Травник (СИ). Страница 46

— Ложь человека не красит. Произнося лживые слова, ты потворствуешь диаволу, — сообщил ему монах. — Граф Пламенев мертв, а ты не похож на умертвие. Хотя, ежели по некоторым косвенным признакам судить, упырь еще тот.

— Я — молодой граф, — сказал Магистр. — Андрей.

— И снова ложь, — сказал монах. — Граф Андрей томится в плену у князя Грозового, властителя этих земель.

— Обстоятельства несколько изменились, — сказал Магистр.

— Да? — монах сделал шаг назад, его руки скользнули под объемную рясу, а когда снова появились на свет, в них был зажат предмет, подозрительно напоминающий обрез. И создавалось такое впечатление, что в полной версии эта штука была здоровенным таким дробовиком, а чертов Андрей утверждал, что у них тут нет огнестрельного оружия.

Но на молниемет или еще какое-то артефактное оружие это не было похоже. Это был типичный обрез, уж в таких вещах Магистр разбирался весьма неплохо.

— Я дам тебе еще один шанс, отрок, ибо в Писании сказано, что даже последние козлы заслуживают еще одного шанса, — сказал монах. — Но выбирай слова тщательно, ибо больше лжи я не потерплю. Как же изменились эти самые обстоятельства?

— Я вызвал князя на поединок и убил его, — сказал Магистр, не уточняя, что эти два события произошли в одно и то же время, и, по сути, были не двумя событиями, а одним. — А потом вызвал на поединок его сына и тоже убил. А потом еще внука прикончил, потому что он мне не глянулся и вел себя слишком дерзко.

— И когда же произошли эти достойные внесения в летописи события? — поинтересовался монах.

— Вчера.

— Как же тебя отпустили живым?

— Вопрос таким образом вообще не стоял, — сказал Магистр. — Люди восстали и власть в поместье теперь принадлежит им.

— Вот он, русский бунт, бессмысленный и беспощадный, — сказал монах. — И теперь ты пришел, чтобы искать укрытия в нашем монастыре?

— Не совсем, — сказал Магистр. — Я пришел за своей сестрой.

— Так за этим тебе, наверное, в женский монастырь надобно.

— А это какой? — озадаченно поинтересовался Магистр.

Монах расхохотался. По-доброму, от души и до слез, так сильно, что на монастырском дворе залаяли проснувшиеся собаки, а обрез чуть не выпал из его рук.

Магистру в этом смехе почудилось что-то знакомое, но пока он не мог сообразить, что.

— А я похож на монашку? — спросил он и свободной рукой погладил свою бороду. — Или мне тебе уд срамной показать, чтобы ты окончательно убедился?

— Вот черт, — сказал Магистр, начиная осознавать свою ошибку. Можно же было догадаться, что в округе может быть построен не один монастырь, и когда он уточнял дорогу у странника, Магистр не уточнял, что ищет именно женский.

— Не ругайся, отрок.

— Извини.

— Так что, показать уд-то?

— Не надо, — сказал Магистр. — А где женский?

— Там, — монах махнул обрезом в ту сторону, откуда Магистр и приехал. — Пара часов, если на лошади. Часа четыре, если на телеге.

— Жаль, нет у меня телеги, — сказал Магистр, разворачиваясь.

— Постой, отрок, — сказал монах. — Зайди, отдохни с дороги, поешь, выпей, чего бог послал. А я пока мальчишку разбужу, чтобы лошадь твою обтер, напоил на накормил. Животине тоже передышка нужна.

— Твоя правда, — согласился Магистр.

Монах отпер ворота, и Магистр завел лошадь на территорию монастыря. Монах кликнул послушника, поручил ему заботу о животном, и пригласил Магистра в небольшую сторожку при входе. Там горела керосиновая лампа, возле которой вились ночные мотыльки, а на столе лежала раскрытая книга.

— Так ты не спал, что ли? — спросил Магистр.

— Нет, просто зачитался, — сказал монах. Он достал из небольшого шкафа хлеб, сыр и холодное мясо, поставил на стол. Добавил к натюрморту бутылку красного вина, уже открытую.

— Не слишком ли поздно для этого? — спросил Магистр. — Или не слишком рано?

