Разрушенные клятвы (ЛП). Страница 56

— Ты никогда, блять, не слушаешься, да?

Я обхватываю ее живот рукой и резко подтягиваю к себе, пока ее спина не прижимается к моей груди, а колени оказываются на краю кровати. Ее голова запрокидывается на мое плечо, и я сжимаю пальцы вокруг ее горла, в то время как вторая рука скользит вниз, застывая между ее бедер. Селеста поворачивает лицо, и я склоняюсь, чтобы поцеловать ее, когда на меня накатывает волна чувств — сокрушающая, безжалостная. Мой член глубоко внутри нее, мои пальцы на ее горячей, мокрой плоти.

— Зейн… — шепчет она мне в губы, и, черт, я мог бы кончить прямо сейчас.

Она стонет, когда я обвожу ее чувствительный клитор, и я удерживаю ее на месте крепким нажимом ладони.

— Еще раз, — шепчу. — Дай мне еще один раз, Селеста.

Я двигаюсь в ней именно так, с одной рукой между ее ног и другой — на ее горле, позволяя звукам ее мольбы заполнить нашу спальню. На несколько мгновений кажется, будто мы снова в прошлом. Будто есть только мы двое. Она стонет так красиво, и я выдыхаю в ее шею.

— Вот так, детка, — бормочу, двигаясь в ней глубже, до предела, до точки, где ей уже тяжело справляться с этим. — Ты принимаешь меня так хорошо, Селеста. Ты сводишь меня с ума, знаешь?

Она изгибает бедра, а я усиливаю давление, подводя ее к краю.

— Я… так близко, — шепчет она, и я прижимаю губы к ее плечу, чувствуя, как ее тело содрогается в ответ.

Я улыбаюсь и целую ее снова. И снова. Я знаю, как сильно она это любит.

— Зейн… — в этот раз в ее голосе звучит предупреждение.

Я его игнорирую. Я наклоняюсь и прижимаюсь губами к ее шее, а затем впиваюсь в нее, оставляя метку.

— Кончи для меня, — выдыхаю ей в ухо, синхронизируя толчки с движением пальцев.

Она кончает и, блять, утаскивает меня за собой. То, как она сжимается вокруг моего члена, до сих пор заставляет меня видеть звезды, так же, как и всегда. Я опускаю лоб ей на плечо, мое дыхание рваное, тяжелое, пока я заполняю ее. Я обещал себе держаться на расстоянии, не поддаваться на ее провокации…

Так какого, черт возьми, хрена я снова оказываюсь глубоко внутри нее?

Глава 52

Селеста

Внезапно одиночество накрывает меня с головой, когда я просыпаюсь одна в постели Зейна, на мне — только свадебное белье. Вся его комната кажется чужой, и я не думала, что будет так больно осознавать, насколько сильно он постарался стереть меня из своей жизни. Хотя я поступила точно так же.

Мои пальцы вцепляются в простыни, пока в памяти вспыхивают события прошедшей ночи, и жар заливает мои щеки. Зейн вышел из меня в тот же миг, как только кончил, и заклинание, охватившее нас обоих, рассеялось мгновенно. Он едва взглянул на меня, поправляя одежду, и просто ушел, оставив меня в его постели, с доказательствами всего, что между нами было, на моих бедрах.

На Гавайях мы оба были пьяны, но прошлой ночью… прошлой ночью все было иначе. Может, дело в том, как он называл меня Неземной, или в том, как он шептал, что я его жена. Я чувствовала себя зачарованной, отчаянно желала потеряться в нем, и я знаю — он чувствовал то же самое.

Вздохнув, я поднимаюсь с кровати и с удивлением обнаруживаю, что половина его гардеробной уже заполнена моей одеждой. Глухая горечь проникает в грудь, реальность медленно, но настойчиво напоминает о себе. Я прикусываю губу и направляюсь в душ, внезапно ощущая нестерпимое желание смыть с себя каждый след его прикосновений. Мне не должно было быть так хорошо с ним, я не должна была забываться. Быть рядом с ним снова — слишком запутанно, и я боюсь, что со временем потеряю контроль. Как я собираюсь продержаться три года, если не смогла держаться от него подальше даже одну ночь? Даже на Гавайях… это ведь не я избегала его. Это он держался подальше.

