Миротворец. Страница 8

– Как ты смотришь на это, Мари? – обратился государь к жене.

– Думаю, что сначала надо дела сделать, а потом отдыхать, – ответила она.

– Решено, – рубанул ребром ладони по воздуху Александр, – показывайте нам вашу Ярмарку.

– Да мы уже въезжаем на ее территорию, – обрадовался губернатор тому, что беседа, наконец, вошла в наторенное русло, – вот это главная аллея, улица Александра Невского, в конце ее стоит одноименный храм авторства Монферрана, слева Главный Ярмарочный дом и все остальные павильоны, а справа так называемые Гребневские пески, остров на реке, где располагаются хранилища товаров, собственно и продаваемых на Ярмарке.

– Я слышал, что население вашего города во время проведения Ярмарки увеличивается в несколько раз, – царь уже вышел из пролетки и с большим интересом разглядывал людскую толчею вокруг зданий ярмарки.

– Совершенно верно, ваше… то есть Александр Александрович, – тут же отвечал Одинцов, – увеличивается, и даже не в разы, а я бы сказал, что на порядок… зимой в городе числится порядка десяти тысяч жителей, а в летние месяцы более ста тысяч. Кстати, наиболее уважаемые члены ярмарочного сообщества ждут встречи с вами…

– И где они собрались? – уточнил царь.

– Так в Главном доме, на втором этаже – там есть специальный зал для приемов, называется гербовым… – уточнил губернатор.

– Надо уважить уважаемых членов сообщества, – серьезно ответил Александр, – ведите нас, Вергилий, – вспомнил он зачем-то трагедию Данте.

– А почему у вас тут так мерзко пахнет? – неожиданно спросила у Одинцова императрица.

– Так…так… – аж вспотел от волнения тот, но быстро справился, – ярмарка же, здесь разные вещи продают, бывает, что и дурнопахнущие… один римский император на этот счет правильно заметил, что деньги не пахнут.

– Да вы знаток римской истории, – пошутил царь, и все присутствующие рассмеялись, чувствуя, что атмосфера значительно разрядилась.

А в гербовом зале их уже ждала большая кампания уважаемых и знаменитых в узких кругах людей. Тут был и Николай Бугров, мукомольный король России, и Матвей Башкиров, конкурент Бугрова и гласный городской Думы, и Сергей Рукавишников, монополист по торговле солью и владелец крупнейшего банка, и Федор Блинов, успешный промышленник и владелец многих доходных домов городе. В целях разбавить это собрание нероссийскими представителями были приглашены также по одному китайскому, индийскому и персидскому купцу, они торговали на Ярмарке не первый десяток лет.

– Исполать тебе, батюшка государь-император, – синхронно склонились в пояс перед царем все, включая иностранцев.

– Разгибайтесь уже, – недовольно проговорил им Александр, – хватит спины гнуть.

И когда они вернулись в вертикальное положение, царь продолжил:

– Рассказывайте, добрые люди, как живете-можете? С какими проблемами сталкиваетесь, может быть, помочь чем-то надо нашему уважаемому купечеству…

– Ээээ… – не сразу смог сформулировать что-либо внятное купец Бугров, негласно выдвинутый обществом в лидеры, – так-то у нас все хорошо, государь, но если вглядываться глубже, то некоторые проблемы таки имеются, – выдавил он из себя.

– Поделитесь, – запросто ответил ему Александр, усаживаясь за стол, где стоял пузатый самовар и многочисленные столовые приборы, – я вас внимательно слушаю.

Купцы, глядя на верховного владыку, также уселись на свободные места, налили себе чаю из самовара и приготовились слушать.

– Надежа-государь, – проговорил, наконец, Бугров, но император поморщился и попросил без титулов, тогда тот продолжил без титулов, – Александр Александрович, все как будто неплохо на земле русской, не считая отдельных мелочей. Слуги государевы очень уж много дерут за возможность работать, это раз. А два это то, что наши затраты на благотворительность облагаются теми же налогами, что и остальная наша деятельность. Мы же не на свой карман работаем, а на российский…

– Ну так уж огульно-то не надо, – усмехнулся Александр, – в свой карман, наверно, тоже что-то попадает.

