Г.Р.О.М. 3 (СИ). Страница 29

Дверь балкона открылась, вышел Димка, рассказывая взахлёб о работе, а Костя внимательно слушал.

— Ща, чайник забыл поставить, — оправдываясь сказал Димка и вернулся к своей истории: — И смотрю, он огляделся по сторонам и эту швабру за цехом спрятал. Потом домой упёр. Хух! — он вытер лоб.

— И чё? — медленно спросил Левитан.

— Так чё… пф-ф! Это был начальник депо, во-первых, а во-вторых — это швабра для мойки окон тепловоза с земли, у неё длина — метров пять. Нахрена он её украл — я ваще не догоняю! Пх-х! Чё он ей мыть собрался? У нас все воруют, а начальник больше всех! Даже щётки от тяговых электродвигателей ворует, а у него на даче всё освещение — от ворованных прожекторных ламп с тепловозов.

Ушли на кухню, а изображение наконец перефокусировалось. Ого, вот и Веселок, сидит за карточным столом. Но вид у КГБшника в отставке не такой импозантный, как обычно: лицо красное, редкие седые волосы торчат дыбом, а рот сжат. Руки, сжимавшие стакан с виски, чуть тряслись.

Камера хорошая, всё видно хорошо. Что-то зашумело, и тут изображение немного приблизилось. Похоже, Зиновьев повернул что-то в камере для увеличения. Зум не цифровой, поэтому картинка в чёткости почти не упала.

— Непруха, — заключил Ярик. — Карта не идёт. Играет в очко… на своё, судя по виду, — он хмыкнул.

— Это интересно, — тихо сказал я.

— И чё такого? Играет и играет, все играют.

— Он проигрывает, но играет дальше, — я смотрел за тем, что происходит. — Смотри… часы снял. Азартный игрок.

— В натуре, — Ярик согласился.

Крупье часы не принял, но вскоре за стол сел ещё один человек — пожилой китаец в дорогом костюме. Его видно только наполовину, но заметно, что запонки и зажим для галстука явно из золота. На лице очки, на руках — часы «Патек Филипп», и явно не подделка, а настоящие швейцарские котлы.

И он что-то начал говорить Веселку, улыбаясь. Тот аж вспотел, поднялся, зубы оскалил и ушёл. Кто-то хмыкнул, я думал, что Ярик, но в это камере. Значит, Зиновьев наблюдал за сценой, сидя неподалёку. И чего ты решил это записать? Приехал в Харбин, взял камеру, чтобы поснимать достопримечательности, но вдруг решил сделать скрытую съёмку компаньона? Из подручных материалов, потому что скрытой камеры не было, а китайцы доступ к своей системе наблюдения ему никогда не дадут.

А китаец посмотрел на крупье и что-то сказал, тот начал испуганно кланяться. Затем китаец в костюме направил усмехающийся взгляд прямо в камеру. Ну да, он должен быть в курсе. Иначе бы охрана казино выгнала бы Зиновьева пинками под зад, за такими вещами следят.

Но интересная тактика: и компромат на Веселовского дают собрать, но сами как бы и не при делах. Хитрые гады.

— Я всё равно не догоняю, — тихо сказал Ярик, — ну и чё такого, что играет?

— Смотри дальше.

Веселовский вернулся, достал из кармана пиджака ручку, но она не писала. Китаец с улыбкой подал ему свою, наверняка какой-нибудь «паркер», ещё и золотой. И тут Веселовский что-то написал, китаец осторожно сложил лист, убрал в карман и пожал бывшему чекисту руку.

Он ушёл, а девушка-китаянка в очень коротком синем платье принесла Веселовскому ещё крышек. Судя по всему, в первой партии же он выиграл и заулыбался, но тут камера сбилась и снова начала снимать пол.

— Чё, Семёныч, карта прёт? — спросил кто-то рядом с камерой.

— А мне всегда прёт! — отозвался второй.

Оба голоса были мне знакомы. Семёныч — это Владимир Семёнович Веселовский, а спрашивал, похоже, сам Зиновьев, голос грубый, его. После этого запись прервалась, и дальше на кассете показывался только сплошной белый снег, больше ничего не было записано до самого конца.

— Смотри, братка, — сказал я, наклоняясь к Ярику. — Веселок — безопасник, по факту — проводит нелегальные операции для филиала банка, отжимает бизнесы, отмывает бабки, запускает всякие схемы. Раз он в регионе тут мотается на новом «Мерсе», значит, ему доверяют. Иначе бы не отправили сюда в одиночку. Значит, делает большие деньги.

