Гость из будущего. Том 4 (СИ). Страница 2

— Где колбы? Где электрические приборы? Где эта самая кристаллическая решётка? — прошипел он.

— Спокойно, Лёня, всё уже в пути, — хитро усмехнулся многоопытный ветеран «Мосфильма» Артур Семёнович Бергер. — В пути, всё в пути.

— Как чего-то не хватает, так это обязательно в пути, — проворчал Леонид Гайдай, посмотрев по сторонам в поисках новой «жертвы».

«Сейчас сцепится с главным оператором, что камера не так стоит, что света в аудитории мало, и прощай съёмочная смена до завтра», — тут же подумалось мне, поэтому, не теряя ни секунды, в дело спасения знаменитой советской кинокомедии «Операция „Ы“» вклинился я.

И вообще, если смотреть глобально, то я вклинился в этот 1964 год из далёкого, но не совсем светлого будущего. Зашёл в кинозал глянуть одним глазом на фантастический «Аватар: Путь воды», а очнулся в общежитии киностудии «Ленфильм». И что характерно очнулся молодым, здоровым, полным сил, с другой фамилией, именем, отчеством и в другом теле. И теперь я не старый занудный душнила-пенсионер. Теперь я — 24-летний перспективный кинорежиссёр Ян Нахамчук, по прозвищу Феллини, которое приклеилось как-то само собой. И кстати, до сих пор не понимаю: как такой фантастический перенос сознания из будущего в прошлое мог произойти?

— Леонид Иович, я что-то не уловил, а наш Шурик по какому предмету сдаёт экзамен? — спросил я у Гайдая, показав ему сценарий.

— Какая разница? — шикнул на меня мэтр легендарного советского кино.

— Вообще-то большая, — пробурчал я. — Колбы и кристаллическая решётка — это химия, электрические приборы и электрофорная машина, где возникает искра — это электротехника. А синхрофазотрон, о котором говорит студент Дуб в общежитие — это физика элементарных частиц.

— Ну и что? — зло вперился в меня Гайдай.

— Как что? — всплеснул я руками. — Если Шурик и Лида читают конспект по Сопромату, где изучается сопротивление материалов на кручение, изгиб, сжатие и растяжение, то зачем нам ещё три разных дисциплины? И кстати, старая студенческая присказка: «сдал сопромат — можно жениться», нам как раз будет в тему.

— Белиберда какая-то, — по-стариковски закряхтел 40-летний режиссёр. — Ну, допустим. Что ты предлагаешь?

— Во-первых, колбы и электрофорную машину отставить, — я начал загибать пальцы. — Здесь требуются гири, зажимы, противовесы. Перекладина, на которой что-нибудь тяжёлое болтается. Плакат с эпюрами моментов. И третье, надо чтобы после экзамена приятель Шурика спросил: «Как сопромат?». А тот ему ответил: «Отлично. Сдал. Могу жениться». И тогда на крыльцо института вполне по логике сюжета выплывет наша красавица студентка и комсомолка Лида.

— Хе-хе, а парень-то дело говорит, — поддакнул мне художник-постановщик Артур Бергер.

— Делайте, что хотите, тащите свои гири, перекладины и эти — купюры моментов, — отмахнулся Гайдай и тут же скомандовал, — товарищи актёры, все на исходную. Репетируем!

И как только голос Гайдая, усиленный мегафоном, разлетелся по студийному павильону, техники, осветители, актёры первых и вторых ролей, ассистенты оператора и режиссёра тут же забегали, словно дело происходило на плацу перед построением. «Лихо, — присвистнул я, — у меня на съёмочной площадке такой дисциплины не было». Однако затем началась репетиция сцены, где студент-картёжник безуспешно сдавал экзамен, и народ, не задействованный в эпизоде, снова расползся по кинопавильону куда попало.

А между тем картёжник в исполнении Валерия Носика и профессор «Лопух», Владимир Раутбарт, с поставленной задачей пока не справлялись. Небольшой текст сценария они отыгрывали без запинок, но то, что происходило в кадре было совсем не смешно. Хуже того — этот актёрский этюд выглядел просто нелепо. Представьте: сидит суровый преподаватель, а перед ним стоит студент и, постукивая себя то по одному плечу, то по другому, затем три раза хлопает в ладоши и вытаскивает якобы счастливый билет. Лично я, такой цыганочки с выходом ни на одном экзамене никогда не видел.

— Нет правды жизни, — тихо проворчал Леонид Гайдай, когда актёры отыграли эпизод в третий раз. — Ты что примолк, Феллини? — покосился на меня главный режиссёр. — То трещал без перерыва, а тут воды в рот набрал.

— Да вроде живенько получается, — высказался главный оператор Константин Бровин.

— Живенько, но не смешно, — прошипел Гайдай. — Смех, товарищи, дело серьезное. Что-то тут не то, я печёнкой чувствую.