– Исправляюсь, государь, – быстро сориентировался Бугров, – свой карман, конечно, имеет место, как же без этого, но и государству мы отстегиваем немало. Наш подсчет показывает, что в случае обнуления налогов средств на благотворительность, эти расходы у крпных промышленников могут вырасти в разы…

– Я понял, – быстро ответил царь, отхлебнув ароматного чая из фарфоровой китайской посуды. – Еще что?

– Хотелось бы напомнить про нашу веру, – вмешался Башкиров, ражий мужчина с радикально красным цветом лица.

– Про какую веру? – не совсем понял царь.

– Мы тут все… – Башкиров оглядел собравшихся, – ну за исключением иностранных гостей, старообрядцы… и нам весьма прискорбно наблюдать продолжающуюся дискриминацию властей нашего учения…

– Так-так-так, – усмехнулся царь, – то есть все граждане, собравшиеся здесь… ну за исключением китайских и персидских граждан…

– Еще индийских, – робко вмешался губернатор.

– Хорошо, – не стал спорить царь, – приплюсуем индийцев… значит, все остальные собеседники это старообрядцы или староверы, так?

– Истинно так, – подтвердил Башкиров, осенив себя крестным знамением с помощью двух пальцев.

– Очень хорошо, – призадумался Александр, – а как, если не секрет, вас дискриминируют власти?

– Ээээ, – вступил в беседу хорошо подкованный в этих вопросах Рукавишников, – сейчас в России создана такая иерархия религиозных культов – православие наверху, это не обсуждается, ступенькой ниже идут христианские религии других конфессий, католичество, лютеранство, армянские и грузинские ветви…

– Так-так, – подбодрил его император, – продолжайте.

– Еще чуть ниже обретаются нехристианские религии, а именно магометанство, иудейство, буддизм, а также традиционные религии народностей России, шаманизм, менониты, гернгутеры. И совсем уже на последней ступеньке находимся мы, старообрядцы… а это удручает – нас ведь, почитателей старой веры несколько миллионов. Мы же законопослушные граждане России, которые исправно платят налоги и исполняют все обязанности, накладываемые государством – почему мы внизу религиозной лестницы, не очень понятно.

– Я вас понял, – Александр уселся во главе длинного стола и пригласил садиться всех остальных, – история российского раскола содержит немало страниц, и далеко не все из них сияют белизной, с этим я согласен… ладно, в ближайшее время мы обсудим этот вопрос в кабинете министров. Если что, могу я вызвать вас, как экспертов?

– Конечно, государь, – Рукавишников переглянулся с остальными участниками встречи, – мы всегда готовы приехать, куда скажете, и рассказать о наших заботах.

– Еще что-то есть у уважаемых купцов, что тормозит их работу?

– Есть, государь, – вступил в диалог Блинов, внешне сильно напоминающий и Башкирова, и Бугрова, – про пошлины хотелось бы упомянуть…

– И что не так с пошлинами?

– С Германией сейчас у нас очень неравноправные отношения в этом смысле, – продолжил Блинов, – их ввозные тарифы на наше зерно, например, гораздо выше, чем наши тарифы на германскую промышленную продукцию. В результате наш экспорт зерна в эту страну сильно тормозится.

– Так-так, – задумался Александр, – с этим тоже надо разобраться, я дам поручение господину Витте.

––

А после обеда кортеж с императором выехал, наконец, к конечной точке путешествия в Нижний – на 16-ю Всероссийскую промышленную и художественную выставку. Как видно из названия, до этого уже прошли 15 аналогичных выставок, самая первая из них, причем, случилась аж в 1829 году в Петербурге. А 14-я, предыдущая, была 14 лет назад на пресловутом Ходынском поле в Москве. Однако, в Нижнем Новгороде организаторы напряглись и сделали нечто небывалое – тут и территория в 10 гектар, и 200 павильонов, из них 70 казенные, и электрический трамвай до железнодорожного вокзала, а также круговая дорога вокруг территории. Председателем комиссии по организации выставки был назначен Витте, а в состав входили такие известные люди, как Савва Морозов и Савва Мамонтов.