Интервенция (СИ). Страница 8

Я продолжал соблазнять:

— Даурия прекрасна. Жирная земля, богатейшие недра, реки, полные ценной рыбы. К моменту вашего появления на этой земле там будет стоять русский форт под моим красным флагом!

— Как это возможно⁈ — вскричал Риччи. Былая выдержка его оставила лишь на секунду, но он тут же взял себя в руки, прокрутил возможные варианты в голове. —.Вы отправите туда свои корабли впереди нас? Те, что сейчас застряли в Портсмуте?

Я не торопился с ответом. Он ждал.

— Признаюсь откровенно, у меня была такая мысль. Но по зрелому рассуждению, я пришел к выводу, что так поступать неправильно. Люди не пешки. Заранее предвижу ваши контраргументы: присяга, приказ, военно-морские силы для того и созданы, чтобы бороздить океаны во славу своей страны… Но нет! Прежде мой флот должен присягнуть именно мне, а моряки — принять взвешенное решение в соответствии с нашими новыми законами, служить им далее на хрупкой скорлупке, где их положение хуже каторжников, или покинуть корабли.

Черный Папа в дискуссию вступать не стал. Принял мою позицию, как она есть, и уточнил:

— Получается, нам навстречу выйдет экспедиция по суше.

— Вы не успеете добраться до нужного места в навигацию текущего года. Речь о следующей. Когда вы появитесь, вы найдете моих людей здесь!

Я вытащил заранее подготовленную карту — не древнюю, а созданную по моим подсказкам — и ткнул в нужную точку. Сеньор Лоренцо впился в пергамент таким взглядом, будто перед ним, как минимум, ключи от храма Господнего. Он судорожно сглотнул.

— Почему на карте перед континентом изображен остров?

— Потому что это Сахалин, и этой действительно остров. Он отделен от материка проливом, проходимым для кораблей. Я назвал его Татарским.

— Вы там были!

— Нет. Но название — в моей власти. Вы понимаете, какой секрет я вам только что открыл? Англичане и французы попытаются открыть его с юга и не преуспеют. И будут трубить на весь мир, что вход в реку заперт мелями. А вы уже будете там, в устье…

Риччи будто меня не слышал. Его глаза были прикованы к карте, а пальцы жадно теребили край пергамента.

— Генерал, очнитесь! Эта карта для вас! Нет смысла пытаться ее запомнить.

— Что от нас потребуется?

— Я еще не услышал нужного слова.

— Да! Да, да, да!!!

Атаман Лысов мне не нравился, я ему не доверял, и не без оснований. Но стоит ли мне вести себя, как девушке из будущего, которая, глядя на себя в зеркало и решив, что ее не устраивает нос, бежит к пластическому хирургу? Отрезать мешающее проще простого, но искусство правителя — найти, как применить неправильный «нос», сыграть сданными картами, а не менять их все время на новые из колоды.

Дмитрий хитер и коварен. Качества, плохо подходящие, по моему разумению, сибирскому губернатору, но незаменимы для… переговоров с маньчжурами и китайцами. Он даже немного на них похож — низкорослый, с козлиной бородой и неярко выраженными раскосыми глазами.

Лысов амбициозен, он рвался к самостоятельности, интриговал — я спровадил его подальше на Восток от греха подальше. Теперь у меня есть что ему предложить, есть чем сыграть на тонких струнках его черной души. Хочешь, атаман, славы Ермака и Хабарова? Хочешь, чтобы имя твое веками в песнях звучало? Так ступай и добудь себе Имя!

В конце концов, в настоящую минуту Лысов должен двигаться от Кяхты к Нерчинску с традиционным зимним объездом Сибирской губернии. То есть, даже в географическом смысле он единственный из моих людей ближе к нужной мне точке — к устью Амура, куда кровь из носа нужно вытолкнуть большую Даурскую экспедицию.

Расстояние между Нерчинском и устьем Амура по моим прикидкам выходило в полторы тысячи верст. По сибирским меркам — рукой подать. Но это по прямой, и не все так, увы, просто: горные речки, хребты, бездорожье или водный путь без разрешения по китайской территории — какой выбрать маршрут, решать атаману, но экспедиция обещала быть трудной.

Деньги на нее у Лысова под рукой, к концу зимы в Кяхте скопится огромная сумма. Пошлины с китайских купцов составляли треть всех поступлений от таможни Российской империи. Обороты русско-китайской торговли немалые, хоть и снизились из-за смуты. Больше двух миллионов рублей.