Я зарываю пальцы в волосы и сжимаю веки, пока горячая вода льется на меня, обжигая кожу. Раскаяние сжимает грудь, и я судорожно вдыхаю, когда в голове всплывает образ Лили, а за ним — все, что Зейн сделал с Harrison Developments. Когда он касается меня, так легко поверить, что он все еще тот человек, которого я любила… но той версии Зейна никогда не существовало.

Когда я наконец одеваюсь и привожу себя в порядок, мне удается взять себя в руки — защитный панцирь снова на месте, подпитанный чувством вины.

Зейн поднимает взгляд, когда я вхожу на кухню, и я замираю, пораженная тем, что он просто стоит, опираясь о столешницу, с чашкой кофе в руке. Черная футболка обтягивает его торс, а серые спортивные штаны небрежно свисают с бедер.

— Утро, — хрипло произносит он, его выражение непроницаемо. — Надеюсь, ты хорошо спала?

Я киваю и делаю неуверенный шаг вперед, не зная, что сказать или как себя вести. Трудно поверить, что теперь он мой муж, когда мы едва можем терпеть друг друга. Я никогда не чувствовала себя так — такой разрываемой на части.

Зейн тяжело вздыхает и отталкивается от стойки, на его лице написано явное нежелание.

— Почему бы мне не показать тебе дом? В конце концов, ты будешь жить здесь в обозримом будущем.

Он выходит из кухни, даже не дождавшись моего ответа, и раздражение накрывает меня с головой, но я следую за ним. Зейн почти не смотрит на меня, пока проводит из комнаты в комнату, его лицо остается пустым, как будто он тщательно скрывает, насколько сильно это его тяготит.

Тяжелый ком оседает в груди, когда я осознаю, что в этом доме изменилось абсолютно все. Какие-то стены снесли, планировка стала совсем другой. Пять лет назад я могла бы передвигаться здесь с закрытыми глазами.

— Хоть что-нибудь осталось прежним? — спрашиваю я, не подумав, внезапно ощутив странную горечь, которую не могу себе объяснить.

Он бросает на меня взгляд через плечо и снова вздыхает, ведя обратно на кухню.

— Нет. — Зейн проводит рукой по волосам — жест, который так хорошо мне знаком, что в груди болезненно сжимается. — Думаю, через три года мне снова придется все переделывать.

Он замирает в центре кухни и поворачивается ко мне лицом, его взгляд становится холодным, когда мы изучаем друг друга. Я рассматриваю легкую щетину на его челюсти, растрепанные волосы, и… эти серые штаны, которые он знает, что я всегда любила.

Чувство потери захлестывает меня с головой, и я с трудом делаю вдох, в голове вспыхивает мучительный образ его с другой женщиной.

— Кто она? — спрашиваю я, голос предательски дрожит. — Та, для кого ты все это переделал?

Я до сих пор помню, как он переделал всю подъездную дорожку только потому, что я жаловалась, что гравий портит мои каблуки. Достаточно было всего пары слов от женщины, которой он по-настоящему предан, чтобы он полностью перестроил дом. И меня разрывает изнутри, потому что это больше не я. Может, я никогда ею и не была.

Зейн смотрит на меня, скрещивает руки на груди, его лицо каменеет.

— Это не твое дело, не так ли?

Сердце болезненно сжимается, а внутри что-то темное и вязкое закручивается в тугой узел.

— Как раз мое, — выпаливаю я. — Я твоя жена.

Он выглядит растерянным всего на мгновение, а затем тяжело выдыхает. Подходит ближе, и я напрягаюсь, когда он тянется ко мне — сердце сбивается с ритма. Его руки обхватывают мою талию, и он с легкостью поднимает меня, усаживая на кухонный стол, точно так же, как раньше.

Мои пальцы сами собой опускаются на его грудь, сквозь тонкую ткань футболки ощущается тепло его тела.

Зейн раздвигает мои ноги, вставая между ними, и я поднимаю на него взгляд, ощущая странную уязвимость. Сколько раз мы стояли вот так? Сколько раз он запутывал пальцы в моих волосах, целовал меня, а потом брал прямо здесь, шепча, что я его богиня, что он не может насытиться мной?

— Ты правда моя жена? — спрашивает он, проводя большими пальцами чуть ниже моей груди. — Или просто та, с кем меня заставили поделиться своей фамилией на пару лет?

Я скольжу рукой вверх, к его плечам, сердце бешено колотится.

— Разве это что-то меняет?

— Меняет. Брак всегда был для меня важен, а это… Это не настоящий брак.