Проклятие Айсмора (СИ). Страница 11

Камилла схватила со стола первую попавшуюся книгу в жесткой, отделанной бронзовыми вензелями обложке.

— Положите на место! — строго велела архивариус.

— Что, неуютно стало? Или ты считаешь это своим? А что, если это мое? И мне не нужно никаких глупых заявок и разрешений? Что тогда?.. Дрожишь, думаешь: попорчу, надорву, испачкаю⁈

Она бросила книгу обратно, но та соскользнула с края стола и рухнула на пол, раскрывшись белыми страницами, покрытыми сложной вязью языка Зеленых равнин.

— Да было бы что портить! Там все испорчено без тебя! — распалялась Камилла. — А твое дело сидеть здесь и носа не высовывать!

Взгляд мягких голубых глаз архивариуса, от которых ничего не хочется ждать, кроме улыбки, блеснул сталью доброго клинка.

— Сударыня, я не знаю, о чем вы, но ведете вы себя недостойно. Немедленно покиньте это помещение и без письменного разрешения винира не переступайте его порог более.

— Винир? Зачем мне разрешение от винира? Да он мой родственник!

— Выйдите вон.

— Со мной охрана!

Молодцы подтянулись, хотя еще не решили, от кого и как защищать хозяйку.

— В ратуше ее тоже немало, — бойко ответила рыженькая. — Мне позвать стражу?

Хозяйка часто и глубоко задышала — выходит, не просто разгневалась, а разъярилась, ну да и ладно. Бывало всякое.

Хотя, чтобы вот так ее осаживали — еще не бывало. А если она сорвется, тоже переживут. Потом еще несколько слухов через трактиры немножко подпортят ее репутацию.

— Ты… не надейся! Такой… такой женится, когда рак на горе свиснет! Видно, совсем одурела тут, среди этих бумажек!

— Вроде бы нет, — улыбнулась архивариус. — Но спасибо за заботу. А вам явно нехорошо. Может, воды?

Один из молодцов, всегда чуть более успевающий, уловил момент, когда хозяйка, окончательно задохнувшись от злости, резко развернулась и прошагала к выходу. Он успел открыть перед ней дверь с тихими словами:

— Извольте, госпожа Камилла.

После чего, смерив хитрым взглядом приятеля, вышел за ней. Следом тяжело протопал второй.

Архивариус осталась в архиве одна.

* * *

Ингрид еще раз потянулась снять с шеи непривычную косынку, но вдруг замерла и, слушая удаляющийся звук шагов ее недавних посетителей, медленно опустилась на стул.

Камилла… Ну конечно же!

Значит, перед ней стояла, резала взглядом и плевалась ненавистью та самая Камилла, про которую в народе говорили… Ингрид точно не помнила, что именно — она всегда плохо запоминала бранные слова и сплетни — но однозначно что-то, связанное с Бэрром. Будто бы ей, Камилле, нравилось то чувство отчуждения, которое дает народная молва за счет одного только имени Бэрра, за счет славы и страха перед первым помощником винира — ей нравилось отстраняться ото всех и быть выше прочих.

А нынче, выходит, эта самая Камилла посетила архив, но не смогла сказать зачем. Так может, и незачем было? Что ее могло интересовать в бумаге и пыли, кроме… кроме самого архивариуса. Но почему она пришла смотреть на нее, да еще в такой ярости, словно теряла что-то?

Нет, конечно же, нет, все слишком просто, не надо усложнять и думать за других. Камилла высокая, красивая, знает себе цену, словно уже ее называла. Нет, опять неправильная мысль. Жемчуг на груди нитками, в пять рядов. Формы, выдающиеся во всех отношениях.

Архивариус подняла с пола брошенную Камиллой книгу, закрыла и дунула на обложку, прогоняя пылинки и печаль.

Посмотреть, значит, приходила… Посмеяться.

Ингрид, погладив старую кожу, отложила на стол толстый том. Поставила мысленно рядом рослую Камиллу и плечистого Бэрра в неизменном черном плаще. Красивые люди и смотрятся вместе красиво, а она… Маленькая, худая, вон, косточки на запястьях торчат. И волосы дикого цвета, ни у кого такого нет.

