Испытание огнем (СИ). Страница 17

— И что он сам хочет? — Я сжал кулаки. — Зачем он тут?

— Не знаю точно, — дед пожал плечами. — Может, мстит. Судя по тому, что в новостях говорят — город сжечь хочет. А может, ищет что-то, что потерял, когда его заперли. Но одно знаю — он тебя заметил. Или метку твою почуял.

Никак громко зевнул и посмотрел на нас обоих. Я посмотрел на пса, потом на деда. Запах гари, шёпот на стоянке, люди в чёрных куртках — всё хорошо укладывалось в дедовскую теорию, как пазл.

— Это он за мной людей посылал, да? — спросил я. — Тех, в чёрном?

— Может, он, — Исмагил кивнул. — А может и нет. Но ты в теме, Стас. Хочешь этого или нет.

В комнате всё стихло, только чайник на плите шипел еле слышно. Метка колола, Никак внимательно смотрел на меня, будто ждал каких-то действий. А слова деда повисли в воздухе, тяжёлые, как дым после пожара.

— И всё-таки, дед, откуда ты это всё знаешь? — спросил я у деда. Голос слегка сел от напряжения. — Про артефакт, про этого… Азара? Как-то очень туманно всё объяснил. А я догадываться не умею.

Исмагил откинулся на стуле, скрестил руки на груди. Он долго молчал, глядя куда-то в угол, где на полке стояла бронзовая фигурка, кривая, с вырезанными знаками. Потом заговорил и голос его стал глубоким, как эхо из прошлого.

— Долгий рассказ, Стас, — ответил он. — Но точно знаю. Потому что это в нашей крови. Мы не просто какие-то Каримовы. Мы из очень древнего рода. Шаманского. Те, что поклонялись ещё Великому Небу, когда земля была молодой.

Я моргнул и нахмурился.

— Шаманского? — переспросил у старика. — Ты сейчас серьёзно, дед? Это же какая-то сказочная тема!

— Не сказки, — Исмагил прищурился, взгляд стал острым, как нож. — Правда. Наши предки жили там, где степи тянутся до неба. Они говорили с духами, видели будущее в дыму костров. И сила у них была — настоящая. Даже хан Чингиз это знал.

— Чингисхан? — я хмыкнул, но смех застрял в горле. — При чём тут он?

— При том, — дед наклонился ближе, голос стал тише, но твёрже. — Шаманы нашего рода ему помогали. Давали советы, призывали духов ветра и огня. Благодаря им он столько земель забрал — от своих степей до чужих морей. Хан их слушал, уважал. Но потом зазнался. Решил, что сам всё может, что духи ему не указ. Прогневал их. Перестал шаманов слушать, и боги отвернулись от его детей.

Я потёр лоб и нахмурился.

— И что дальше? Как это всё с нами связано?

— А вот как, — Исмагил выпрямился, глаза блеснули. — Когда дети хана пошли дальше, наши предки решили остаться. На захваченных им землях. Скрылись. Ассимилировались, как сейчас говорят. Не хотели больше служить тому, кто духов предал. Своё искусство и знания они спрятали от чужих глаз и от жадных рук. Передавали его тайно, через поколение. До меня дошло. И вот теперь до тебя.

Я замер, слова деда падали, как камни в глубокий колодец.

— До меня? Ты хочешь сказать, я тоже типа шаман какой-то?

— Не какой-то. Я бы даже сказал, совсем никакой, — дед усмехнулся, но без веселья. — Но в тебе кровь наша, Стас. И метка твоя — не просто случайность. Она чует, когда духи близко. Когда опасность рядом. Как сейчас, с Азаром.

Я сжал кулак, посмотрел на ладонь — шрам показался темнее.

— И что мне с этим делать? — спросил я, голос дрожал. — Ты же не просто так всё это рассказываешь?

— Не просто, — Исмагил кивнул. — Знания мои — они твои будут. Позже. Я тебе передам. Как говорить с духами, как держать их в узде. Как с такими, как Азар, справляться. Всегда помни, Стас, — продолжал дед, — не всякая магия одинакова. У джиннов своя природа. У шаманов — своя. Но кровь шамана — это якорь. Её нельзя подделать, заменить или украсть. Только она может открыть те врата, что должны оставаться запертыми. Или... выпустить тех, кого лучше бы не выпускать.

Он замолчал и глянул в окно. — Бывает, что кто-то сбегает. Из тех мест, откуда возвращаться им не положено. И если такой найдёт путь... тогда только твоя кровь сможет его остановить.

Я нахмурился, в голове возник другой вопрос.

— Погоди, а почему мне, а не Роману? — уточнил я. — Он же брат мой, тоже твой внук, твоя кровь. Почему мне?

