Долгая Прогулка. Бегущий человек. Страница 24

– Гаррати!

– А-а?

Харкнесс. Очень сосредоточенный.

– Послушай, у меня начинаются судороги в ногах. Не знаю, сколько я еще смогу пройти.

В глазах у Харкнесса Гаррати прочел мольбу, как будто Гаррати был в состоянии чем-то помочь. А он не знал, что сказать. Голос Джен, ее смех, ее светло-коричневый свитер, ее клюквенно-красные брюки, спуск на санках ее младшего брата (когда она затолкала горсть снега ему за шиворот)… Вот это – жизнь. А Харкнесс – это смерть. Гаррати уже ощутил ее запах.

– Ничем не могу помочь, – сказал он. – Тебе придется выплывать самому.

На лице Харкнесса отразился панический ужас, потом лицо его помрачнело. Он остановился и стащил с ноги туфлю.

– Предупреждение! Предупреждение сорок девятому!

Харкнесс массировал стопу. Гаррати повернулся и пошел спиной вперед, не спуская с него глаз. Два маленьких мальчика в майках Малой бейсбольной лиги тоже пялились на него; у каждого на руле велосипеда висела пара бейсбольных перчаток.

– Предупреждение! Второе предупреждение сорок девятому!

Харкнесс поднялся и захромал вперед в одной туфле, держа вторую в руке. Его здоровая нога подгибалась под тяжестью дополнительного веса. Он выронил туфлю, нагнулся за ней, поднял, попытался перебросить в другую руку и опять выронил. Подбирая ее, он получил третье предупреждение.

Обычно румяное лицо Харкнесса теперь пылало вовсю. Рот его был приоткрыт, и губы сложились в большую влажную букву «О». Гаррати вдруг понял, что успел привязаться к Харкнессу. «Давай же, – говорил он про себя, – жми, Харкнесс, ты можешь».

Харкнесс захромал активнее. Мальчишки в майках Малой лиги вскочили на велосипеды и поехали по обочине, внимательно разглядывая Харкнесса. Гаррати отвернулся, не желая больше наблюдать за ним. Теперь он смотрел вперед и вспоминал, как здорово было целовать Джен, трогать ее упругую грудь.

Справа медленно надвигался корпус авторемонтной станции. Перед ним стоял запыленный помятый пикап, в кузове которого сидели двое мужчин и пили пиво. У поворота к станции на столбе висел почтовый ящик; его открытая щель была похожа на человеческий рот. Где-то заливалась хриплым лаем невидимая собака.

Дула карабинов, обычно направленные вверх, опустились и отыскали среди Идущих Харкнесса.

Наступила долгая, жуткая минута молчания, затем дула опять поднялись. Все по правилам, все как в книге. Опять опустились. Гаррати слышал учащенное, напряженное дыхание Харкнесса.

Мальчишки в бейсбольных майках по-прежнему держались рядом.

– Пошли отсюда! – вдруг рявкнул Бейкер. – Не надо вам этого видеть. Кыш!

Мальчуганы с отстраненным любопытством взглянули на Бейкера и поехали дальше. На Бейкера они смотрели как на какую-то диковинную рыбу. У одного из них, большеглазого, остроголового, коротко стриженного малыша, к рулю велосипеда был приделан пластмассовый рожок для подачи звукового сигнала. Парнишка дал гудок и осклабился. Оказалось, что во рту у него пластинка, которая тут же ослепительно сверкнула на солнце.

Дула карабинов снова опустились. Своеобразный ритуальный танец. Харкнесс шел по самой кромке дороги. В голове у Гаррати пронесся безумный вопрос: ты читал недавно какие-нибудь хорошие книги? Они же сейчас пристрелят тебя. Стоит чуть-чуть отстать…

Вечность.

Стылая пустота.

Дула двинулись вверх.

Гаррати смотрел на часы. Секундная стрелка обошла циферблат раз, другой, третий. Харкнесс поравнялся с ним, обогнал. Суровое, сосредоточенное лицо. Взгляд направлен вперед. Зрачки сузились настолько, что превратились в точки. Губы слегка посинели, еще недавно красное лицо приобрело кремовый оттенок, и только на щеках остались пятна румянца. Но он уже не щадил больную ногу. Хромота почти прошла. Нога в одном носке мерно шлепала по асфальту. Гаррати подумал: как долго можно идти без обуви?

