Миротворец (СИ). Страница 17

— Что именно по поводу евреев? — заинтересовался царь.

— Мы хотели бы в обновленной России будущего национально-культурной автономии еврейского меньшинства… плюс отмена черты оседлости, это средневековая дикость какая-то.

— Думаю, власти смогут учесть ваши пожелания, — ответил после небольшого размышления царь, — а теперь давайте подведем итоги нашего совещания, если у присутствующих, конечно, не найдется возражений…

Возражений не последовало, поэтому император закончил свою мысль, открыв блокнот с двуглавым орлом на обложке.

— Пункт первый. Власти готовы пойти навстречу оппозиции, не по всем пунктам, но по большинству. Пункт второй. В течение года я, как лицо облеченное полнотой власти в стране, издам указ об учреждении выборной Думы и проведении всеобщих выборов в нее. Ваши партии могут легализоваться и вести агитацию за своих кандидатов в нее. Пункт третий. Дела большинства политических заключенных в России будут пересмотрены, также в течение года, сроки будут либо аннулированы, либо сильно сокращены. Эмигрантам будут даны гарантии о непривлечении к ответственности в случае возврата в родную страну… это в первую очередь касается вас, Георгий Валентинович, — царь повернул голову к Плеханову.

Тот некоторое время переваривал входящую информацию, затем кивнул без слов.

— От вас же, господа оппозиционеры, я прошу всего лишь честное слово о том, что ваши организации более не будут заниматься террористической деятельностью.

— Я думаю, мы сможем дать такое слово, — проговорил, наконец, переваривший новые вводные Плеханов, — но только относительно себя — за всех членов наших организаций мы поручиться, наверно, не сможем.

— Хорошо, — император снова встал и зашагал к входу и назад, — в моей схеме предусмотрено и это — вы также даете слово, что лица, совершившие такие незаконные действия, автоматически исключаются из ваших организаций, и руководители обещают, что данные лица не получат никакой поддержки.

— Думаю, мы сможем на это пойти, — ответил Плеханов, но его быстро перебил Морозов, — а где гарантии, что власти выполнят свои обещания?

— Мое личное честное слово, — ответил царь, — вам этого будет достаточно? Если интересны конкретные сроки, то указ об учреждении Думы и выборах в нее я намерен издать не позднее октября текущего года.

— А что насчет национализации земли и промышленных предприятий? — задал смелый вопрос Лавров, сидевший до этого тихо.

— Петр Лаврович, — снова заглянул в блокнот царь, — этот вопрос сложный и требует обсуждения всеми заинтересованными сторонами. Могу обещать инициирование общественных слушаний и по земле и по промышленности в новоизбранной Думе в течение… ну допустим, того же года — вы сможете принять в них самое деятельное участие… если изберетесь депутатами Думы.

Глава 14

— А теперь вы можете побеседовать с представителями газет, — закончил обсуждение царь, — они с нетерпением ожидают вас на первом этаже галереи… а вы, эээ… Владимир Ильич, задержитесь пожалуйста ненадолго.

— Можно еще вопрос? — спросил будущий эсер Аргунов, промолчавший все совещание.

— Конечно, эээ… Андрей Александрович, задавайте, — милостиво разрешил ему император.

— А почему нас собрали именно здесь, — задал он довольно неожиданный вопрос, — в Камероновой галерее?

— Все просто, Андрей Александрович, — улыбнулся царь, — с ней связаны некоторые приятные моменты из моей молодости… плюс в настоящее время Царское село является текущей резиденцией царской фамилии — только и всего. К тому же это очень красивое и атмосферное место, способствующее миру и успокоению…

На этом все вопросы у собравшихся кончились, и они дружно вышли из зала второго этажа, а Александр подошел к Ульянову и сел на соседний стул.

— Вы ведь брат Александра Ульянова, — сходу начал он диалог, — печально известного по событиям девятилетней давности.

— Да, это так, Александр Александрович, — ответил Ульянов.

