Хрупкая связь (СИ). Страница 35

Дочери не терпится уехать, и я вполне понимаю почему.

Друг Лев уделяет ей максимум времени и делится множеством интересных мыслей, но проблема в том, что так будет не всегда. Какое-то время — да. До тех пор, пока у них с Сабиной не появятся свои дети.

— Всего три пельменя? — цокает языком свёкор. — Ами, Ами, а я думал, ты послушная девочка…

— Она наелась, — быстро говорю, убирая тарелку.

— Чем? Воздухом?

— Пап, — предостерегающе вмешивается Влад. — Не надо.

Напряжение над столом нарастает и потрескивает в воздухе. Я вытираю рот Амелии салфеткой и наливаю ей яблочный сок из графина.

— Балует она дочку, — вздыхает Николай Иванович, постукивая пальцами по дереву и обращаясь к Аслану. — Любит, заботится, воспитывает. Но потакает и балует.

— Это здорово. Не вижу минусов.

— Правда?

— Конечно. Если ребёнка не баловать, откуда он узнает, что в жизни может быть место для счастья без причины?

Аслан допивает кофе и подмигивает Амелии, давая знак собираться. Она быстро прячет в рюкзак подарок и планшет, после чего несётся к вешалке за своей курткой.

Я помогаю дочери одеться, давая наставления, как себя вести. Впрочем, я знаю, что это не обязательно. Чего стоит хотя бы тот случай, когда она не ушла с Асланом из балетной школы. Но мне всё равно нужно занять руки и голову, чтобы не зацикливаться на эмоциях.

Щёки пылают, когда я поднимаю взгляд и прошу Аслана отписываться мне каждый час. Спину покалывает от густой атмосферы ожидания, витающей вокруг. Кажется, меня подгоняют каким-то невидимым таймером.

Дочь машет мне рукой у массивной двери, когда отец галантно пропускает её вперёд. Я отворачиваюсь и тут же врезаюсь в свёкра, который тоже поднялся с места.

— Выйду проветрюсь, — говорит он, хлопая меня по плечу. — Закажи себе вина, Аля. Ты какая-то взвинченная.

Первым делом мне хочется выбежать следом или, как минимум, прилипнуть к высокому панорамному окну, но проблема в том, что мы сидим у стены, и это будет выглядеть дико.

У меня нет сомнений, что свёкор вышел не просто подышать. На многие его вопросы Аслан намеренно не дал чётких ответов. Поэтому, вероятно, вскоре потребуется конкретика.

Влад подаёт мне руку и притягивает к себе. Он обнимает меня и нежно целует в висок, пока я обессиленно устраиваюсь рядом.

Остальная часть вечера проходит как в тумане. Неловко, натянуто. Я практически не разбираю слов — они сливаются в единый гул, из которого невозможно вычленить важное. Муж что-то шепчет мне на ухо, но я не реагирую, а лишь машинально киваю.

Состояние не становится легче, когда возвращается Николай Иванович. Пропахший табаком, молчаливый. Он ни единым мускулом на лице не выдаёт, доволен ли чем-то или наоборот.

Домой мы попадаем через час, обсуждая в дороге Лизу, которая решила отказаться от мяса, намеренно обходя острые углы. Не трогая ни моё прошлое, ни Гончарова-старшего.

Сумбур в голове не только у меня — Влад тоже пытается отвлечься, перескакивая с одной темы на другую. Но его непринуждённость выглядит немного наигранной: за лёгким тоном ощущается желание скрыть раздражение, накопившееся за несколько часов семейного ужина.

— Я в душ, — роняет муж.

— Ладно. Я после тебя.

Когда привычного предложения присоединиться не следует, я, не раздеваясь, падаю в гостиной на диван, разминая уставшие от высоких каблуков ступни. В эту же секунду на телефон приходит сообщение от Аслана.

Я открываю сообщение и вижу на экране фотографию Амелии на занятии по шахматам. Она сидит в профиль напротив мальчика. Здесь не требуется особо заморачиваться с внешним видом, но волосы у дочери собраны в нелепый, кривой хвостик. И его явно делала не я.

«Очень мило», — сразу набираю ответ.

«Можно попросить тебя об одолжении?»

«Смотря о каком».

«Плюс один час к времени. У нас много дел — боюсь, не успеем».

«Только нужно кое-что взамен».

