Рубиновый рассвет. Том I (СИ). Страница 34

Гилен улыбнулся, довольный эффектом, и закрыл глаза, словто собираясь вздремнуть.

"Да, это было удачно".

Гилен медленно достал свои черные очки – изящные, с тонкими дужками, будто сплетенными из теней. Его пальцы скользнули по оправе с неестественной грацией, прежде чем стекла холодно блеснули в свете магических символов, отражая рунические знаки искаженными бликами.

Его взгляд, теперь скрытый за темными линзами, скользнул по молодому инквизитору. Энтони невольно замер, почувствовав, как по спине пробежали мурашки – будто кто-то провел ледяным пальцем по позвонкам.

— Энтони, да? — произнес Гилен, растягивая слова, словно карамель. Его губы искривились в полуулыбке.

— Если хочешь узнать настоящие ответы... подойди поближе. Я не кусаюсь...

Бернан тут же грубо перебил, его бас прорвался, как обвал камней:

— Не слушай его, пацан! — Он шагнул между Энтони и клеткой, его массивная фигура закрыла юношу, как щит. — Твари Тьмы говорят сладко, но в их словах – только яд. Они оборачивают правду в шелка, чтобы ты проглотил её, не заметив лезвия.

Гилен приложил руку к груди, изображая возмущение. Его пальцы растопырились в преувеличенном жесте, будто он играл роль оскорблённой дамы в плохой пьесе:

— Я? Лгать? Ни-ког-да!

Он покачал головой, затем внезапно замер, будто задумался:

— Ну... почти никогда.

Его голос стал тише, интимнее:

— Но только потому, что правда куда опаснее. Ложь разоблачают, а вот правда... Она может сломать человека куда сильнее. Разрушить его веру. Его мир. Его... душу.

Энтони сжал кулаки, его ногти впились в ладони. Он знал, что не должен слушать, но любопытство грызло его изнутри, как голодный зверь.

— Бернан... — он прокашлялся, голос дрогнул. — А как... как можно врать с помощью правды?

Бернан хрипло рассмеялся, звук был похож на скрежет камней.

— Очень просто, мальчик. — Он повернулся, его глаза, узкие, как щели, сверлили Энтони. — Правду смешивают с ложью – как вино с ядом. И тогда она становится убедительной. Но суть от этого не меняется: всё это – отрава. Особенно... — он бросил взгляд на Гилена, — ...когда её льют такие, как он.

Гилен склонил голову, будто аплодируя. Его пальцы постукивали по колену в медленном ритме.

— Браво, Бернан! — его голос звенел фальшивой восторженностью. — Ты почти понял, как работает мир. Жаль, что почти – не считается. — Он наклонился вперед, очки сверкнули. — Но знаешь, что самое смешное? Даже сейчас, предупреждая его... ты играешь по моим правилам.

Бернан замер. Луиза резко подняла голову. А Энтони почувствовал, как холодный пот стекает по спине. Гилен откинулся назад, удовлетворённый.

«О, да… Это будет интересно»

Гилен лениво потянулся в своей световой клетке, его движения были нарочито медленными, словно он разминался перед долгой беседой. Прутья клетки вспыхнули ярче при его прикосновении, но он лишь зевнул и вдруг произнёс тоном, каким обычно обсуждают погоду:

— Вот, кстати...

Его голос прозвучал так непринуждённо, что несколько инквизиторов невольно повернули головы, будто их дёрнули за невидимые нити. Даже Бернан замедлил шаг, почуяв подвох.

— Ваши бездари, должно быть, очень торопились, когда создавали эту клетку. — Он щёлкнул языком, как учитель, разочарованный учеником. — Тут очевидная ошибка в синтаксисе — видите, третий символ слева? Он должен быть зеркальным. И ещё... — он ткнул пальцем в прутья, не обращая внимания на то, как кожа на кончиках пальцев обугливается, — здесь явный перерасход энергии. Зачем вкладывать столько силы в удержание, если можно просто переписать условия содержания? Ну и, конечно...

Он повернулся и указал на строки кода, висящие в воздухе:

— Здесь пропущен параметр временного ограничения. Без него любой, кто знает базовые принципы магической... как это у вас... вязи, может... — Он сделал многозначительную паузу. — Ну, вы поняли.

Его слова были прерваны взрывом ярости.

