Анти-Горбачев 5 (СИ). Страница 17

— Тут самое время вспомнить Лиделл-Гарта и его заветы относительно непрямых действий, — осторожно начал он.

— Хорошо, вспоминайте, — затушил сигарету Романов, — собрание не возражает.

— Насколько я в курсе, — продолжил свои мысли Примаков, — договор РСМД касается только носителей наземного базирования, так?

Вопрос был риторический, поэтому отвечать на него никто не стал.

— В стороне остаются вода и воздух, правильно? А ни для кого не секрет, что это две самые мощные составляющие ядерной триады Штатов. Например, на 10 подводных лодках класса Огайо у них стоит около 250 баллистических ракет типа Трайдент… и еще четыре, если не ошибаюсь, подлодки этого класса несут 500 Томагавков. Так вот, у Томагавков предельный радиус действия тысяча километров, поэтому они идеально подпадают под ограничения РСМД. Кроме того, Томагавки прекрасно запускаются и с бомбардировщиков Б-52, там их больше тысячи в запасе. Вот этот вид вооружения мы и можем включить в список ограничений по нашему договору…

— Это будет непросто, — возразил Воронцов, — с самого начала же оговаривались только наземные виды ракет.

— Однако, — ответил ему Романов, — никто ничего не знает, пока сам не попробует. И еще говорят, что тот, кто хочет сделать, ищет возможности, а кто не хочет — отговорки.

— Мы попробуем, — после секундной паузы отозвался Воронцов, — но это будет довольно сложно… сегодня же дам указания нашей группе на переговорах.

— Отлично… — сказал Романов, — а что там насчет ОСВ-3?

— Там только самое начало переговоров, — ответил Воронцов, — планируется сокращение боеголовок и носителей примерно вдвое по сравнению с предыдущим договором. Плюс меры доверия, конечно.

— Проблемы какие-то возникают?

— Да, конечно, Григорий Васильевич, — тяжело вздохнул Воронцов, — как же без проблем. Мы хотим увязать этот договор с противоракетными системами, а американцы упираются, что есть сил и увязывать не хотят.

— По ПРО же есть отдельный договор? — удивился Романов.

— Все так, все так… однако в том договоре 72 года имеются некоторые лазейки — в частности никак не оговорены системы ПРО вне территорий стран-подписантов. То есть в Европе они могут ставить эти системы без ограничений. А нам это не нравится.

— Понятно… а с культурой у нас что?

— В этой части, я так думаю, никаких сложностей возникнуть не сможет, — ответил Воронцов, — там общие слова, разбавленные водой — за все хорошее против всего плохого.

— Ну хотя бы это мы сможем подписать, — сказал Романов, — но конечно хотелось бы что-то более существенное. РСМД идеально вписался бы в контекст переговоров на авианосце.

Дела культурные

А на следующий день аудиенцию у высокого руководства попросил только что назначенный министр культуры Губенко. И Романов ему не отказал в приеме.

— Добрый день, Николай Николаевич, — генсек вышел аж на середину кабинета, чтобы пожать ему руку, — с удовольствием знакомился с вашим творчеством… особенно мне понравилось «Из жизни отдыхающих».

— Спасибо, Григорий Васильевич, — ответно улыбнулся тот, — мне самому эта картина больше других нравится.

— Что привело вас сюда в столь ранний час? — поинтересовался Романов, — какие-то кинематографические проблемы?

— Хм… — уселся в кресло Губенко, — кинематографические в частности, как один из подвидов культурных.

— Слушая вас со всем вниманием, — изобразил заботу на лице генсек.

— Дело, собственно, вот в чем, — и Губенко, порывшись в своей папочке с вензелем серпа и молота, вытащил оттуда сиротливый листочек формата даже не А4, а поменьше, — наши невозвращенцы в области культуры просятся обратно… глядя, очевидно, на изменившуюся обстановку в стране.

— Можно конкретнее, — попросил Романов, — невозвращенцы это понятие растяжимое.

— Конечно, можно, — Губенко взял в руки листик и зачитал список, — первым номером тут значится Александр Исаевич Солженицын…

— Начало впечатляющее, — усмехнулся генсек, — а вторым тогда кто? Неужели Рудольф Нуриев?