Когда снова раздался стук в дверь, единственное, о чем успела подумать Ингрид — сколько же еще любопытствующих будет сегодня? Оказалось, немало. Горожанам в этот день срочно что-то требовалось в стенах архива. Один приходил за справкой о владении домом, будто не знал, что сам ему хозяин; другие просили чернил, хотя Ингрид не помнила, чтобы две кухарки и один конюх когда-нибудь что-нибудь писали. Каждый рассматривал её пристально, с интересом, как диковинную зверушку на ярмарке или дорогой приз, по недогляду оставшийся без хозяина. Даже на Гаррика Ингрид неожиданно сорвалась, но ватрушку все же взяла, не выдержав грустного взгляда своего охранника.

К вечеру архивариус совершенно вымоталась от второй бессонной ночи, от чужого внимания, от липкого разговора с виниром, от визита Камиллы, неважно чьей жены и любовницы, от общения с горожанами, которые грамоты-то не знают, а чернил просят, хоть и не место тут для подачи чернил.

Ингрид поежилась, вглядываясь в колючую темень за окном, но тут появился довольный Гаррик, а ведь она и подзабыла о своей охране.

Глава 5

Пристань неушедших кораблей, или Я делаю это лучше

Усталый август к осени бредет

По волнам из дождей, штормов и града,

Визгливой флейтой жизнь сыграет «Надо»,

Сольется небо стылым медом с сот…

Земля пьяна беспечностью полей,

Что отдали себя людскому плугу,

Она идет по замкнутому кругу

Из года в год, все чаще, все быстрей.

Мой день печален, ночь, увы, горька,

И звездопад не скажет, в самом деле,

Как мы с тобой проститься не сумели,

Как холодна прощальная рука.

В постели категорически не спалось. На полу, куда Бэрр скатился не глядя, тоже. То слишком мягко, то слишком жестко, то стянет ногу, то заноет спина. Час до смены патрулей, всего час, а сна ни в одном глазу.

Спать хотелось безумно, и заснуть было невозможно.

Впотьмах повел рукой, но нащупал только пустую кружку: воды опять ни капли, и зачем только платить за водопровод! Поесть бы, да в кладовке пусто. Нет, надо все же держать в доме хоть какую-то еду… а еще на потолке скоро протрется дырка от его бессонных взглядов.

Попробовал закрыться подушкой. Не помогло.

Тишина звенела, лицемерно притворяясь неслышимой.

Проворочавшись еще немного, Бэрр встал и принялся бродить бесцельно по пустому дому… Решил заглянуть в комнату брата, где по-прежнему царил полнейший беспорядок, именовавшийся творческим, прихлопнул все время открывающуюся дверь. Постоял в проеме строгого кабинета отца. Со вздохом шагнув обратно, тронул струны лютни: не своей, Альберта, так и лежащей в гостиной с его отъезда. Свою Бэрр не расчехлял уже очень давно.

Лютня звякнула тоскливо, напомнив сначала о старой балладе, а потом уже и об Ингрид.

Ну и ладно, всегда можно дойти до пирса. Уж там-то с водой проблем быть не должно! Хотя Бэрр бы не удивился даже оголенному дну, покрытому дохлой рыбешкой, грязными бурыми водорослями и трехфутовым слоем мусора.

Золотые шары фонарей слабо мерцали во мраке ночи. Бэрр добрался до ближайшего пирса, где была сторожка охраны. Оставил оружие там, спустился по лесенке и склонился к воде.

«И что же ты натворил сегодня, друг мой? — усмехнулось в полутьме водное „я“, потянувшееся за его ладонью. — Привет, Бэрр. Бэрр, потомок Рутгорма! Ты хоть думал, кто ты есть? Думаешь, ты защитник города, правая рука винира? Нет у него ни правой руки, ни левой: одни только слуги. Что? Что-что? Ты коснулся ее, повесил на нее бремя своих тягот, а потом просто удрал. Трус!»

«Замолкни, озерная тварь!»

Бэрр закончил призрачный разговор, ударив ладонью по воде. Насмехающийся лик разбился на множество качающихся отражений, разбежался кругами и исчез.

Стражники, издалека наблюдавшие за первым помощником винира, тихо переговаривались:

— Смотри, смотри! С кем разговаривает?

— Видать, опять в озеро полезет.

— Сам слышал, он говорил: раз вода не твердая, отчего не поплавать…

— Да ругается он опять!

— На кого?

— Не на кого, а на что. Вот так погрозится, а мы и впрямь под воду уйдем!..

Плюнув на приличия и на неприязнь чужих взглядов, Бэрр разделся донага. Стражникам все равно было боязно таращиться на него, а из добропорядочных айсморцев вряд ли кто в такую рань придет на пирс прогуляться. Мерзнуть же потом в мокрой одежде не хотелось.