— Леонид Иович, у нас на «Ленфильме» поговаривают, что вы за каждую удачную шутку или идею платите бутылку шампанского? — спросил я, припомнив одну актёрскую байку, рассказанную большим шутником Юрием Никулиным.

— И кто тебе ляпнул такую ересь? — прошипел Гайдай, у которого от возмущения тут же запотели очки.

— Пёс Барбос на хвосте принёс, — крякнул я. — Хорошо, поработаю без шампанского.

После этой реплики вокруг раздались тихие и робкие смешки. Затем я встал со своего стульчика и прошёл к экзаменационному столу, где находились актёры Носик и Раутбарт. В принципе, как срежиссировать данную сцену мне было известно давным-давно, с того самого момента, как «Операцию Ы» принялись ежегодно крутить сразу по нескольким телеканалам в праздничные дни. Но для приличия и хоть какой-то конспирации момент творческого озарения я чуть-чуть попридержал.

— Принести, кто-нибудь, чай! — обратился я одновременно к нескольким ассистентам режиссёра.

— Слушай, Феллини, давай без чая, — заворчал Леонид Иович. — Есть, что сказать по существу? Говори. Нет — нет, да — да.

— Нет-нет и да-да будут исключительно по существу, — хохотнул я и уселся на место преподавателя. — Значит так. Сначала профессор вписывает фамилию студента Носика в ведомость и произносит: «Берите билет». А после, взяв в руки стакан с чаем, он встаёт из-за стола и, чтобы размять ноги, уходит за спину студента. И именно в этот момент студент-картёжник стучит себя по плечам и прихлопывает в ладоши. «Профессор», — шепчет он, вытащив билет. Профессор «Лопух» в этот момент подходит к студенту и тот от волнения отпивает чай из его чайной ложечки. «Можно еще?» — робко спрашивает он. «Пожалуйста», — не возражает преподаватель. «Ещё», — уже требует наш картёжник, посмотрев на билеты, как на игральные карты. «Бери», — азартно отвечает «Лопух». «Себе, вскрываемся», — предлагает Носик. «Что значит себе? Что значит — вскрываемся?» — удивляется профессор, тем не менее, схватив один билет себе. Ну и дальше всё по тексту.

— Перебор, — хохотнул актёр Валерий Носик.

— Логика есть, — кивнул головой актёр с колоритной профессорской внешностью Владимир Раутбарт.

— С чаем — это хорошо придумано, — закряхтел Леонид Гайдай. — Перерыв пять минут, и будем снимать.

— Есть ещё такое предложение! — брякнул я, пока народ не разбежался по курилкам. — Входит в аудиторию наш длинный студент, который сидел в коридоре, вытянув ноги вперёд. Профессор его спрашивает: «Признайтесь, вы к экзамену готовились или как всегда?». «Учил всю ночь», — бурчит наш верзила. «А это у вас что?» — профессор вытягивает из нагрудного кармана длинную метровую, сложенную гармошкой шпаргалку. «Пиджак не мой», — тут же отнекивается студент. «А тут у нас что?» — «Лопух» вытаскивает из галстука точно такую же «шпору».

— Хе-хе-хе, — захихикали все вокруг меня, а я продолжил:

— «Галстук одолжил в общежитии», — врёт студент. «А где вы одолжили это?» — профессор вытягивает третью шпаргалку из рукава. «Подсунули за подкладку враги», — отнекивается он. «Ну, хорошо, тяните билет», — пожимает плечами профессор «Лопух». «Профессор, а можно я приду в следующий раз, когда получше подготовлюсь?» — жалобно просит верзила. «Можно», — тяжело вздыхает профессор, а на переднем плане лежит целая гора разных разнообразных шпаргалок.

— Ха-ха-ха! — опять громче всех загоготали техники и осветители.

— Хе-хе, –­ крякнул Гайдай. — Чествую печёнкой, сработаемся. Перерыв!

Глава 2

Первый съёмочный день на «Мосфильме» для меня закончился в буфете с говорящим названием «Софит», куда я зашёл с главным оператором Константином Бовиным. Мне требовалось перевести дух, пораскинуть мозгами и выпить чашечку горячего и ароматного кофе. За эту первую рабочую смену наша съёмочная группа проделала поистине титаническую работу. Были отсняты все планы в коридоре института, и три эпизода в самой экзаменационной аудитории: первый — со студентом-картёжником, второй — со студентом, у которого в ухе наушник и дополнительный третий эпизод, где на экзамен пришёл студент с кучей шпаргалок. Кстати, мой экспромт получился ничуть не хуже первых двух. И Леонид Гайдай пометил в своём сценарии, что сначала из аудитории выходит Раднэр Муратов, который возмущается, что профессор — зверь. Потом идёт эпизод со шпаргалками. И затем уже появляются картёжник Носик и радиолюбитель Дуб, которому преподаватель говорит, что профессор конечно Лопух, но аппаратура при нём, при нём, как слышно?