Оружие души. Кузнец. Том 5 (СИ). Страница 47

От этого Подземелья практически не было никакой пользы. В те «далекие» времена, когда буйствовали реформаторы, еще задолго до того, как консерваторы нарастили силу, его не закрыли только по большой случайности. Однако вскоре после того, как прошел Совет Безопасности по вопросу Подземелий, сверху поступил приказ закрыть и это Подземелье — вот с этим сложно было спорить, впрочем, консерваторы не спешили сдаваться.

Плевать бы хотел Железняков на это бесполезное Подземелье. Однако где другие не видели никакой существенной выгоды или вообще проблемы, Федор Михайлович видел возможности. Разумеется, он все еще плевать хотел на Подземелье с высокой колокольни, однако он придумал кое-что коварное, оставалось только заручиться поддержкой двух родов и своих покровителей. А все только для того, чтобы пленить родного брата главы рода Черновых.

По плану Железнякова, который он прокручивал в голове, что называется «от и до», за последние несколько минут три раза, все складывалось максимально удачно. Так или иначе, с поддержкой в виде родовых гвардейцев, Искателей-консерваторов и просто своих приближенных, он сможет одолеть рейд во главе с Олегом Викторовичем еще на подходе к никчемному Подземелью. А уже это спровоцирует Черновых и, возможно, их союзников на ответные действия.

В общем, план Железнякова заключался в том, что он вынудит Черновых атаковать первыми. И, если союзники не подведут, то перебьет существенную часть рода. В лучшем случае прикончит самого Романа Чернова, при еще лучшем раскладе — оставит род без его проклятого консерватора-главы.

Поглаживая густые бакенбарды указательным пальцем, Федор Михайлович сорвался с места и поспешил к Подземелью. Параллельно с тем он принялся названивать своим покровителям и союзникам. Нужно было спешить, чтобы успешно реализовать план.

Какое-то время спустя Федор Михайлович, с довольной улыбкой и брызгами крови на суровом лице, стоял в одном из заброшенных зданий вблизи того самого бесполезного Подземелья, которое на деле оказалось ключевой частью, как он сам думал, замечательного плана.

Железняков только что самолично прикончил нескольких родовых Искателей Черновых на глазах Олега Викторовича. Самого же Олега он пока решил пленить — эту «карту» можно будет разыграть позже, а пока — самое время вступить в бой, ведь к оставшимся Искателям рода Черновых уже присоединилась подмога. Один из приближенных Железнякова сообщил ему о том, что в числе атакующих все дети Ивана Викторовича. О лучшей новости Федор Михайлович не мог и мечтать!

Железняков выпрыгивает в окно четвертого этажа. Своим массивным крепким телом Искателя, он выбивает не только тяжелую раму вместе со стеклом, но и часть кирпичей с облицовкой. Падая вниз по параболе, он молниеносно материализует духовные секиры.

Замахивается, в его глазах все вокруг будто бы замирает, метает! Сначала левую — секира попадает точно в Искателя с посохом, который засел на крыше и сражался на стороне Черновых. Затем правую — она закручивается в воздухе и несется не самым очевидным образом. В итоге легко рассекает одного из Искателей на две части.

После того, как Железняков приземляется, проломив пальцами одной руки асфальт, чтобы сохранить равновесие, он вытягивает свободную руку вверх и ловит окровавленную духовную секиру, которая с удовольствием возвращается к своему владельцу.

Федор Михайлович махом подрывается с места, материализует вторую секиру и кидается в самое пекло боя. Сегодня он решителен, как никогда прежде, и сделает все, чтобы убить детишек Чернова-старшего.

Железняков, разделавшись с несколькими нашими людьми, злобно скалится и рычит. Его классическая прическа растрепана, бакенбарды взъерошены, а лицо с массивной нижней челюстью и кривым носом забрызгано каплями крови.

— Где Олег⁈ — злобно кричит Гена.

Железняков на это лишь ухмыляется. Он перехватывает духовные секиры и бежит в нашу сторону, лишь набирая скорость. С каждым шагом асфальт под его ногами разрушается сильнее, а пыль позади поднимается выше.

— Говори, сволочь! — орет Максим.

