Как злодейка кукурузу выращивала (СИ). Страница 32

Не припомню, чтобы принцу нравилось чтение и учеба. В детстве гувернеру его высочества пришлось настрадаться, чтобы заставить наследника посещать уроки и делать домашнее задание. Я выслушала на эту тему массу жалоб от своего друга.

Видимо, все мы меняемся, и с возрастом нам уже не чуждо полюбить то, что прежде вызывало ненависть.

— «Всеобщая история Азарина»? — заглядываю Кайдену за плечо, когда он, остановившись у одной из полок, вытягивает талмуд с золотым тиснением и теснением в виде королевского герба — семи скрещенных скипетров, над которыми, расправив крылья, парит орел.

Мужчина открывает книгу и принимается неспешно листать. К счастью, продавец не имеет ничего против. Видимо, признал в нас платежеспособных клиентов или, может, увлекся садоводством настолько, что забыл о нашем присутствии.

Должно быть, выбранная Кайденом книга прилично стоит, почти на каждой странице иллюстрации: репродукции портретов бывших монархов, древние карты и чертежи.

— Погляди.

Перелистывающий быстро страницы Кайден останавливается, указывает пальцем на очередной портрет и читает подпись:

— «Герцог и герцогиня Сваллоу с дочерью Лиссандрой». Она твоя тезка, Лисси! Ох, видимо, эта девочка теперь и является правительницей шестого феода Азарина. Жаль, здесь нет взрослого ее портрета. Хотя, мы видели скульптуру там, на площади…

Кайден выдавливает смешок и ожидает, что я тоже посмеюсь.

Но у меня внутри все холодеет.

Семейство на картинке кажется счастливым. У всех улыбки. Художник, помнится, тогда очень переживал: для официального портрета слишком веселые выражения лиц, совсем не та полагающаяся высоким заказчикам церемониальная аристократическая надменность.

Я прекрасно помню тот день.

Мама — русоволосая женщина с такими же, как у меня, глазами и мягким выражением лица, что соответствовало ее характеру — жаловалась, что платье было ей мало, отец — черноволосый, строгий только с виду мужчина — накануне узнавший о том, что снова станет папой, не мог сдержать улыбки и переполняющей его гордости. И тринадцатилетняя версия меня, купающаяся в абсолютном восторге от новостей, сгорающая от нетерпения в ожидании младшего брата или сестры…Я так никогда и не узнала.

Могли ли тогда предположить эти не сдерживающие улыбок люди, что через полтора месяца после написания портрета их совместной истории подойдет трагичный конец.

Завидую, хотелось бы мне тоже забыть.

— Лисс? — зовет Кайден.

Моргаю, возвращаясь в реальность.

— Да? Что такое?

Принц хмурится, но качает головой и перелистывает страницы дальше.

Следующая глава посвящена правящей семье. Поколения предков Кайдена, когда-то правящие Азарином. Светловолосые и отличающиеся меж собой по возрасту, но все как один имеющие друг с другом неуловимое сходство.

Пальцы принца замирают, когда перед взором открывается портрет молодого Лесетиуса Азаринского, нынешнего монарха и отца Кайдена. На вид королю столько же, сколько сейчас его сыну.

Волосы, словно колосящаяся под солнечными лучами рожь, серые глаза, тонкие губы и опущенные немного вниз уголки губ. Его величество не писаный красавец, но художник постарался, мастерски передал его гордую, неприступную ауру правителя.

Внимательно поглядываю на принца, вчитываясь в мельчайшие изменения на его лице.

Кайден долго смотрит на портрет, а потом равнодушно перелистывает страницу и вдруг резко роняет книгу на пол, заставляя меня и продавца за прилавком вздрогнуть от неожиданности.

— Прости, — принц наклоняется, чтобы поднять упавшую вниз листами всеобщую историю, и машет рукой хмурому мужчине, бросившему чтение учебника по садоводству. — Мы ее возьмем. Лисси, подержи, я пойду расплачусь. Иначе он нас испепелит своим взглядом!

Беру в руки протянутый Кайденом талмуд и, пока он расплачивается — кошель с монетами был выдан лично мной перед выходом из дома — переворачиваю раскрытую книгу содержимым кверху.

