Твое величество. Отражение зверя. Страница 23

Они нарушают закон Божий и человеческий, и кара последует.

Но как такое вслух произнесешь? Особенно когда столько уже сделано?

– Работайте, тейн. Я верю, что все получится. И постарайтесь ускорить работы. Может, привлечь еще людей…

Тейн пожал плечами.

– У братьев есть несколько помощников, но тут ведь иное, ваше величество. Нужен фанатичный исследователь, не скованный убогими рамками обыденности.

Ханс кивнул.

– Да, пожалуй.

И снова секундная заминка.

И тейн, и король помнили, что случилось несколько лет назад. Они уже года три вели опыты, когда им попался этот мальчишка. Такой юный, горящий любовью к науке, казалось, только предложи… и они предложили.

Около полугода все было хорошо.

Мальчишка работал, вдумывался, брат Тома хвалил его, брат Винс тоже… нет-нет, не потому, что он был из этих…

Мальчишка как раз любил девушек, но и науку он тоже любил, а тут такие возможности… он горел энтузиазмом, затеял целую серию опытов, недрогнувшей рукой вскрывал тела умерших…

И – повесился.

Сам удавился в своей келье, запертой изнутри на прочный засов, сам приладил петлю, сам написал предсмертную записку.

Все сам, вообще все…

Почему?

В записке было немного.

Мы нарушили волю Многоликого, и кара грядет. Я предаю свою грешную душу на Его суд, да смилуется надо мной Многоликий!

В чем была нарушена воля?

Что пошло не так?

Брат Винс рассказал, что вроде бы мальчишка беседовал с кем-то из образцов, но это уж и вовсе смешно! Он таких не один десяток на смерть отправил, и тут – беседа? И раскаяние?

Даже не раскаяние, отчаяние, столь глубокое, что мальчишка не увидел другого выхода.

Но почему?

Что произошло?

По сей день тейн терзался в догадках и обречен был оставаться в неведении до своего смертного часа. Что узнал мальчишка? О чем подумал?

Ханс тоже помнил об этом случае. Поджал губы, недовольно дернул подбородком.

– Идите, тейн. Думайте, как мы можем найти этого человека, думайте! Живое может быть намного эффективнее, разве нет?

Так-то да.

Но как найти этого человека?

Пока у тейна не было ни одной идеи.

Кто бы сомневался, за завтраком Диана была в рубиновом комплекте и в платье винно-красного шелка, которое обрисовывало все так, что можно и без него. Кажется, нижнее платье она просто намочила, чтобы то липло к ногам и подчеркивало фигуру.

Диана была довольна и счастлива, хлопала ресницами и благодарно смотрела на короля. Настроение ей портило только одно: диадему надеть нельзя. А хочется…

А нельзя.

Мария была без украшений. Тонкий золотой обруч она надевала машинально, а все остальное – она тут елкой не нанималась! Это золото, оно тяжелое, массивное, от сережек через два часа уши отваливаются, браслеты вместо кастета носить можно…

Да и вообще она была не в форме. Сидишь тут, думаешь, накроет тебя токсикозом – или нет? Пока вроде все нормально, но лучше не рисковать. Еду она себе потом найдет, а вот если ее стошнит за столом или рядом… нет уж! Лучше не надо так рисковать!

Так что Мария крошила хлеб и ковыряла кусок ветчины, делая вид, что кушает. Получалось плоховато, придворные отметили и ее усталый вид, и синяки под глазами, но молчали. Впрочем, недолго. Чтобы Дианочка удержалась?

– Ваше величество, – конечно, обращалась она к королю, – умоляю! Разрешите мне носить диадему! Она так пойдет к моим глазам. – Судя по движению пальчика, глаза у Дианы находились где-то в районе выреза. Может, она моллюск? Но Иоанн смотрел с удовольствием.

– Хм… ваше величество, даруем Диане это разрешение?

Ах ты ж… козел мелочный! Мария и так была невысокого мнения о короле, а теперь оно вообще под плинтус закатилось. Но первое правило любой хорошей ссоры она помнила. Надо не отвечать на заданный вопрос, а атаковать самой.

– Простите, ваше величество? Я прослушала… что ей еще подарить, кроме дешевеньких побрякушек?

Иоанн насупился.

– И чем же вы таким были заняты, что не слушаете своего короля?