Дед поморщился, махнул рукой, будто отгоняя невидимую муху. — Роман — пустой человек, — сказал он. — Духи его не примут. Он только о деньгах думает, о рынке своём, о наживе. Нет в нём той искры, что у нас с тобой. Я проверял его, уже давно, ещё когда вы мелкие были. А ты… ты другой.

Я открыл рот, но слова не шли. Пёс внимательно смотрел на него умными глазами. Слишком умными для собаки. Слова деда — про шаманов, про Чингиза, про Азара — складывались в картину, от которой мороз пробирал по коже.

— И что теперь? — выдавил я наконец. — Этот Азар… он из-за нас тут?

— Точно нет. Хотя... Трудно сказать. Не знаю, — дед пожал плечами, но взгляд его был тяжёлым. — Может, случайность. А может, судьба. Но ты в этом деле, Стас. И я тебе помогу.

Комната затихла, только за окном ветер шуршал мелким дождиком. Никак лежал неподвижно, а я чувствовал, как прошлое, о котором не знал до сегодняшнего дня, наваливается на плечи.

Я смотрел на деда, слова про шаманский род и Азара гудели в голове, как рой пчёл. Исмагил встал, шаркая тапками по потёртому ламинату, подошёл к полке у окна. Там, среди старых книг и бронзовых статуэток, стояла деревянная шкатулка — маленькая, с резьбой в виде спиралей, потемневшая от времени.

Дед взял её, вернулся к столу, сел. Пальцы, сухие и узловатые, щёлкнули замком. Крышка скрипнула, открылась. Он нажал какой-то элемент узора сбоку, который оказался тайной кнопкой. Внутри что-то щёлкнуло. Дед аккуратно приподнял дно шкатулки. Там на куске выцветшей ткани лежал амулет. Исмагил достал его и держал в обеих ладонях, как настоящее сокровище.

— Это тебе, Стас, — сказал он твёрдым, но тихим голосом. — «Глаз Неба». От предков наших.

Я наклонился ближе. Амулет был незамысловатым, но притягивал взгляд.

Круглый камень, тёмный, почти чёрный — обсидиан, наверное, — размером примерно с монету. В центре — крохотный осколок бирюзы, голубой, как летнее небо, будто зрачок. По краям вырезаны тонкие линии, расходящиеся лучами, неровные, словно сделаны вручную. Камень висел на грубой, длинной, сплетённой из кожи верёвочке, потёртой от старости. Он был тёплым, даже на вид, и в тусклом свете комнаты бирюза слабо мерцала.

Дед протянул амулет. Никак внезапно замер, его тёмные зрачки сузились в вертикальные щели — совсем как у кошки. На мгновение мне показалось, что в них мелькнул синий отсвет, будто отражение далёкого льда.

«Что за чертовщина... Собаки так не смотрят. Или это не собака? Вспомнилась та странная фраза от Насти: «аватар Танг Синга». Бред, конечно. Но почему тогда амулет греется, когда он рядом?», подумалось мне в эту минуту.

— Что он делает? — спросил я, нарочито громко, чтобы заглушить дрожь в голосе.

— «Глаз Неба» — это защита... — дед бросил взгляд на Никака, — ...и не только от Азара.

Исмагил медленно откинулся на стул, его пальцы нервно постукивали по подлокотникам.

— В преданиях говорится, что он может... должен... защищать от огня Азара и ему подобных. Но...

— Но? — я резко опустил руку с амулетом.

— Но я не видел его в действии. — Дед избегал моего взгляда. — Мой прадед рассказывал, что камень однажды потушил синий огонь, пожиравший целую деревню. Но... — он провёл рукой по лицу, — возможно, это просто семейные сказки. Мне он не требовался ни разу.

Я сжал амулет так, что края впились в ладонь. Бирюза под пальцами вдруг стала ледяной.

— То есть ты даёшь мне какую-то древнюю безделушку и даже не знаешь, сработает ли она? — с сомнением спросил я.

— Я знаю, что без неё у тебя точно нет шансов! — внезапно резко ответил Исмагил, но сразу же осёкся. Когда он продолжил, в голосе слышалась усталость: — Метка выбрала тебя. Амулет... откликается на тебя. Это больше, чем было у меня. Больше, чем у моего деда.

Никак внезапно ткнулся мордой мне в колени, его горячее дыхание обожгло кожу даже через джинсы. Я машинально надел шнурок с амулетом на шею. Камень упал на грудь — и в тот же миг метка на ладони взвыла острой болью, заставив меня согнуться. Амулет вспыхнул по контуру ярким светом, ослепив на мгновение.




Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: