Мы снова дома (СИ). Страница 32

Возможно, Алика тогда была даже счастлива, она не могла точно сказать — плыла по течению, старалась получить как можно больше удовольствий от жизни, раз уж повезло стать звездулькой, на звезду она не тянула и прекрасно это осознавала. Политикой не интересовалась вообще, подписывала какие-то протесты и прошения, если их приносили знакомые из тусовки, но даже не задумывалась, чего они там добиваются и чего хотят — так было принято в их среде. Своим не отказывают! А она старалась быть своей для людей, который решали, кому выступать на эстраде, а кому — нет.

А потом… Потом прилетели эти. Имперцы, чтоб им провалиться. Поначалу Алика не обратила на случившееся особого внимания, пребывая в очередном любовном угаре, когда кроме избранника для нее не существовало ничего и никого. Но это долго это сладкое безумие не продлилось — белокурый красавчик Никита оказался из нацистов и был расстрелян имперским дроидом прямо возле своей машины, когда намеревался бежать в Финляндию. Думал, что там будет в безопасности. Наивный! Пришельцы безжалостно уничтожили всех, кто их не устраивал своими взглядами, по всему миру. А кого не уничтожили, того сослали на какую-то Саулу. Две трети тусовки туда угодило! Алика потом посмотрела репортажи с этой холодной планеты и пришла в ужас — не хотелось бы и самой попасть в этот ад. Причем ад там устроили не имперцы, а сами ссыльные! Самые сильные и подлые сбились в стаи и принялись гнобить более слабых и не организованных. Зачем⁈ Алика этого не понимала и с ужасом наблюдала, как унижают и избивают людей, многих из которых она знала, заставляя делать такие вещи, что в голове не укладывалось. После первого же просмотра она больше никогда не пыталась противоречить имперцам, если доводилось с ними сталкиваться, что, к счастью, случалось нечасто.

Но самым страшным оказалось даже не это, совсем другое, хотя Алика поняла это далеко не сразу. Невостребованность! Вот что страшно. Она была никому не нужна. Ее песни и видеозаписи запретили, как бессмысленные и бездуховные, а самой Алике велели сидеть тихо, если не хочет на Саулу. Певица не хотела, очень не хотела, особенно после страшных репортажей оттуда. Потому и не высовывалась, общаясь только с тремя самыми близкими подругами, да немногочисленными новыми любовниками, ни один из которых так и не стал мужем. А теперь, когда ей исполнилось сорок два, она уже не надеялась найти такового, понимала, что слишком многого хочет от человека и слишком скандальна. Да и инфантильна. Алика честно признавала свои недостатки и знала их, но ничего поделать с собой не могла.

Первое время бывшая певица с интересом наблюдала за меняющейся на глазах жизнью страны. Особенно поразили гигантские распределители, где любой гражданин, невзирая на уровень гражданства, мог заказать все, что душе угодно. Подобного изобилия не было даже в Европе, где Алике в прежние времена доводилось бывать. А о технике, электронной и бытовой, не стоило даже говорить, она настолько превышала по качеству и возможностям западную, что оставалось разве что руками разводить. И не ломалась, в принципе не ломалась. Также поражали телепорты, позволяющие мгновенно перемещаться по всей империи, даже между планетами. Из любопытства Алика побывала на Пандоре и Лейте, но ничего интересного там не обнаружила, чисто рабочие поселения, в которых все люди были заняты чем-то важным с их точки зрения. С туристами местные жители были вежливы, но не более того. К счастью, ни в серый, ни, тем более, в черный список бывшая певица не попала, поскольку ничем, кроме подписей под требованиями, которые подписывала вся тусовка, не засветилась. Не подписывать она не могла, иначе перекрыли бы кислород, что девушка и объяснила имперскому инспектору во время допроса, сказав, что никогда не интересовалась политикой и не понимала, что там и зачем. Тот внял ее доводам, и в особые списки Алика не попала.

Но чем дальше бывшая певица жила, тем ей становилось скучнее. Многолюдных гламурных вечеринок, на которых она раньше блистала и искала новых любовников, больше не было, а их завсегдатаи большей частью оказались на Сауле. Те же, кого такая судьба миновала, сидели по домам и не высовывались. Смотреть со стороны на бурлящую имперскую жизнь было тошно до невозможности, особенно оставаясь на обочине и ничего не делая. Алику все чаще стали посещать мысли о самоубийстве…

Звонок в дверь заставил бывшую певицу удивиться. Это кого там черт принес, да еще и без предупреждения? За дверью стояла Эрида, певица примерно ее уровня в прошлом, а сейчас такая же никому не нужная стареющая женщина. Одета она была в какое-то странное платье с блестками и явно пьяновата, что было заметно по лихорадочно поблескивающим глазам.

— Привет, Алика! — помахала рукой Эрида. — Ты извини, что без предупреждения, просто проходила мимо и вспомнила, что ты тут живешь. Я из имперской канцелярии иду… Там столько нового услыхала, что всю колотит… Вот, чуток выпить по дороге купила… — она показала опустошенную где-то на треть бутылку какого-то незнакомого, но явно крепкого, если судить по запаху, напитка. — Поделиться хочется…

— Из имперской канцелярии? — помимо воли заинтересовалась хозяйка квартиры. — Ну заходи.

Приведя гостью на кухню, она показала на табуретку и достала стопки, затем заказала через телепорт всякой мясной и сырной нарезки. Эрида сидела нахохлившаяся, словно мокрая ворона под дождем. Видно было, что она из последних сил пытается сдержать слезы. Покачав головой, Алика, у которой и самой настроение было не лучше, налила ей принесенного напитка и чуть ли не силком заставила выпить, скормив затем пару ломтиков вяленого мяса какого-то владийского кробуста.

— Чего ты туда пошла? — не сдержала любопытства она, когда Эрида немного успокоилась.

— Да вот, утром посмотрела на себя в зеркало, заметила две новые морщины и вспомнила, что у имперцев омоложение есть, и они в триста лет выглядят, как в двадцать, — криво усмехнулась та. — Вот и поперлась узнать, что надо сделать, чтобы это омоложение заслужить. Мне и рассказали. Только знаешь, что самое страшное?

— Нет. Что?

— Мы сами во всем виноваты. В своей неприкаянности и ненужности. Надо было всего лишь полюбопытствовать раньше… И заняться делом…

— Ничего не поняла! — помотала головой Алика. — Толком рассказывай. И по порядку.

— Взяла я очередь в канцелярию через инет, пришла в указанное время, — понурилась Эрида. — Инспекторша встретила — молоденькая девчоночка на вид, только этой «девчоночке» больше двухсот пятидесяти лет оказалось. Ну я не стала скрывать и спросила что нужно, чтобы заслужить продление жизни. Та на пару минут задумалась, видно мои данные изучала, а потом сказала, что вряд ли получится, слишком много сделать ради этого придется, но если я решусь, то можно попытаться. Как выяснилось, продляют только людей дела, как инспекторша выразилась, а бездельники и паразиты никому и на хрен не нужны. И знает, она права, не нужны. Я и спросила, а что я, поп-певица, могла сделать? Она ответила, что пусть песни их моего репертуара изъяли за пустоту, но никто не мешал мне сменить репертуар. Оказывается, у них куча сайтов, куда выкладывают свои песни композиторы и группы, музыканты и певцы обмениваются информацией, музыкой и много чем другим. Вот только…

Она запнулась.

— Что? — подалась вперед хозяйка квартиры, разговор начал по-настоящему интересовать ее.

— Я послушала многие из выложенных песен, есть среди просто гениальные, честно это признаю… — тяжело вздохнула гостья. — Да то, что мы все пели, по сравнению с ними — откровенное дерьмо. Но я не потяну их исполнения! Понимаешь? Просто не потяну! Даже если голоса хватит. По очень простой причине. Надо верить в то, что поешь, чтобы получилось по-настоящему. Там такие песни… Мама моя!.. Это что-то… А мы…

Она снова умолкла ненадолго, потом подняла воспаленные глаза и с трудом выдавила:

— А мы не способны ни во что поверить… Понимаешь?.. Мы — пустые! В нас нет ни веры, ни чести, ни любви. Вспомни, о чем мы пели? Тра-ля-ля? Люблю, ревную, жру, сру, видеть не хочу и предаю? Хоть что-то о жизни и людях мы спели?.. О чем-то светлом и настоящем?.. Нет!