Свинцовые Ливни. Том 2. Страница 14

В интернате над медведем смеялись – считалось, что это девчачья игрушка. А в одной комнате с Дэном жили взрослые, серьёзные семилетние парни. Большинство из них обитали здесь с самого рождения.

Но Дэн не дал медведя в обиду. Ни в первый день, когда его привезли на кресле в комнату, где предстояло провести девять лет, ни во все последующие. Дэн не чувствовал ног, у него почти не работала правая рука. Зато он был владельцем крепкого, отлично управляемого кресло. И соседи по комнате почувствовали, насколько оно крепкое, в первый же день.

Сестру забрали в другой приют – это было всё, что рассказали Дэну.

«Прошло два месяца, – сказал ему воспитатель – когда Дэн спросил, можно ли позвонить сестре. – Всё это время с девочкой работали психологи. Она ещё маленькая. Она почти забыла тот кошмар, который пережила. Я, конечно, не вправе препятствовать вашим встречам. Но подумай сам: ты уверен, что хочешь напоминать ей о том, что произошло? Уверен, что хочешь с ней увидеться?»

Глаза воспитателя скользнули по нему – сидящему в кресле. По его изуродованному лицу и скрюченной правой руке, лежащей на коленях.

«Твоя сестра сейчас среди других детей».

«Не таких уродов, – понял Дэн. – Не нужно лишний раз пугать девочку, она и так напугана».

Больше он о сестре не спрашивал. Плюшевый медведь с оплавленной на макушке шерстью – теперь это была вся его семья. Всё, что у него осталось.

Медведь жил на тумбочке рядом с кроватью. Пацаны-соседи давно прекратили на него покушаться – так же, как и дразнить Дэна. Знали, что не поздоровится.

Невысокий и тщедушный, Дэниэл Айвэн Щусев обладал цепким, расчётливым умом, великолепной памятью и железной волей. Он ничего не забывал и ничего никому не прощал. За обиды мстил решительно и жестоко. С «умником» лучше не связываться – это Дэн, весьма доходчиво, объяснил всем своим однокашникам в первые же интернатские дни. Вероятно, поэтому друзей так и не обрёл.

Единственным его собеседником был медведь. Вслух Дэн с ним, конечно, не разговаривал – не хватало только ещё одного диагноза. Школьный психолог после занятий с Щусевым и без того выглядел так, словно лимонов объелся. Дэн обращался к медведю мысленно –после отбоя, когда соседи по комнате засыпали.

Делился своими размышлениями и сам же придумывал, что услышит в ответ, если требовались подтверждения или возражения. Разговоры с медведем помогали структурировать мысли. После таких разговоров Дэн засыпал спокойно и во сне не видел кошмаров.

Это была ночь накануне дня его рождения. Завтра ему исполнится десять лет. Три года прошло с тех пор, как… но об этом Дэн не позволял себе думать. Он собирался обсудить с медведем совершенно другие вещи, воспоминания о доме давно задвинул в дальний угол памяти. Как обычно, дождался, пока утихнут в кроватях соседи. Сел, подложил под спину подушку и приготовился к разговору. Когда медведь вдруг запел. Стеклянные пуговицы-глаза чуть заметно засветились неярким зелёным светом. И полилась мелодия колыбельной. Той, что когда-то, в прошлой жизни, Дэну пела мама…

Дэн застыл. Поначалу решил, что чудится. Когда убедился, что нет, схватил медведя и запихал под подушку. Он понятия не имел, как будет объяснять происходящее пацанам, если кто-то из них проснётся. Подождав и убедившись, что не проснулись, лёг и затих рядом с медведем, накрывшись той же подушкой.

Мелодия закончилась. И раздался голос отца – тихий, как колыбельная.

«Привет, Дэнни. Если ты слышишь это, значит, меня уже нет в живых. Но ты не бойся. Я здесь для того, чтобы тебе помочь. В правом ухе медведя зашита таблетка, съёмный носитель информации. Ты должен достать её и установить в плежер. Подойдёт любая модель, таблетка стандартная. Но ты должен сделать это так, чтобы никто не увидел информацию на экране. Она предназначена только для тебя…»

Ха! Смешно. Отец, видимо, мало знал о порядках, установленных в интернатах для инвалидов. А скорее всего, ничего не знал. Как не подозревал, что его сын может оказаться в подобном заведении.

