Командор космического флота (СИ). Страница 3

Посадочная площадка, к которой мы приближались, находилась в пригороде, на территории военной части ПВО. Договариваться пришлось самостоятельно, и в этом я углядел один из немногих минусов такой вот независимости от флота и эскадры. Теперь абсолютно всё приходилось решать своими силами. Раньше этим занималась бы служба тыла, теперь — я сам и мой зампотыл младший лейтенант Драчёв, и если раньше нас бы разместили в казармах да хоть той же Академии космофлота, то теперь с кем договорились — туда и полетели. А у ПВОшников всегда есть свободное место. Учитывая, что это предпоследний рубеж планетарной обороны, служить в ПВО никто не рвался, все хотели или в космос, или в гвардию. В ПВО постоянный недобор.

Встречали нас без особой торжественности, но на посадочной площадке присутствовал сам командир части в сопровождении ещё нескольких офицеров. Полковник стоял в каракулевой папахе и непромокаемом плаще, на поверхности планеты было довольно зябко. Особенно для нас, привыкших к постоянной температуре в двадцать градусов Цельсия и полному отсутствию ветра.

Я приложил руку к фуражке, приветствуя полковника. Мы с ним уже общались, но лично не виделись, и вживую он показался мне довольно приятным человеком. Этаким старым служакой, всю жизнь посвятившим армии, что наложило определённый отпечаток и на его внешность, и на манеру общения, и на поведение в целом. Такое не подделать.

— Здравия желаю, командор, — произнёс он.

Звали его полковник Лобанов, и в его взгляде читалось неподдельное уважение ко мне. Всё же история с линкором переходила из уст в уста во всех частях и гарнизонах, обрастая невероятными подробностями вроде того, что я на «Гремящем» подбил его единолично, без помощи крейсеров.

— Здравия желаю, господин полковник, — сказал я и мы пожали друг другу руки.

Поздоровался с его заместителями, пожал руки подполковникам и майорам. Все были рады меня видеть. Ещё бы, на наше содержание и размещение казна выделяет фонды, а ПВО богатством никогда не отличалось.

Разместили нас в старой пустой казарме, и после тесноты космического корабля высокие потолки и просторные залы казались настоящей роскошью. Пахло нежилым помещением и каким-то моющим средством, и здесь отдельных кают, вернее, кубриков, для офицеров не было. Только женскую половину экипажа разместили отдельно.

Само собой, хозяева устроили банкет для офицерского состава, и избежать которого мне не удалось, хотя лично я бы с большим удовольствием отправился в город.

Расположились в здешней столовой, за большим длинным столом.

— Бог ты мой, наконец-то нормальная еда, — пробормотал младший лейтенант Крапивин, выражая общее мнение.

Кормили нас не сублиматами и консервами, а самой обычной пищей, выращенной на здешних агрокомплексах, и мы все за долгое время в космосе успели соскучиться по обычному чёрному хлебу и жидким супам.

Но мы пришли сюда не для того, чтобы набивать брюхо. Нас позвали, чтобы послушать истории про наши подвиги, и мы в красках описывали всё, что с нами произошло в Зардобе и не только, а ПВОшники слушали наши байки, раскрывая рты от удивления.

Больше всех соловьём разливался именно Крапивин, в боях участия не принимавший, но никто не возражал, наоборот. Замполит описывал всё подробно и ярко, не забывая ни о ком из присутствующих.

— Надолго вы к нам? — спросил полковник Лобанов.

— На время ремонта как минимум, — пожал я плечами. — Там видно будет.

Моим непосредственным начальником теперь был лично кронпринц Виктор, и никаких других указаний он мне не дал. Починить эсминец. Конец истории. Он, конечно, намекнул на будущие великие свершения и опасные задания, но никакой конкретики не назвал. Всё же он был настоящим политиком и в совершенстве владел искусством толкнуть длинную речь, не сказав вообще ничего.

Сам он пока оставался в Зардобе, ситуация требовала его внимания, и кронпринц лично участвовал в переговорах с туранскими делегациями, что давало надежду на более выгодные для Империи условия, потому что кронпринц уступать не собирался.

Так что в отсутствие новых приказаний я воспринимал эту вынужденную задержку в столице как долгожданный отдых. Заслуженный.