— За знакомство в любое время выпить не грех, — сказал монах.

— Не помню, чтобы ты мне представился.

— Зови меня братом Виталием, отрок.

Магистр присмотрелся и… Если убрать десяток лет и десяток килограммов, чуть укоротить бороду и подровнять волосы… Теперь понятно, почему монах показался ему знакомым.

— Вся эта множественная вселенная — одна большая деревня, — пробормотал Магистр.

Наверное, когда-то это была чудесная лесная поляна. Покрытая изумрудной травой, здесь росли цветочки, над которыми порхали бабочки и феи, здесь прыгали зайчики, танцевали оленята, и какая-нибудь принцесса могла бы услаждать их слух своим пением, или что там обычно происходит на лесных полянах, Сумкин в этом ни черта не разбирался, да и не хотел.

Сейчас все здесь было вытоптано сотнями грубых сапог людей, которые переносили тяжелые грузы. Валялся мусор, кое-где встречались вонючие окурки от папирос.

— Это здесь, — сказал Андрей, но в пояснении не было необходимости. Сумкин и так видел, что это здесь.

Он осмотрел местность обычным зрением, но ничего не обнаружил.

Тогда он включил магическое зрение, и сразу же наткнулся на след. Разрыв реальности проходил здесь. Сумкин провел рукой по воздуху, очерчивая контуры червоточины. Разрыв границы между вселенными уже затянулся, но ткань была тонка, и если достаточно сильно на нее надавить…

Сумкин не стал экспериментировать, понимая, что даже его энергии не хватит для открытия прохода. Если прихватить с собой десяток адептов из академии, да снабдить каждого заряженными маной кристаллами, может быть, что-то и получится, и то не факт.

Странно, что Виталик здесь ничего не нашел.

Хотя нет, не странно. Виталик мог видеть исходный код Системы, но границу воздвигли не Архитекторы и она не была частью игровых миров.

Что ж, пусть это будет план Б.

— Я не отвлекаю? — спросил Андрей.

— Нет, я уже увидел все, что хотел.

— Тогда можно спросить?

— Спрашивай, — демократично сказал Сумкин. Андрей был выходцем из другой вселенной, существование которой угрожало стабильности Системы, но сейчас они были в одной лодке.

— Оберон… кто он?

— Первый Игрок.

— Да, но что это значит?

— Это значит, что он был тут раньше всех, — сказал Сумкин. — Застал создание всего вот этого. Может быть, даже участвовал.

— Тогда получается, что он ровесник богов?

— Этот мир создали не боги, — сказал Сумкин. — Это долгая история, и если тебе интересно, я могу прислать тебе пару книг на тему.

— Но он хороший человек?

— Он не человек, — сказал Сумкин. — Ему несколько тысяч лет. Полагаю, что за это время он успел побывать и хорошим, и плохим, и вообще кем угодно. Почему ты спрашиваешь?

— Потому что я хочу знать, спасет ли он мою сестру.

— Без понятия, — честно сказал Сумкин. — Зависит от того, какое у него в нужный момент настроение будет. Если он тебе обещал, то какие-то шансы наверняка есть.

— Но вы же считаете, что он это все специально подстроил.

— Магистр — существо сложное, — сказал Сумкин. — Когда имеешь с ним дело, ни в чем нельзя быть уверенным до конца. Иногда мне кажется, что его мотивы до конца непонятны и ему самому.

— У меня больше никого нет, — сказал Андрей.

— Сочувствую.

— И что же мне делать?

— Надеяться, — сказал Сумкин. — И ждать. Через две недели должна наступить какая-то определенность.

— Или нет.

— Или нет.

Они выпили за знакомство.

Магистр соорудил себе бутерброд и отметил, что в монастыре еда получше, чем в бараке у крепостных. Брат Виталий терпеливо ждал, пока он дожует и перелистывал страницы книги. Судя по иллюстрациям, больше напоминающим чертежи, чем рисунки, книга была не церковной.

— Все братья ходят с дробовиками? — поинтересовался Магистр.

— Дробовик? Ты где-то видел дробовик, отрок?

— Э…

— Тебе, должно быть, показалось, — сказал брат Виталий. — Не было здесь никакого дробовика. Оружие, использующее порох, строжайше запрещено императорским эдиктом.