Нити судьбы. По ту сторону барьера 3. Страница 10

И словно в отражении её мыслей, Исалиэль тихо всхлипнула и снова заговорила:

– Я знала, что клан Таурендил в изгнании, но почему-то думала, что им просто запрещено появляться в Дэйлоре. Те эльфы, которых я встретила за стенами… – Она повернулась к Лайе и с отчаянием в голосе добавила: – А если они все такие? Если и остальные живут в такой же нужде?

Наверное, стоило молчать, но слишком сильны были воспоминания от встречи с эльфами, поэтому Лайя ответила, не подбирая слова и не беспокоясь о душевном состоянии этой невинной девы:

– Да. Они все такие. Я видела их клан, они приходили к Таурохтар, пока мы были в плену. Им нечего есть. Им негде жить. Они воруют у людей, расплачиваясь за это своими жизнями. Иногда им «везет», и они похищают людей и отдают их Таурохтар в обмен за право охотиться на специальной земле, которую для Таурохтар отвела Верховная жрица.

Исалиэль испуганно ахнула, слезы с новой силой заструились по щекам:

– Я не знала… Это… ужасно… Но почему?..

– Спросите у матери, – отрезала Лайя, зло сжимая кулаки. Перед глазами вставали лица Таурохтар, которые бросали в неё камни, которые били ногами и руками… Ухмыляющийся Марохин… Ненависть снова всколыхнула темную составляющую души. Желание насладиться страданием одного из эльфов пересилило понимание, что Исалиэль не виновата. – И чтобы вы знали… Клан Таурохтар, тот самый, кому Анкалумэ предоставила привилегии, не просто держали в плену обещанного вам Великими силами суженного. Они унижали его, били, держали в цепях… И, если бы не Тэруми, он был бы уже мертв. Вы никогда бы не встретились. Так бы и остались в своем уютном саду прекрасным, выращенным в теплице, цветком.

Исалиэль, зажав рот рукой, широко распахнутыми глазами смотрела на спящую фигуру Чонсока, а Лайя со злой ухмылкой наблюдала за её реакцией.

– Я… я ничего этого не знала, я думала…

Её тихие отчаянные возгласы разбудили эльфов. Мужчины стали осматриваться, пытаясь определить источник опасности. Исалиэль тут же утерла слезы и выпрямилась. Будущая Верховная жрица должна быть верой своего народа, его символом, она не может себе позволить тихонечко повыть от горя или испугаться, не может спрятаться, как делала это раньше, пусть и не по своей воле.

Злость Лайи при виде этого утихла. Эльфийку стало немного жаль.

– Если вам дана власть всё изменить, сделайте это, – сказала ей Лайя.

Исалиэль не ответила, и Лайя ушла к себе, пока проснувшиеся эльфы не стали удручать её повышенным вниманием, опасаясь за свою драгоценную принцессу.

***

На сей раз Лайя проснулась, когда за окнами намечался рассвет. Она аккуратно растолкала Тэруми и Чонсока. Сестра тихо проворчала и отвернулась, уютно устраивая свой нос на груди у возлюбленного. Чон же сонно погладил Тэруми по волосам и опять закрыл глаза.

– Давайте есть и в путь, – громко сказала Лайя, уже бесцеремонно толкая их. – Ещё хотелось бы в кустики, но я одна боюсь выходить наружу. Не хотелось бы утро начать в качестве основного блюда для какой-нибудь твари, которая может находиться по ту сторону двери.

– Тогда поменяем вчерашний план, – хриплым ото сна голосом пробурчала Тэруми, садясь и лениво взъерошивая свои волосы. – Одного эльфа за шиворот и выкидываем за дверь. Если сожрут, то ещё посидим тут. Потом процедуру повторим… – Она обвела взглядом остроухих спутников и сокрушенно добавила: – Жаль только попыток ограниченное количество.

Лайя захохотала, чем вызвала гневные взгляды эльфов, что уже успели проснуться. Чонсок тоже не удержался от улыбки.

Поев, собрались все быстро, а потом столпились у двери, прислушиваясь к происходящему снаружи. Лайя и Тэруми переглянулись и хихикнули, вспоминая утреннее предложение. Натаниэль наградил строгим, надменным взглядом, а потом снова приник к двери. Не услышав ничего, что могло вызвать беспокойство, собрался выходить. Тэруми его остановила:

– Дам нужно пропустить вперед.

