Архимаг с Терры (СИ). Страница 32

Да, многие орденские девочки в двенадцать лет уже одного роста со взрослыми, но Хлоя явно была не из таких. Как и другие узники Проклятья, порабощенные накануне начала полового созревания.

— Мой вопрос состоит в том, что вы, ува… — Лалия еле проглотила привычное обращение, — Хлоя очень похожи на узников Проклятья на Терре. Даже на тех из них, которых называют Тенями магов. И ваша хозяйка назвала вас Тенью. Означает ли это, что вы тоже были солдатом Проклятья?

— Проклятья? — переспросила Хлоя. — Вы, должно быть, имеете в виду Благословение, любезно наложенное моей госпожой и ее соратниками на земли Старой Терры?

— Да, прошу прощения, — кивнула Лалия.

— Тогда — да. Я была одной из первых, призванных под его знамена. Через пять лет службы Благословение предложило мне дополнительные силы, чтобы направлять и оберегать других юных волшебников. Еще через три года госпожа Роксана завершила сборы и была готова отправиться через Междумирье. Она предложила мне лететь с нею в качестве ее слуги, и я с благодарностью согласилась, о чем ни на минуту не пожалела.

Хлоя говорила абсолютно ровным, нейтральным тоном, но Лалия даже при всем несовершенстве анализа межчеловеческих взаимодействий поняла о ней сразу несколько фактов. Во-первых, Хлоя была одной из тех, кто, как и сама Лалия, получил от Проклятья слишком много преимуществ, чтобы жалеть о его недостатках — например, о невозможности повзрослеть. А может быть, она даже и не считает вечное детство минусом. Вопреки стереотипу, далеко не все девочки мечтают встретить прекрасного принца, влюбиться и завести собственных детей! Во-вторых, она искренне любит свою госпожу и заботится о ней от всего сердца, а не по обязанности. В-третьих, эта женщина с внешностью ребенка упрямством может поспорить с Аркадием Весёловым, а стойкостью — с Вальтреном Кресайном. В-четвертых, следствие из всего перечисленного: самой Лалии не хватает по крайней мере нескольких десятков, а то и пары сотен лет жизненного опыта, чтобы играть с Хлоей в одной лиге. С ней нужно быть предельно осторожной.

— А почему вы еще под Благословением? — спросила Ифигения, с более сильным акцентом и более резкими словами, чем Лалия. — Терру покинули. Здесь Благословения нет. И на Терре его уже нет.

— Потому что теперь моя госпожа милосердно выступает для меня фокусной точкой Благословения, — сказала Хлоя. — Даруя мне несокрушимое здоровье и умение магически сражаться на ее благо.

— Хлоя — действительно моя Тень! — с удовольствием проговорила Роксана. — Она умеет делать то, чего я не могу или не хочу, а я умею то, чего она никогда не сможет! Вместе мы отличная команда!

Хлоя вздохнула.

— Мы были бы отличной командой, госпожа, если мне бы хоть раз удалось убедить вас принимать гостей прилично одетой, а не в нижнем белье! А так мы всего лишь приемлемая команда.

«Нижнее белье? — подумала Лалия. — Действительно, должно быть, костюм Роксаны другими древними магами воспринимается именно так!»

— А, мне так удобно, и ничего не видно, — махнула рукой Роксана. — К тому же здесь, на Цветке, слава всем богам, всякий может одеваться так, как ему удобно! Полная свобода!

И она рассмеялась.

Лалия тоже улыбнулась, но не разделяя удовольствие Мастера Навигатора, а осознав иронию фразу.

— Позвольте налить вам чаю? — спросила Хлоя у Ифигении.

Дальше чаепитие шло ни шатко ни валко. Хлоя хранила почти полное молчание, а Роксана требовала от Лалии и Ифигении как можно более полного описания того, что им удалось почувствовать за несколько минут нейрорезонанса. Однако описать это обеим женщинам мешал, во-первых, языковой барьер, во-вторых, лично Лалии — невозможность хоть как-то осмыслить произошедшее заранее и уложить его у себя в голове! Что там, она не могла даже толком сказать, понравилось ли ей, не понравилось ли, вызвало ужас или восторг, сможет ли она пройти через это еще хотя бы один раз — а от нее уже требуют отчета!

Совсем же беседа застопорилась, когда в зал вошла маленькая девочка, лет четырех-пяти, в голубом платье и с подносом в руках. На подносе стояли вазочки со сладостями — печеньем, пирожными и чем-то вроде мармелада. Она поставила поднос на стол, поклонилась и спросила совсем тоненьким детским голоском:

— Госпожа, вам что-нибудь еще нужно?