— Если вас устроит такой ход, то я могу принести самые глубокие извинения за то, что произошло в начале 87 года…

— Мне сложно однозначно отреагировать на ваши слова, ваше величество, — осторожно отвечал тот, — но хорошо, я принимаю ваши извинения.

— Вы ведь, если ошибаюсь, — продолжил царь, — сейчас содержитесь в Крестах и ожидаете решения суда, так?

— Верно, Александр Александрович, меня арестовали за подрывную деятельность против государства.

— И вам, как я узнал из справки полицейского департамента, грозит ссылка на несколько лет в Сибирь… так вот, могу сообщить вам, что смягчение репрессивной политики государства начнется с вас, Владимир Ильич. Сегодня же подпишу указ о вашей амнистии, если вы лично пообещаете мне не заниматься более подрывной деятельностью. Могу также предложить вам место в департаменте статистики — вы же, кажется, пишете сейчас какой-то труд о развитии экономики России, так на этом новом месте службы у вас будут абсолютно все статистические данные из первоисточника.

— Заманчивое предложение, — честно ответил Ульянов, — но мне надо подумать, вот так сходу я не готов ответить ни да, ни нет…

— Думайте, Владимир Ильич, — царь встал со своего места, — даю вам три дня. А сейчас пойдемте к прессе, она уже заждалась нас…

Семья

Через неделю после совещания в Камероновой галерее царь решил устроить еще одно маленькое собрание, но уже в тесном семейном кругу. На него пришли все три единоутробных сына Александра — старший Николай, средний Георгий и младший Михаил.

— Было у отца три сына, — такой цитатой из сказки Ершова начал император беседу.

— Старший умный был детина, — подхватил Николай, но отец не поддержал его порыва.

— Далее цитировать не будем, — сурово сжал он губы, — я собрал вас с тем, чтобы поручить работу в новых направлениях… которые задала нам жизнь.

— Папа, — ответил Георгий, — а что это было в Камероновой галерее? Слухи в обществе ходят самые невероятные…

— Попытка установить мир и спокойствие в стране, — сказал Александр, — более ничего… насколько она окажется успешной, эта попытка, мы увидим в ближайшие полгода. Но сейчас речь совсем не об этом. Я хочу поручить каждому из вас одно из направлений деятельности, если конечно у вас не возникнут возражения…

— Сначала хотелось бы ознакомиться с этими направлениями, — подал голос младший сын Михаил, — пока возражать не на что.

— Логично, — усмехнулся царь, — ну тогда слушайте. Тебе, Никки, я хочу доверить российское сельское хозяйство — не секрет же, что оно у нас в разы менее продуктивное, чем в той же Германии или Соединенных Штатах. А хотелось бы, чтобы оно вышло хотя бы на половинный уровень от них. Страна у нас большая и обильная, но голод случается регулярно, а это безобразие. Должность я тебе соответствующую выправлю — будешь министром сельского хозяйства в Кабинете министров. Как тебе такое предложение?

— Интересно, — ответил Николай без особенного, впрочем, блеска в глазах, — постараюсь справиться… надо, наверно, будет изучить передовой опыт Германии и Штатов в этом направлении, да?

— Конечно, можешь отправляться в эти страны за получением необходимых сведений хоть завтра. Теперь ты, Жорж, — посмотрел он на среднего сына, — тебя я запланировал на место министра по делам национальностей…

— Я согласен, — без особенных размышлений ответил Георгий, — тема очень интересная, национальностей у нас много, проблем с ними не меньше, можно погрузиться в работу с головой.

— В первую очередь я бы тебя попросил разобраться с еврейским вопросом, — продолжил Александр, — по моим прикидкам, евреи самая активная нация в отношении поставки кадров в нашу нелегальную оппозицию. Надо бы как-то изменить эту прискорбную практику… да и с чертой оседлости тоже хорошо бы что сделать. Второй важный вопрос это поляки — тут уж я не знаю, что тебе посоветовать, решай по обстановке…