Джунгли. Том 2 (СИ). Страница 45

Пропустив пантер, к вечеру армия выходит к руслу реки, на котором разведка обнаруживает отряд охотниц Кетти. Подстрелив кабана, а с ним ещё пару мелких тушек, охотницы на берегу весело общались на разные темы: самцы, дети, сношения, вкусная еда, опять сношения, но только уже за шкуры или мясо. Они планировали, как будут продавать мясо кабана в Столице, хотели лично вручить самый вкусный кусок Агтулху. В то же время кольцо вокруг них сжималось, используя закат как прикрытие; с разных сторон подходили республиканские убийцы. Трое охотниц Федерации были убиты на месте своими же сородичами, предательницами, двое взяты в плен, их запытали до смерти. Забрав трофеи охотников и употребив их тем же вечером, армия Крысиния узнала, что до Дома жизни меньше трети дня пути. Истекая кровью, корчась в муках, пленницы убеждали крысу в том, что её ждёт поражение и разочарование, что она ничего не получит. Той ночью Крысиния восприняла это как оскорбление, насмешку над ней, но уже следующим днём сказанное умирающими оказалось правдой.

В богатых дичью землях, в поселении, стоявшем на ручье с кристально чистой водой, защищённом от ветров, паводков, морских бурь, где тысячелетиями растили и защищали молодые поколения Кетти, оказался пустырь. Несколько лачуг, пара старых бабок, что, подобно памятнику здешним местам, бродили между почерневшими очагами давно затухших костров. Ни форта, ни солдат, ни женщин, ни детей; лишь дряхлые, болтающие о чём-то своём старухи.

— Долбанные суки, они обманули нас! — Вместе с Крысинией, наблюдая издали, рявкнула рогатая наёмница.

Крысиния, видавшая здешние земли ещё будучи молодой, глядит на горы, совершенно не изменившийся ручей. «Возможно, и так… сейчас узнаем». Кивнув в сторону стариков, крыса даёт приказ о окружении и начале зачистки. Проходит чуть меньше часа, в поселение заходят первые республиканки, встречать которых вышла одинокая старуха.

— Кто вы и зачем пришли? — Видя рассыпавшееся войско, обступающее селение, спрашивает беззубая, опирающаяся на палочку Кетти. — Именем жрицы, защитницы жизни, я требую ответа!

— Кляча, это Дом жизни? — Повиснув над сгорбленной низенькой женщиной, грозно спрашивает двухметровая Рагоззская наёмница.

— Да… истинно так! — Подняв деревянную палочку, со всей своей старческой силой, с обидой за оскорбление, попыталась ударить неизвестную старуха. Наёмница, одной рукой перехватывает палку, вырывает и выбрасывает ту в сторонку. Второй рукой, размашистым, сильным ударом меча убивает несчастную.

Охи и вздохи охватили поселение. Старухи, увидев произошедшее, потянулись к своим шатрам, шалашам, схватились за копья, луки, кто за что, готовясь дать отпор.

— Проклятые варвары! — Кричали они. — Это дом жизни! Здесь нельзя лить кровь. Вы будете прокляты!

Расправа — вот что ждало многих местных жителей, а тех, кому не повезло, настигли мучительные, смертельные пытки, пережить которые никто не смог. Крысиния позаботилась об этом, убила всех, после чего, переполненная гневом и яростью, направила свою армию на столицу. Она облажалась, слухи, сведения о том, что Кетти отказались от старых идей, традиций и порядков, подтвердились.

— Невозможно… этого просто не может быть, как, почему⁈ Проклятый Агтулх… сучий ты сын! Убью ублюдка, скормлю муравьям и змеям! Вонючий кусок дерьма, будь ты проклят! — Чувствуя, как все планы идут по одному месту, до ночи, ночью и даже во сне, проклинала Агтулха Крысиния. До сего момента в большинстве случаев Республике сопутствовала удача. С минимальными потерями, обходя все преграды, оставаясь незамеченными, они уверенно двигались к своей цели, и продолжаться подобное бесконечно долго не могло. Едва главная армия Крысинии перебралась через реку, закрепилась на берегу и стала готовиться ко сну, как, застав в расплох, разведку и племя Шмышь на них с криками и выстрелами напала Федерация.

То был не простой отряд разведчиков или случайно проходивших рядом бойцов. То была элитная, пятая штурмовая сотня Главнокомандующего Добрыни, состоящая исключительно из Медоедов, Гончьих и Кетти.