Лалии приходилось наблюдать детей, живущих в совсем ужасающих условиях, таких, что большая часть благополучных орденцев либо не поверила бы, либо предпочла бы забыть, либо билась бы в истерике, узнав, что это правда. Поэтому она не испытала никаких из ряда вон выходящих чувств, увидев маленькую рабыню, прислуживающую Роксане Евторской. По крайней мере, девочка была сыта, здорова, опрятно одета. И, скорее всего, не подвергалась сексуальным или другим издевательствам. Наверняка сказать сложно, но в поведении Роксаны ничего не намекало на извращенные пристрастия, плюс они знали минимум одно свидетельство ее гетеросексуальности. А Хлоя — узник Проклятья со всеми вытекающими.

Конечно, в этом поместье могут быть слуги-мужчины, но почему-то Лалия в этом сомневалась.

— Спасибо, Лилия, больше ничего не нужно, — ласково сказала ей Роксана. — Давно тебя не видела, как твои дела?

— Спасибо, госпожа, хорошо!

— Чему ты сейчас учишься?

— Писать и считать, госпожа.

— Отлично! Умеешь уже считать до ста?

— Да, госпожа.

— Вот хорошо! Держи конфетку!

Роксана взяла с тарелки какую-то сладость и протянула девочке. Та отработанным движением спрятала руки за спину и приоткрыла рот, чтобы Роксана положила сладость ей прямо на язык.

— Спасибо, госпожа! — несмотря на полный рост, девочка говорила очень чисто. Она снова поклонилась и, пятясь, вышла из комнаты.

— Прошу прощения за эту семейную сцену, — улыбнулась Роксана, причем по ее тону чувствовалось, что никакого стыда она на самом деле не испытывает. — Эта малышка — мое последнее приобретение! Ее продал мне один из учеников Мастера Стратига, и я считаю за счастье, что удалось спасти ее от такого угрюмого будущего! Обратите внимания, она у меня уже четыре года, а выглядит не старше, чем в день, когда я ее приобрела!

— Мастер Стратиг сохраняет своих рабов детьми? — удивилась Ифигения Александровна.

— Он-то⁈ — с негодованием воскликнула Роксана Евторская. — Где ему! Он себе-то не смог молодость вернуть! Нет, что вы. Это моя работа. Правда, здорово получилось? Очень милый возраст! Бесконечно, увы, их такими не оставить, Хлоя очень сильно возражает, говорит, это сильно вредит разуму… — Роксана вздохнула. — А жаль! Хотя самых симпатичных я потом прошу родить для меня еще детей, и обычно получается неплохо! Обожаю возиться с малышами.

Лалия отметила, что ее предыдущее мнение было ошибочным. Может быть, Роксана и не использовала маленьких детей для собственного удовольствия как растлительница, но она, определенно, относилась к ним довольно потребительски.

Впрочем, если Хлоя держит это под контролем и не позволяет ей плодить двухсотлетних четырехлеток, значит, все не так плохо, как могло бы быть.

Судя по лицу Ифигении, ее эта сцена поразила гораздо сильнее, чем Лалию. Нейромагесса пыталась скрыть свой шок и неодобрение, однако Лалия довольно отчетливо их видела. Хлоя, похоже, тоже, потому что она сказала:

— На самом деле длительное пребывание в возрасте четырех, а потом восьми и двенадцати лет творит чудеса для ума и образованности ребенка. Это очень полезно для нашего небольшого клана.

— Именно, именно! — Радостно закивала Роксана.

После этой реплики Лалия мысленно добавила Хлое еще несколько очков адекватности. И решила, что ее первое впечатление было верным: она из тех, кто не видит в длительном детстве большой беды.

Честно сказать, Лалия тоже не видела. Хотя быть выше ростом и физически выносливее оказалось очень удобно. Опять же, больший магический резерв и более стабильный гормональный фон также пошли на пользу ее качеству жизни.

— Лалия, спросите ее, пожалуйста, от какого-такого будущего она спасла эту девочку? — вдруг спросила Ифигения Александровна по-орденски. — Я что-то после недавней встряски совсем не могу сформулировать! Языки никогда не были моей сильной стороной. Она имеет в виду тот ритуал, о котором мы слышали краем уха? Или все же не столь драматичная судьба?