Старшие братья легко обгоняют нас с Анной. Сперва на верзилу Железнякова кидается Максим. Он держит двуручный духовный меч и с прыжка, проводя по широкой дуге, обрушивает его на Железнякова. Тот легко принимает удар на две секиры, а после под его мощными надбровными дугами виднеется блеск разума — коварства. Он будто бы в одно мгновение ускоряется и становится раз в десять сильнее.

В итоге Максим не успевает толком приземлиться, как секиры обрушиваются на него с невероятной силой, сверкая белым размытым пятном.

Последнее, что я успеваю увидеть перед ударом и хлопком с копнами искр — это то, как Максим выставляет меч в блоке. Железняков сносит брата секирами, все равно, что огромный носорог.

Максим молниеносно срывается с места, летит метров десять и врезается спиной в многоэтажный дом — пыль и осколки выстреливают клубами из той дыры, которую он пробивает своим мощным телом.

Геннадий, мощно ускорившись в прыжке, буквально сверкает размазанным мазком по воздуху. Он выстреливает в Железнякова коварным уколом духовной рапиры со стороны. Озлобленный громила разворачивается с грацией балерины и вот уже обе его секиры встречаются с клинком брата — феноменальный блок!

Духовная рапира Гены застревает между двух огромных, тяжелых и острых кусков духовной стали. Он изо всех сил пытается ее вытянуть, но не успевает. Железняков проделывает странные движения и вот он уже падает плечами назад, в этот же миг выстреливает обеими ногами в брата, отчего тот отлетает назад и приземляется куда-то в груды строительного мусора.

— Нужно действовать слаженно, — говорю Анне, — иначе он нас прикончит.

— Да, — она едва заметно кивает.

Бежим с «Танцующей с мечами», сосредоточенно смотрим на Железнякова и готовимся атаковать сразу с двух сторон. Не знаю, как сестра, но я еще успеваю подумать о нерадивости наших старших братьев. Два идиота — неужели, правда, не хватило мозгов напасть одновременно?

И только сейчас я вдруг осознаю, что те яркие вспышки с хлопками — это были не удары оружия об оружие, а сработавшие защитные артефакты. Уму непостижимо!

Анна выкручивает умопомрачительные восьмерки ятаганами. Я держу духовный молот наготове. Использовать даже экстраординарное оружие не вижу смысла — секиры рассекут его, как плавленый сыр.

Наконец сестра налетает на Железнякова сверху, как дикая орлица. Она тоже действует так быстро, что ее черты лица и тела просто размазываются в хаотичное пятно. Я лишь слышу звон стали, стоны и крики, а еще Железняков рычит, будто ему засыпали в глотку камней.

Атакую сам. Духовный молот заряжен магической энергией так, что удар гарантированно убил бы слабого Искателя. Он со звоном врезается в острую секиру, мощные вибрации бегут от рук и по всему телу. Ноги едва не отрываются от земли, а Железняков даже не дрогнул.

Вдруг девушка-вихрь — торнадо клинков! — которую родные зовут Анна, замедляется и после мощнейших ударов Железнякова, что вызывают срабатывание защитных артефактов, улетает куда-то в сторону дома.

Лишь в последний момент перед очередной собственной атакой вижу, как сестра хватается за выбитое окно на третьем этаже и повисает на одной руке. Она окровавлена и быстро дышит, волосы взъерошены, а броня не совсем цела.

Броня и кожа Железнякова изрезаны так, будто бы он побывал на конвейере для промышленной нарезки мяса. Выдержал сотни ударов острых лезвий и остался жив. Да у него даже на носу красуется глубокий болезненный разрез. Как раз из него брызгают капли крови маленькими сверкающими шариками. Впрочем, верзилу вовсе не останавливают раны!

Он несется на меня, как бронированный имперский поезд. Только чудом я умудряюсь защищаться от парных секир с помощью щита и молота. На самом деле, все же не чудом, ведь у моего спасения другое название — защитные артефакты.

Именно поэтому практически каждый удар Железнякова по мне сопровождается яркой вспышкой или хлопком. Дело дрянь! На мне их не бесконечное множество, а всего лишь… Даже не знаю, сколько осталось.