– Смотрела на Диану, – честно ответила Мария. – Пыталась понять, она платье специально намочила или от восторга описалась?

Диана побагровела так, что рубины слились с ней по цвету. Придворные поневоле захихикали.

– Лужи нет, ваше величество, – доложил Колючка.

– Тогда, может, лекаря пригласить? Или девушке прописали холодные обертывания? Вы не больны, эрра Эрсон? Вот и цвет лица у вас какой-то странный, и булькаете подозрительно… с вашего позволения, ваше величество, я пойду. Заразиться не хочется.

– Я такого позволения не давал, – громыхнул Иоанн.

– Позволения не дают, развода не дают, денег на расходы – и то не выдают, – печально произнесла Мария. – Многоликий, куда я попала? Что бы сказал мой покойный отец-король?

Иоанн побагровел и вылетел из-за стола.

Жена, да…

Про Картен она вовремя напомнила, а то ждал бы ее громадный скандал. Но принцесса Картена – это не девка из подворотни, с ней лучше не терять осторожности. Саймон за сестру из принципа порвет на части. Если бы Мария хоть ругалась, если бы скандалила, кричала, с чем-то не соглашалась… так она даже на развод уже согласилась! А что условия получше выбивает, так оно и понятно!

Только вот…

Иоанн что есть силы шарахнул кулаком в стену.

Вот что тут скажешь? Если даже самому себе признаваться не хочется? Если… ему с Марией так хорошо никогда раньше не было. И ни с кем другим тоже, словно не женщина в его руках, а жидкий огонь, и глаза у нее такие, и вообще…

Это ЕГО жена!

Он у нее первым был, и единственным, а сейчас что – она уйдет? И просто так, не в монастырь? Что-то подсказывало Иоанну, что Мария долго в одиночестве не останется! Что он – не видит, как на нее все эти придворные кобели смотрят? Ихорас, и тот! Да что казначей! Что канцлер, который так и косится, да не на Диану, на королеву!

Колючка – и тот поддался!!!

Колючка!!! Его верный шут, который лишний раз к королеве и не подходил, и не трогал, такая, мол, она нежная, обидеть боишься! А сейчас что случилось?!

Может, об этом с Колючкой и поговорить?

Почему они все смотрят на Иоанна так, словно он золото на навоз меняет?!

Да что происходит вообще?!

Диана моложе, красивее, у нее сись… тут понятно! А Мария… как она смотрит, как двигается, как танцевала… Иоанн еще раз шарахнул кулаком в стену и распорядился:

– Колючку сюда! Живо!

Слуги кинулись исполнять приказ короля.

Анна сидела в саду и читала книгу.

Историю знать надо, тут мама была беспощадна. И учителя тоже. Так что Анна пробиралась через времена правления Сиртана Третьего, как кабан через камыши. Только что не хрюкала от возмущения.

Да кому оно надо? Подумаешь, жил тот Сиртан, а потом помер! Все жили и все помирают, судьба такая! Чего ей-то это все учить? И как его чуть дядюшка родной не сверг, и как Сиртан себе престол отвоевывал, и как с кочевым племенем договорился… войны все эти. Скучно!

Вот мама как-то так умеет рассказывать, что интересно становится, а учителя – нет. Нудят и нудят себе, даты, цифры, войны, а живых-то людей за ними и не видно.

Анна коснулась пальцем куклы, которая лежала рядом.

– Тебе тоже скучно, Мари.

Куклу звали почти как маму. Только вот мама сейчас занята, она у священника, и придет, когда освободится. С ней и история станет интереснее, точно.

Зашуршали по дорожке чьи-то шаги, Анна подняла голову. Мама?

Нет.

По тропинке между кустами роз шел его высочество Вернер. Анна невольно скривилась. Вот уж кого она видеть не хотела! А как прогнать?

– Ваше высочество, – Вернер поклонился, улыбнулся самым очаровательным образом.

Может, другая девочка от этого бы и растаяла. Только не Анна. И не в этой ситуации.

Анна уже поняла, как изменчива может быть судьба и как опасно от кого-то зависеть. Уже почти похоронила маму и пережила предательство отца, познала пусть не травлю, но всеобщее пренебрежение… она стремительно взрослела. И смотрела на его высочество совсем иными глазами. Какие уж тут симпатии?