— Ну, — он посмотрел на меня.

— Но он, смотри, — я отмотал запись на начало игры, — красный как рак, волосы дыбом, чуть ли не руки трясутся. Да он котлы свои снимает, погляди. Он сильно проигрался, брат. Думаешь, банк после такого оставит его на должности? Да они его закопают. Кто знает, что он китайцам передал. Таких людей на такую работу не то что не берут, это всё равно, что с наркоманом общий бизнес делать. Только тот за дозу любого сдаст, а этот — чтобы отыграться. У тебя в братве не так разве было? Но он хитрый, КГБшник же, поэтому и не спалился до сих пор.

— Ну да, — Ярик почесал лоб, — так-то это косяк, что так играет. У нас бы предъявили за такое.

— Особенно после этого, — я отмотал до момента, где Веселок писал бумагу, — что там у него? Долговая расписка? Или обязательство, что он подыграет китайцам? Или какая-то информация про банк? В банке сразу выводы сделают, как увидят, поймут, что верить ему нельзя, и что он возвращает долги китайцам. Значит, может играть в их пользу, для их выгоды, в ущерб банку. А что это за китаец? Явно какой-то бандит. Причём не последний. Может даже «голова дракона», как их паханы называются. И главное — в курсе, что Зиновьев снимает, но позволил это. Возможно, Веселок как-то Зиновьева прижал, пока они оба в Китай ездили, а китайцы хотели с ментом работать, а не Веселовским. Вот и разрешили это сделать.

— А что Зиновьев? — Ярик нахмурил лоб. — Мент тот, которого ты замочил. Чё он тут делает?

— Так чего, он был жадный, но не дурак.

Я нажал на кнопку, и видик выплюнул кассету. Я её убрал в портфель, а на место вставил кассету с «Хищником».

— Возможно, он свёл Веселка с китайцами, поэтому и поехали с ним в Харбин. Или Веселовский от него это потребовал и нашёл какой-то компромат, может, с наркотой связанный, а тот решил подстраховаться. Но, я думаю, опер полагал, что Веселовский может от него избавиться, когда получит контакт с китайцами напрямую, вот и сделал запись. Его же не трогали, пока он нам не попался. А Веселок, похоже, тогда расслабился, думал, что раз другая страна, то и никто его не знает, но проигрался. Но китайцы — не дураки оказались, сразу взяли в оборот. Такая вот работа, брат, расслабляться с такими людьми нельзя.

Вот и понятно, чего Веселовский хотел залезть в ячейку. И про деньги, возможно, знал, а сумма серьёзная, и про кассету Зиновьев наверняка ему сказал. А тут не только родной банк его накажет, если узнает, какой он игроман. Банк «Старт» ведь тоже должен быть в курсе, что их конкурент ведёт бизнес в регионе, и сразу, как только заполучит кассету, использует её против врага.

— А чего же Зиновьев тогда дурью торговал, раз столько бабла в ячейке? — Ярик смотрел на меня.

— Так бабло-то не его, а из общака. А с барыг всё ему лично приходило, и немало выходило. Он не дурак… просто жадный, это его и погубило.

— Так чё, плёнку в банк, и всё, про Веселка забываем, а через девять дней помянем? — он криво усмехнулся.

— Можно и так, — я кивнул. — Но тогда банк пришлёт другого додавить Александрова, а новый безопасник начнёт выяснять, куда предшественник делся и кто его подставил. Может выяснить что-то про нас. Так что можно сделать хитрее.

— И как?

— Догадаешься? — я усмехнулся.

Ярик поднял глаза к потолку, крепко задумавшись. С кухни послышался свисток, это вскипел чайник. Сидим здесь уже долго, пора переключаться на другую задачу.

— Я понял, — брат посмотрел на меня хитрым взглядом. — Надо как-то заманить Веселка поиграть в казино, чтобы он проигрался и сделал как нам надо? А плёнка — на всякий случай. Если будет зарываться — потопим в любой момент.

— Вот чего ты в школе так плохо учился? — я хлопнул его по плечу. — Умный же, когда надо.

— Я там спать всегда хотел, — он засмеялся.

План дерзкий, но интересный, надо бы подумать, как это провернуть лучше. Но Ярик прав — плёнка остаётся резервным вариантом, если Веселовский будет наглеть.