— Бывали уже в Новой Москве? — спросил полковник.

— Учился тут, — сказал я.

— А, из академиков! Понятно, — усмехнулся он.

У Академии с наземными силами ПВО отношения были особые. Совсем не дружеские. Но я тут воспринимался не как один из выпускников Академии космофлота, а как герой двух стычек с туранцами, и это значительно упрощало налаживание контакта.

И всё же пребывание здесь меня тяготило, хоть я и старался этого не показывать. Мне хотелось снова вести «Гремящего» в неизвестность, в бой, снова ощутить волнительную дрожь штурвала в моих руках. Возможно, я стал адреналиновым наркоманом, но я только что с пугающей чёткостью понял, что тихая и мирная жизнь для меня теперь невозможна. Я просто не усижу на месте.

Зато все остальные офицеры «Гремящего» наслаждались вкусной едой, дармовой выпивкой и приятной компанией. Таким отбитым, похоже, был только я один.

Разошлись далеко за полночь, но вполне цивильно и организованно. До поросячьего визга никто не напился, ничья честь мундира не пострадала. Даже так, по общему мнению, неплохо посидели.

А уже на следующее утро, оформив себе и всем остальным пропуска за территорию части, я отправился в саму Новую Москву. Гигантский мегаполис звал и манил своими огнями, но вместо того, чтобы отправиться в турне по кабакам или торговым центрам, я направился прямиком к своей альма-матер, в Имперскую Академию Космического Флота.

В этот раз лететь пришлось на такси, и лысеющий мужичок в оранжевой майке в считанные минуты доставил меня на нужную крышу. Можно было бы, конечно, отправиться по земле, но толкаться в пробках несколько часов для того, чтобы сэкономить немного денег или посмотреть на виды Новой Москвы, я не захотел. С высоты птичьего полёта она тоже безумно красива.

И почему-то, чем ближе я приближался к зданию Академии, тем быстрее начинало стучать моё сердце. Я нервничал, сам не зная почему.

На крыше зябкий весенний ветер чуть ли не срывал фуражку с головы, так что я поспешил к лифту вниз. В лифте ехать пришлось с парой каких-то курсантов, исполнивших воинское приветствие и замерших смирно на всё то время, пока ехал лифт. Здесь меня наверняка тоже знали. Не успели ещё забыть, ни младшие курсы, ни преподавательский состав.

Ехал я целенаправленно к одному человеку. К адмиралу Ушакову, начальнику Академии. Да, без записи, без предупреждения, но я надеялся застать его на месте.

Каждый встречный считал своим долгом приложить руку к фуражке, завидев меня, так что я даже немного утомился отвечать на приветствия. За спиной громко шептались, даже тыкали пальцами в мою сторону. Не очень приятно, но такова цена громкой славы.

К нужному кабинету добрался быстро. Табличка на двери не изменилась. Я немного боялся, что адмирал ушёл в отставку, но старый хрыч, видимо, ещё держался бодро. Я аккуратно постучал в дверь.

— Кого там чёрт принёс, вашу мать⁈ — рявкнули из-за двери.

Кажется, старик не в духе. Совсем чуть-чуть.

— Разрешите, господин адмирал? — я приоткрыл дверь и заглянул в кабинет, улыбаясь от всей души.

Даже и не предполагал, что я буду так рад его видеть.

— Мясников? — удивлённо вскинул седые брови адмирал. — А ну, заходи!

Я вошёл и закрыл дверь за собой.

— Здравия желаю, господин адмирал! — воскликнул я.

Всё его недовольство как ветром сдуло, Ушаков даже вышел из-за стола, чтобы пожать мне руку. С момента нашей прошлой встречи, когда я выпускался и забирал назначение на «Гремящий», он не изменился ни на йоту. Выглядел всё таким же бодрым стариканом, готовым в любой момент вспомнить былые годы и лично повести эскадру в атаку.

— Алёша! Ну ты даёшь, конечно! — добродушно ухмыльнулся старик. — Садись давай!

В его кабинете стоял массивный дубовый стол, за которым сидел он, а к этому столу приставлен был стол попроще, из пластика, замаскированного под дерево, для гостей и просителей. Я уселся сбоку.