Потрясающе красивая молодая женщина с пронзительными зелеными глазами и серебристыми, словно искрящийся на солнце снег, волосами. Королева Хефина — мать Кайдена.

Робкая, болезненно бледная, но с удивительно живыми глазами и нежной улыбкой. Даже на официальном портрете с короной на голове, тяжелым усыпанном камнями ожерельем и многослойном, словно пирожное, платье, молодая королева не производит являющийся атрибутом власти надменный и высокомерный вид. Оригинал портрета во дворце в деталях запечатлел всю доброту и красоту королевы Хефины, которые с трудом передает маленькая копия в этой книге.

Мы могли часами лежать с принцем на полу картинной галереи замка, разглядывая каждую черточку королевы, застывшей навечно маслом на холсте. Если бы я обладала талантом рисования, могла бы по памяти нарисовать идентичную копию ее портрета.

Кайдену не повезло так никогда и не познакомиться с родной матерью. День его рождения — это день ее смерти.

В часы скорби Кайден мало разговаривал. Из года в год компанию в его день рождения составляла я да принесенный мной из дома торт, который он пробовал лишь из вежливости, не в настроении для сладостей.

Я не обижалась и просто оставалась рядом с ним, разделяя его грусть и тоску по той, кого он никогда не сможет обнять.

«— Лисси, как думаешь, я бы ей понравился? — тихо спрашивает Кайден, протягивая руки, словно касаясь улыбки ее величества на портрете.

Мы лежим с ним бок о бок одни в этой пустой части галереи, где весит в массивной рамке большой портрет королевы.

— Ну конечно! Ты ведь такой хороший, такой замечательный! Она бы гордилась таким сыном, как ты, Кай! И очень бы любила!

— Но папе я, кажется, не нравлюсь… из-за того, что это я виноват, что мама… — не договаривает принц, опуская протянутую к матери руку.

Вздыхаю, отгоняя прочь боль и обиду за друга, широко скалюсь и бодро восклицаю:

— Глупости! Это не твоя вина! Все тебя любят! И его величество, и все подданные, прислуга, даже Бенедикт с Мариз…

— Ха, сомневаюсь я в этом! Мариз, может быть, еще меня из-за тебя терпит, а вот Бенедикт явно жаждет устроить мне взбучку!

— Лорд Девлин не позволит!

Дети одного из министров Азарина были нашими с Кайденом сверстниками и частыми гостями дворца. Мы с Мариз хорошо ладили, а вот Бен с Кайденом вечно цапались без причины.

— А если он все же посмеет, я сама его хорошенько поколочу! — грозно трясу кулаком в воздухе.

Кайден хохочет, явно представляя себе в красках мою расправу.

— Кого? Бенедикта? Или его отца?

Обоих, если это его смешит! Особенно в такой день, как сегодня. Ради моего драгоценного друга Кая мне не жалко. Пусть даже если потом Мариз перестанет со мной дружить…»

А ведь Эльвина похожа на ее величество. Разглядываю иллюстрацию в книге. Такие же белоснежные волосы, зеленые глаза, пусть у Хефины они яркие и сочные, словно молодая листва, а у святой темные, будто оливки, все же сходства полно.

Может, поначалу Кайден обратил на нее внимание именно из-за этой похожести?

А сейчас у него такая реакция была из-за того, что он узнал мать или из-за того, что она напомнила ему его возлюбленную?

В любом из вариантов память принца откликнулась. Возможно, скоро он начнет вспоминать людей помимо меня. «Жену» на семейном портрете не признал, но ее величество Хефина определенно вызвала в нем какой-то отклик.

— Идем? — Кайден касается моего плеча, закончив с оплатой.

Помимо этого, принц выбрал еще несколько фолиантов поменьше.

— Да, — говорю я, захлопнув разбередившую мои мрачные воспоминания книгу. — Пойдем.

Мне отчаянно нужно забыться.

24

Остаток дня прошел спокойно.

Мы с Кайденом прогулялись по украшенным цветами улицам города, заглянули на выставку цветочных композиций, поражающих мастерством исполнения, пообедали в оживленной таверне, где не было отбоя от посетителей, во многом благодаря действительно вкусным блюдам, и расположились на отдаленной лавочке на полупустой площади под сенью раскидистого дуба.