Я отвечаю молниеносно, почти не делая пауз и не обдумывая смысл текста. До сих пор не верится, что у нас с Асланом уже есть огромная переписка со всякой ерундой — начиная от обсуждения детского меню до обмена фотографиями.

Сколько раз я хотела сорваться и написать ему во время беременности — не сосчитать. Последнее наше сообщение было коротким и лаконичным. От него. Он поздравил меня со свадьбой. Написал сухо и отстранённо, но меня выворачивало от боли ещё несколько дней.

«Что ты хочешь?»

Виски покрываются бисеринками пота от накатившего наваждения.

Я запрокидываю голову к потолку, стараясь очистить мозги от ненужных образов.

Переключаю фокус. Борюсь с фантазией. Перевожу взгляд на экран и пишу: «Тебя».

Сообщение не улетает. Я смотрю, сгораю от стыда, и стираю. Конечно же, стираю. Прикол глупый, совсем не смешной. Потому что в душе моется мой муж. Потому что Аслана ждёт невеста, которую он трахает каждую ночь. Потому что слишком много воды утекло, чтобы разбрасываться такими словами.

Я ёрзаю на диване, сунув между ног подушку и стискивая колени. Возбуждение накатывает такой силы, что я кусаю губы до мелких кровавых ранок, пытаясь прийти в себя. Мокрыми становятся не только нижнее бельё, но и колготки, которые я так и не удосужилась снять.

«О чём вы говорили с Гончаровым?» — спрашиваю наконец то, ради чего затевала разговор.

Тишина. Нарастающее напряжение. Сбитый, хаотичный ритм сердца.

«Он просил меня слиться».

«Почему?»

«Волнуется, что я вас заберу».

Чушь!

Я прыскаю от смеха и поворачиваясь на бок. Пот катится не только по вискам, но и по позвоночнику. Дыхание становится неровным и учащённым. Кружево белья натирает соски под платьем, от которого хочется немедленно избавиться.

«Нужно было сказать, что ты женишься».

«Спасибо за лайфхак. Я сказал».

«И ты сольешься?»

«Ну, я же пока не вернул тебе дочку. Значит, нет».

«Надеюсь, за нас предлагали достойную оплату?»

«Более чем».

«Не было сомнений?»

«Я послал его нахуй».

Отбросив телефон в сторону, я справляюсь с волной жара, охватившего тело.

Делаю вдох-выдох. Применяю технику заземления, судорожно ища в комнате пять посторонних предметов.

Но тщетно.

Просто, мать вашу, тщетно.

Живот сжимается в тягучем предвкушении, между бёдер разливается тепло, а намокшие колготки неприятно липнут к коже. Пальцы бессознательно скользят по груди и рёбрам, спускаясь ниже, пока не замирают, цепляясь за резинку колготок. Табу стираются. Я приглушённо стону, развожу колени и утопаю во влаге.

Мне не нравится, когда события развиваются непредсказуемо! Не нравится ощущения слабости и беспомощности!

Внутри разгорается огонь, который невозможно потушить, когда я подхватываюсь с дивана и направляюсь в ванную, по дороге снимая одежду и распуская волосы.

Стеклянная перегородка затянута паром. Муж до сих пор принимает душ, намыливаясь мочалкой. Я зажмуриваюсь и попадаю прямиком в его руки, переступая через низкий пластиковый бортик.

— Трахни меня, — прошу, вжимаясь ноющими сосками в запотевшую плитку. — Только скорее.

Позу выбираю я. Как и темп, и глубину, и визуализацию. У нас с Владом никогда не было проблем в сексе, но сегодня я хочу, чтобы всё было иначе.

Глядя на ладони у своего лица, я представляю на левой — кожаный плетёный браслет и короткие чёрные волоски вместо светлых.

Этого достаточно, чтобы взорваться. Этого хватает, чтобы губ сорвался вскрик, а низ живота охватил тугой, болезненно-сладкий спазм. Но, к сожалению, этого недостаточно, чтобы полностью забыться. Эффект длится всего пару секунд.

33

Я узнаю, что Аслан познакомил Амелию со своей невестой уже постфактум, когда он возвращает дочь прямо мне на работу.

Помощница Инна заболела и ушла на больничный, поэтому я снова засиживаюсь допоздна, разбирая запросы клиентов. Единственное, чем она сейчас выручает, — отвечает на сообщения в директе и занимается рассылкой акций на бижутерию.