Тем не менее от сердца у него отлегло, и он услышал, что Бейкер облегченно вздохнул. Очень глупо. Чем раньше остановится Харкнесс, тем скорее сможет остановиться он сам. Простая правда Прогулки. Логика. Но была здесь и более глубокая, более истинная логика. Харкнесс принадлежит к группе Гаррати, он частица его клана. Часть магического круга, в который входит и Гаррати. Если одна часть круга сломается, это будет означать, что сломаться может любая его часть.

Мальчишки в майках Малой лиги проехали рядом с ходоками мили две, затем потеряли к ним интерес и повернули назад. К лучшему, подумал Гаррати. Неприятно было, когда они таращились на Бейкера, как на зверя в зоопарке. Пусть лучше они не узнают правды о смерти Идущих. Гаррати смотрел на них, пока они не скрылись.

А Харкнесс шел впереди, он был теперь единоличным лидером. Шел он очень быстро, почти бежал. И не смотрел по сторонам. Гаррати захотелось знать, о чем он думает.

Глава 7

Скрамм, 85-й номер, заинтересовал Гаррати не блестящим интеллектом, так как не был особенно умен. Гаррати привлекало не его луноподобное лицо, не стрижка под ежик, не могучее телосложение – Скрамм напоминал громадного лося. Он заинтересовал Гаррати тем, что был женат.

– Правда? – в третий раз переспросил Гаррати. Он никак не мог поверить, что Скрамм не вешает ему лапшу. – Ты действительно женат?

– Ага. – Скрамм поднял голову и с наслаждением посмотрел на восходящее солнце. – Я ушел из школы в четырнадцать лет. Мне не было смысла учиться дальше. Я особых хлопот не доставлял, просто учеба не шла. А наш учитель истории как-то прочитал нам статью о том, что школы в стране переполнены. И я решил освободить место для кого-нибудь поспособнее и заняться бизнесом. И вообще я хотел жениться на Кэти.

– Ты в каком возрасте женился? – спросил Гаррати. Скрамм интересовал его все больше и больше. Они проходили сейчас по очередному городку, и вдоль дороги стояли зрители с плакатами, но Гаррати едва замечал их. Все эти люди теперь существовали в другом мире, они уже не имели к нему никакого отношения. Как будто толстая стеклянная стена отделяла их от него.

– Мне было пятнадцать, – сказал Скрамм и почесал подбородок, отливающий синевой из-за щетины.

– Тебя не пытались отговорить?

– Был у нас в школе воспитатель, он долго мне долдонил, что надо остаться в школе, если я не хочу всю жизнь быть землекопом, но в конце концов у него нашлись более важные дела, и он от меня отцепился. Наверное, можно сказать, что мне дали свободу выбора. А землекопы тоже нужны, верно? – Он приветливо помахал рукой нескольким девчонкам, которые исступленно приветствовали Идущих. Ветер задирал их плиссированные юбки, открывая исцарапанные коленки. – В общем, землекопом я так и не стал. В жизни ни одной ямы не выкопал. Устроился на работу в Финиксе, на фабрику постельного белья. Три доллара в час. Мы с Кэти – счастливые люди. – Скрамм улыбнулся. – Бывает, сидим мы у телевизора, и вдруг Кэт обнимает меня и говорит: «Счастливые мы с тобой, солнышко». Славная она.

– А дети у вас есть? – спросил Гаррати, чувствуя, что втягивается в совершенно нелепый разговор.

– Ну, Кэти сейчас беременна. Она говорила сначала, что надо подождать, пока мы не накопим достаточно денег, чтобы оплатить акушера. Когда у нас на счету было семьсот, она сказала – давай. Забеременела сразу. – Скрамм посмотрел в глаза Гаррати. – Мой сын пойдет в колледж. Говорят, у таких дураков, как я, умных детей не бывает, но у Кэти ума хватает на двоих. Кэти окончила школу. Это я ее заставил. Занималась на вечернем отделении. И мой ребенок будет учиться столько, сколько захочет.

Гаррати молчал. Он не мог придумать, что сказать. Макврайс отошел в сторону и оживленно беседовал о чем-то с Олсоном. Бейкер играл с Абрахамом в словесную игру под названием «Привидение». Где Харкнесс – неизвестно. Во всяком случае, он ушел далеко. Да и Скрамм тоже. Скрамм слишком далеко зашел. Эх, Скрамм, по-моему, ты совершил ошибку. Твоя жена, Скрамм, беременна, но это не дает тебе здесь никакого преимущества. Семь сотен в банке? Трехзначной суммы недостаточно, Скрамм. И ни одна компания в мире не станет страховать участника Долгой Прогулки.