Личных плежеров воспитанникам не полагалось, ими разрешено было пользоваться только во время уроков и при выполнении домашних заданий. После этого плежеры сдавались воспитателю. За нарушение режима – установку в плежеры контрабандных носителей с фильмами и играми – строго наказывали. Развлечения допускались лишь те, что были предписаны образовательной программой. О том, чтобы воткнуть в плежер вместо стандартной прошивки таблетку, которую Дэн без особого труда извлёк из медвежьего уха, нечего было и мечтать.

Голос отца смолк, глаза медведя погасли. А Дэн задумался. Ему необходимо было раздобыть плежер.

– Я хочу п-принять участие в олимпиаде, – объявил Дэн на следующий день госпоже Кляйнц, едва она вошла в класс. Он специально поджидал учительницу у дверей.

– Ну, наконец-то! – обрадовалась госпожа Кляйнц.

Учился Дэн лучше всех в интернате, тратя на выполнение домашних заданий едва ли десять минут в день. Неудивительно, в общем-то – программа, по которой занимались в приюте, была рассчитана на детей со способностями средними и ниже средних. А Дэн, под руководством отца, ещё дома прошел за год программу первого и второго классов для одарённых детей. То, что в приюте называли учёбой, казалось ему недоразумением. Олимпиадные задания были лишь немногим сложнее обычных, и до сих пор Дэн попросту ленился заниматься этой ерундой.

– Д-для подготовки мне понадобится дополнительное время. Не могли б-бы вы попросить господина Петровски… – Дэн сделал вид, что смутился.

– О, да! – воодушевленно согласилась госпожа Кляйнц. – Конечно! Я постараюсь объяснить ему, что для занятий тебе будет нужно больше времени.

– Я м-мог бы заниматься во время прогулки или развлекательных ч-часов…

– Во время прогулки – исключено, – покачала головой учительница. – А вот развлекательные часы – уверена, что господин Петровски охотно пойдёт навстречу.

Господин Петровски, старший воспитатель, не возражал. Заподозрить Дэниэла Щусева в том, что он будет использовать плежер в каких-то иных, кроме учёбы, целях едва ли было возможно, Дэн считался послушным и беспроблемным воспитанником.

Он едва дождался, когда наступит время, выделенное для отдыха, и однокашники отправятся в игровой зал. В учебном классе, где они занимались утром и делали уроки после обеда, сел за стол так, чтобы видеть дверь – на случай, если кто-нибудь решит войти. Дрожащими от волнения пальцами подцепил заднюю крышку дешёвенького плежера. Вынул из кармана рубашки таблетку и вставил в нужный разъём.

Таблетка содержала единственный файл. Дэн коснулся экрана. Рука у него по-прежнему дрожала.

«Привет, Дэнни, – появилась строка. – Я не знаю, что с тобой сейчас, но думаю, что тебе приходится несладко. Запомни: с этой минуты ты не один. Я – твой друг, искусственный интеллект. Я здесь для того, чтобы тебе помочь».

Файл содержал обучающую, а вместе с тем самообучающуюся программу. Не примитив из школьной базы, а что-то гораздо более серьёзное, Дэн даже о существовании таких не слышал. Программа, как выяснилось вскоре, существовала в единственном экземпляре. Её создал отец Дэна специально для него. На всякий случай. От души надеясь, что сыну это никогда не понадобится.

Айвен Стивен Щусев занимался разработкой лекарства, которое предварительно назвал «вечной прививкой». Новая вакцина должна была работать на опережение – не истреблять вирус, попавший в организм, а перестраивать иммунные клетки так, чтобы при попадании вируса иммунитет сам создавал защиту. Отец работал над этим всю жизнь. Вакцина была почти готова, Айвен не успел немного. Совсем чуть-чуть.

Рассказ об этом Дэн прочитал с экрана плежера.

«Кто убил моего отца?» – покосившись на дверь учебного класса, быстро набрал вопрос он.

«Тот, кто не хотел, чтобы твой отец завершил работу».

«Но как можно этого не хотеть?! Это ведь – спасение для всех? Для всего мира?»