— Нуриев тоже есть в списке, — не понял начальственного юмора Губенко, — но он отранжирован по профессиям, поэтому второй номер среди литераторов у нас Василий Аксенов… а третий Владимир Войнович. Если же брать кино и театр, то тут указаны Любимов, Юрий Петрович…

— Это который с Таганки?

— Он самый… дела на Западе у него идут, прямо скажем, не блестяще — хочет вернуться в родные пенаты. Далее идут Савелий Крамаров, Олег Видов и Наталья Андрейченко.

— Крамаров отличный актер, — тут же отозвался Романов, — один только Косой в «Джентльменах удачи» чего стоит… у него тоже не все в порядке в Америке?

— Да, — вздохнул Губенко, — все нехорошо у него там, за 6… даже за 7 лет в эмиграции у него всего 8 ролей, причем практически все в эпизодах. А у нас у него и за год столько ролей бывало. Он не нищенствует, конечно, но и успешным человеком его назвать язык не поворачивается.

— А Видов это такой высокий блондин? Тоже в «Джентльменах» играл?

— Да, красавец такой, — подтвердил Губенко, — много снимался в совместных фильмах и в одну из съемок остался там. У него совсем уже предложений нет, 4 фильма за 6 лет эмиграции.

— Хорошо, — постучал пальцами по столу Романов, — дочитывайте уже ваш список до конца…

— Балет… Нуриев уже упоминался, а еще хотят вернуться Барышников и Годунов. Из музыкантов просятся Ростропович с Вишневской. И, наконец, спорт — тут список самый короткий, Белоусова и Протопопов, наши прославленные фигуристы, а также Виктор Корчной… тот самый, который два раза с Карповым бился за шахматную корону.

— Да-да, помню, — ответил генсек, — где-то на Филиппинах они там играли… буддийские монахи еще помогали Корчному…

— Точно, а Карпову помогал гипнотизер из КГБ… по фамилии Зухарь, если не ошибаюсь, — дал справку Губенко, — напряженная борьба была. Кстати вот — и фигуристы, и шахматист никогда не были отмечены в чем-либо антисоветском…

— А Вишневская, например, отметилась, — внес уточнение Романов, — лично несколько раз слушал ее прямую речь на ББС, там она грязью поливала и нашу страну, и людей в ней. Светлана Аллилуева не хочет, кстати, вернуться?

— Нет, относительно нее у меня никаких данных нет. Слышал, что у нее новый муж в Америке, ей сейчас не до возвращений. Итак, Григорий Васильевич, что мы будем делать с обращением этой группы граждан?

— Что будем, что будем… — задумался на минутку Романов, — я думаю, можно всех вернуть, даже Вишневскую… талант же ведь невероятный. За одним исключением — Солженицына пускать в Союз только через мой труп.

— Плохо себя чувствуете? — довольно рискованно пошутил Губенко.

— Если честно, то не очень, — Романов сделал вид, что шутки не понял, — в 66 лет, знаете ли, если проснулся утром и у тебя ничего не болит, это значит, что ты умер… но насчет моего трупа это просто такое идиоматическое выражение… означает, что я сильно против.

— Я и сам много думал именно над этой фамилией… — признался Губенко, — талант, конечно, у Солженицына имеет место, никуда от этого не денешься, но вот эта его самая известная книга, «Архипелаг» — это такая лютая антисоветчина, что пробу негде ставить. Плюс к тому — там больше половины слухи и выдуманные из пальца истории… грубо говоря, вранье полное. Так что пусть себе сидит в своем Вермонте, и ему, и нам спокойнее будет.

— Все верно, все верно, Николай Николаевич, — отозвался Романов, — а Крамарова с Видовым хорошо бы сразу задействовать… с целью показать товар лицом — народ поймет, что к чему.

— Я все понял, Григорий Васильевич, — кивнул головой Губенко, — и еще один вопросик, если позволите?

— Про кинематограф на этот раз, надеюсь? — улыбнулся Романов.

— Точно, про него — я краем глаза видел сценарные заявки на Мосфильме, одна называлась «Маленькая Вера», вторая «Фанат»… Кулиджанов их продвигает…

— Все верно, он совсем недавно заходил ко мне, спрашивал совета как раз по поводу этих двух сценариев.