Самые молодые, обученные стрелковому и ближнему бою, они располагались в центре земель Федерации как резерв. Первым сигналом для использования которого стал одинокий выстрел с той стороны, с которой его не должно было быть. Личная помощница Добрыни, приставленная следить за фортом и его гарнизоном, тотчас выслала дополнительную разведгруппу. Что спустя сутки наткнулась на дезертира — раненую Кетти, которая в конце призналась, кто она, что там делала и что будет дальше. Когда разведчицы прибыли с пленницей обратно в форт, спасать стариков в Доме жизни было поздно. Удача сопутствовала Республике; они смогли проскользнуть незамеченно очень далеко, в то время как Федерация, несмотря на все усилия, оплошала. И теперь пятой сотне предстояло исправить эту ошибку.

Возглавив сотню, заместитель Добрыни направляется туда, где, по её предположениям, в ближайшее время будет проходить армия Крысинии. Кетти хорошо знала эти земли, а также те переправы и броды, по которым можно легче и быстрее всего пройти войску. Предположив, что после случившегося враг в бешенстве от результата удара поторопится к столице, зам решает стать на кратчайшем маршруте к городу. Оставив лишь наблюдателей и связных у других переправ, они укрепляются, по заветам Командующего, старательно маскируются и… спустя всего пол дня удача наконец-то поворачивается к Федерации лицом.

Предатели и мелкая, ушастая сволочь из племени Шмышь проходят всего в десятках метров от замаскированных медоедов и Кетти. Дождавшись, когда вражеская армия полностью переправится, двинет к лесу, замком взревела:

— Огонь!

Одновременный залп, почти в упор, вздымая в небо столбы дыма, кладёт на землю сразу с полдесятка Шмышь. Уставшие за день, занятые лагерем, где-то полураздетые, где-то безоружные республиканки, тотчас вскакивают и бегут на крики своих сотников и десятников, в то время как из леса в них одна за одной градом летят отравленные стрелы.

— Деревья, прячьтесь за деревьями! — Отбросив трость, с саблей в одной руке, беспечно, понимая, чем грозит эта западня, встаёт на линии огня Крысиния. — Плотнее строй, не ссать!

Меткая стрела, грозившая пробить Крысинии череп, встречается со сталью сабли. Старуха, над которой потешались, которую недооценивали, быстрым ударом отразила одну, а затем и другую летящую в неё стрелу. Она прожила долго, слишком долго для её рода, чтобы просто погибнуть от какой-то шальной стрелы.

— Правый фланг! — видя, как на одной стороне убитые республиканки наваливаются одна на другую, кричит крыса. Наёмники из части Рагозской армии тут же закрывают брешь. Беа и Пандцу, огромные, сильные в ближнем бою, оказываются прекрасными мишенями. Они не могут и носа высунуть, а численный перевес в западне, где позади лишь река, есть ничто иное как формальность. «Если ничего не изменить, нас всех перестреляют!» — рассуждает Крысиния и кричит:

— В атаку! Все вперёд, в атаку, раздавим этих Кетти! — стоя на трупах республиканок и направляя саблю в сторону леса, требует Крысиния. Пандцу и Беа, вместе с остатком наёмниц, поднимаются из укрытий и кидаются вперёд, не считая с ранами от стрел и пуль. Пандцу верили в свою силу, знали, что сильнее их только одно племя и какие-то кетти, им не соперники.

— Раздавим их, сестры! — Взревела черно-белая Пандцу, подбегая к укрытию, откуда кто-то стрелял из аркебузы.

— Рвите мразей! — Внезапно из-за поваленного дерева с криком показались самки с белыми ушами, хвостами и белым как снег мехом. За одной — вторая, третья, седьмая, десятая.

— Медоеды⁈ — Испытав одновременно ужас и ярость, Пандцу поднимает свой здоровенный топор, намереваясь одним ударом располовинить сразу несколько противников. Но медоеды не тот противник, что подставится под столь медлительную атаку. Рассыпавшись, лишь пробегая мимо вырвавшейся вперёд Пандцу, медоеды когтями своими, слева и справа, вырывают куски плоти вместе с мышцами и сталью. Наносят не смертельные, но многочисленные раны на ногах, руках и животе. Бешеная стая, отрывая куски от воительницы, увернулась от её единственного удара.