— МОЛЧИ, ТВАРЬ! — зарычал один из старших инквизиторов, его лицо покраснело так, что стало похоже на перезревший помидор. Вены на шее набухли, будто вот-вот лопнут. — Грандмагистр Ордена лично благословил этот артефакт! Ты смеешь осквернять его мудрость?!

Другие подхватили, их голоса слились в гневный хор:

— Он насмехается над священными знаниями!— Заткните ему пасть расплавленным свинцом!— Пусть язык его прилипнет к нёбу!

Гилен расхохотался — громко, искренне, будто услышал лучшую шутку в своей жизни. Его смех звенел, как бьющееся стекло, и эхом отражался от каменных стен.

— Ох, простите, простите... — он вытер несуществующую слезу, всё ещё давясь от смеха. — Просто... «лично благословил»... Ха! Ладно, ладно, не буду мешать вашему... торжественному шествию.

И затем, к всеобщему недоумению, спокойно скрестил ноги, приняв позу для медитации. Его лицо мгновенно стало бесстрастным, будто предыдущие несколько десятков минут были всего лишь дурным сном.

Только лёгкая дрожь в уголках губ выдавала, что он всё ещё смеётся — но уже про себя.

«О, они даже не понимают, насколько правы…» — подумал он. «Это действительно священное знание. Просто не их».

Луиза медленно провела пальцами по складкам своего плаща, словно перебирая страницы невидимой книги. Её голос, когда она наконец заговорила, прозвучал задумчиво, почти отстранённо — но в нём чувствовалась напряжённая работа мысли:

— Он ни разу не использовал ментальную магию. — Она сделала паузу, давая словам осесть. — Ни попыток внушения, ни чтения мыслей, ни даже базового эмпатического сканирования. Странно... для твари Тьмы. Слишком странно.

Её слова повисли в воздухе, как дым после залпа. Несколько инквизиторов переглянулись, а Сайлос нахмурился, его пальцы непроизвольно сжали древко посоха.

Энтони нервно переступил с ноги на ногу, его голос дрогнул, когда он нарушил молчание:

— Но... но он же говорил правду? Хотя бы частично? Ошибки в рунах, перерасход энергии... — Он замолчал, почувствовав на себе тяжёлый взгляд Бернана.

Один из старших инквизиторов фыркнул, его голос прозвучал предельно презрительно:

— Это невежественное создание не способно прочесть и сотой части священной вязи рун! — Он ударил посохом о землю, и искры магии брызнули из навершия. — Только магистры Ордена, посвятившие десятилетия изучению, могут постичь их истинный смысл. Он просто блефует — как все из его племени.

Другие закивали, их уверенность казалась непоколебимой, как скала. Но Луиза не присоединилась к этому единодушию. Её глаза, скрытые капюшоном, были прикованы к неподвижной фигуре в клетке.

Но Гилен уже не слушал. Он погрузился в медитацию, его сознание свернулось до тончайшей нити, следящей: за током крови, бегущей по меридианам — каждая капля теперь была на счету; Истоком Крови, который пульсировал, как второе сердце, перерабатывая накопленную силу из останков убитых. Сейчас оно медленно вырабатывало капли Силы; За Чёрным Швом, что вибрировал под кожей, готовый в любой момент стянуть раны и перенаправить энергию; За Алым Взглядом, тлеющим под закрытыми веками, который фиксировал каждое движение вокруг с точностью до миллиметра.

Он не реагировал на слова, на насмешки, на угрозы. Даже когда один из инквизиторов плюнул в сторону клетки, слюна, не долетев, испарилась со злобным шипением в световом поле. Даже когда Энтони, преодолевая страх, подошёл ближе и попытался разглядеть его лицо. Даже когда Луиза прошептала что-то, что заставило Бернана резко обернуться к ней.

Он просто... ждал.

«Скоро», — думал он, ощущая, как глоток тени наконец начинает раскрываться где-то в глубинах его существа. «Очень скоро».

Тишина после слов Луизы повисла густым, тяжёлым облаком, словно сам воздух застыл в ожидании. Даже факелы перестали потрескивать, будто огонь притаился, наблюдая.

Энтони первым не выдержал.

— Но если он... если он действительно видит ошибки в рунах... — его голос дрогнул, словно мальчик боялся не только произнести это вслух, но и подумать. Пальцы сжали край плаща так, что побелели костяшки.