Есть и нужные специалисты. В Нерчинске давно работала экспедиция, занимавшаяся картографической съемкой и исследованиями реки Хилок. Прямой продолжатель дел знаменитой Второй Камчатской экспедиции, она окажет бесценную помощь в изучении возможностей судоходства по Амуру, сухопутных путей будущей Даурской губернии или Приамурского края (2).

Инструкции… И письма! Мне нужно найти такие слова, такие доводы, чтобы атаман мне не запорол своей самодеятельностью эту важнейшую экспедицию. Я оттачивал и оттачивал формулировки, советуясь со многими, вплоть, до князя Щербатова.

Нравился мне этот старичок, я его часто приглашал к себе во Дворец. Поручил ему нарисовать герб и знамя будущей Даурской губернии. Заодно поинтересовался его мнением насчет планируемого торжества по случаю победы при Каспле — я решил использовать князя в качестве лакмусовой бумажки, чтобы ненароком не зазвездиться.

— Фейерверк, парад у триумфальной арки, награждения отличившихся — как думаешь, князь, палку не перегнул?

— Как можно, государь! Славу русского оружия не токмо можно, но нужно всячески поддерживать! Ты ж палить праздничными огнями собрался для героев, а не для своей фаворитки!

Подколол?

Изменился старинушка — мундир свежий, в глазах молодой блеск, спина уже не горбится. С Перфильевым спелся, работает по его заданиям, списки награжденных сводит воедино, всю плешь мне проел насчет организации Инвалидного Дома по типу французского. Дело это важное и срочное. Только по-другому назову. Дом ветеранов! Так оно красивше звучит. Кому только его припоручить? Максимовой? Она в предсвадебных хлопотах после обручения с Ожешко. Торжество наметили на лето…

Итак, письмо и инструкция Лысову. Второй день над ними бился вместе с Почиталиным. Задергал Безбородко и всех чиновников, до коих дела китайские и сибирской губернии отношение имели.

— Ваня! Прочти мне вслух, что мы там записали для Дмитрия насчет состояния Подсолнечной империи (3)?

Секретарь откашлялся, стал зачитывать с листа:

— «Империя Цин сейчас не та, что в момент заключения Нерчинского договора, чжурчжени сильно поддались китайскому влиянию и погрязли во взятках и разврате. Айсиньгёро Хунли, шестой маньчжурский государь маньчжурской династии Цин, правит уже сорок лет под девизом 'Цяньлун», «Непоколебимое и славное». Он еще бодр и полон планов на завоевание окрестных земель. К счастью, его не интересует Даурия, а амурское правобережье искусственно ограждено от китайских переселенцев. Левобережье все также остается для Цинов неизвестной землей. Если встретишь там китайских торговцев, расправляйся с ними безжалостно, никто и слова не скажет — они есть контрабандисты и преступники по законам соседней с нами империей.

С маньчжурами действуй лаской и подкупом. Трать серебро и меха щедро. Чем дольше нашу крепость «не заметят», тем легче потом будет договориться. Если сможешь какой-нибудь договор о чем угодно с маньчжурским наместником заключить, то нам будет в радость. Пущай потом этого чиновника богдыхан казнит, зато мы с бумажкой останемся. Войны избегай всячески, помни о важности торговли в Кяхте, а придут корабли иезуитов, устрой чжурчженям демонстрацию, показав им дальность орудий наших союзников и их силу. Если трижды задумаются, стоит ли с нами воевать, тож в нашу пользу'.

— Так, давай-ка слово «искусственно» поменяем на «законом», иначе Лысов не поймет. Теперь прочти кусок про взаимоотношения с местным населением.

Ваня нашел нужный отрывок и снова принялся читать вслух:

— «Дауров обижать не смей! Не следуй дурному примеру атамана Ярофея Хабарова и не забывай, что его свои же товарищи в цепях привезли московскому царю, понеже своими злодействами и притеснениями он не токмо казаков мучил, но и ясачный народ обижал. Действуй лаской, от ясака освободи на десять лет, а прибудут иезуиты, во всем им помогай. Головой мне отвечаешь за них! Реченым иезуитам миссионерской их работе не препятствуй, но и веру православную держи крепко среди своих людей. Сии кондиции чти свято!»