Она сделала картинно-вежливый пригласительный жест, смотря на Исалиэль. Эльфийка послушно прошла вперед. Лайя прыснула со смеха, но тут же подобралась. Взгляд Натаниэля стал убийственным, но затевать ссору не стал, очевидно посчитав, что с существами, обделенными интеллектом, ругаться – выше его достоинства. Эльф открыл дверь и вышел наружу.

Ничего не напоминало ужаса вчерашнего дня. Нежные лучи утреннего солнца развеивали страх и внушали ложное ощущение безопасности. Не поддаться этим минутам покоя было невозможно. Все разбрелись по разным сторонам в поисках уединения, животные же воспользовались образовавшейся паузой с умом: настало время для их трапезы.

Лайя зашла за поворот одной из уцелевших стен какого-то рядом прилегающего строения – вроде бы эту сторону никто не облюбовал – и наткнулась на статую.

Изваяние прекрасной женщины, укрытой плащом, дарило какой-то странный покой. На неё хотелось смотреть, её хотелось касаться. В одной руке женщина держала меч, а через пальцы второй руки проходило вьющееся растение. Растение смотрелось очень гармонично, словно рука Богини была специально для этого оставлена без какого-либо предмета.

– Миталар, – вслух проговорила Лайя, вспоминая, как эльфы называют материальное воплощение Великих сил.

Показавшийся Натаниэль при виде девушки собрался уже уйти, как заметил статую, и подошел. Он в почтении склонил голову, замирая.

– Созидание и Разрушение, – вдруг вспомнила Лайя, почему у Миталар в руке растение и меч, – всегда идет вместе и составляет смысл Равновесия. Добро и зло. Свет и тьма. Жизнь и смерть. Равновесие, которое нельзя нарушать.

Натаниэль поднял голову и удивленно посмотрел на девушку, в глазах наметилось уважение.

– Я много читала про эльфийскую культуру раньше, – решила пояснить она. Вопрос: «Зачем?» столь четко читался в голубых глазах эльфа, что Лайя грустно улыбнулась, с ностальгией вспоминая свои прежние мечты о древней расе. – Я очень любила эльфов, грезила ими. Они были для меня чем-то невероятно прекрасным.

Почувствовав возникшую паузу всем существом, Лайя перевела взгляд на изумленного Натаниэля и усмехнулась.

– Это было раньше, – уже привычным, серьезным голосом сказала она, – до того, как я попала на эту сторону барьера. Реальность оказалась гораздо неприятней собственного воображения.

Натаниэль отвернулся, простоял в некоторой задумчивости, а потом ласковым жестом коснулся ветви. Длинные пальцы заскользили по листьям. Прокашлявшись, эльф проговорил:

– Растение – это творение природы, как и всё живое, оно создано для созидания. – Он положил руку на рукоять каменного меча, которую с силой сжимала Миталар. – И оружие, которое создали разумные существа и которое призвано нести разрушение. Незыблемый круг Равновесия. Нам, чтобы жить, нужно губить. Жаль только, что часто мы губим не во имя жизни, не по необходимости, а повинуясь собственным низменным инстинктам… И то, что случилось с этой землей, тому подтверждение. Наши пороки погубили её, нарушили Равновесие. И вместо того, чтобы искать способы, как восстановить, мы продолжаем свой марш Разрушения, а та, кто должна исполнять волю Великих сил…

Он осекся, понимая, что позволил себе лишнее. Он не имел права на такие суждения, тем более перед лицом врага.

– Простите, – отстраненно проговорил Натаниэль, кивнул, словно прощаясь, и ушел.

Лайя задумчиво смотрела вслед эльфу. Та, кто должна исполнять волю Великих сил… Анкалумэ…

– Вот ты где! – Лайя подпрыгнула от неожиданного громкого возгласа Тэруми. – Почти все собрались, чего возишься? – Тэруми глянула на статую и ухмыльнулась. – Эльфийская богиня?! Я, конечно, понимаю твой гнев по отношению к остроухим, но справлять нужду под их святыней?..

– Дурочка! – воскликнула Лайя, ужасаясь прозвучавшему кощунству, а потом вспомнила о первоначальной цели уединения: – Я сейчас приду. – И побежала дальше.