Вперёд в СССР! (СИ). Страница 83

— Записи камер очень любопытны, — сказала майор, когда мы устроились в салоне, и машина поехала к воротам академии. — Ты чудом ушёл от преследования, но… Кроме убийцы на аэробайке, были и другие. Те, что в автомобиле.

— А прыгающий по крышам мужик вас не смутил? — попытался я внести ясность. — И да, они пытались меня какими-то иглами расстрелять.

— Следственная бригада уже работает, — заверила Соколова. — Мы думаем, что тебя преследуют люди, с которыми ты уже сталкивался.

— Моей смерти они не хотят.

— Пробуют захватить или усыпить, — кивнула Марина Игоревна. — Это мы заметили.

— Но это не имеет смысла. Я ничего не знаю. По сути, только начинаю обучение, не имею доступа к секретной информации. Или это связано с моим отцом?

Майор ощутимо напряглась.

Я уловил волну настороженности, смешанную… со страхом? Очень необычная реакция. Соколова явно знает больше, чем говорит, или знает тех, кто знает больше. Вероятно, имеет представление о секретных грифах. Я не могу забраться к ней в мозг и выяснить правду, но стоит взять на заметку это наблюдение.

— О твоём отце… я говорить не уполномочена.

Если читать между строк, это означает: «но что сказать, имеется». Очень любопытно.

— Чем он занимался? — я попробовал незаметно надавить. — Это меня затрагивает?

На ответ я почти не рассчитывал, но майор удивила:

— Ты меня плохо слышишь. Сверхсекретные исследования, у меня нет к ним допуска. И он не мог с тобой об этом говорить, но… Видимо, они так не считают.

Здорово.

Ты ничего не помнишь, а некие люди охотятся за информацией, которую ты в теории можешь знать. Поймают — вывернут мозг наизнанку. Хорошее перерождение, ничего не скажешь. Прямо повезло, так повезло!

Пока я решил свернуть скользкую тему.

Куратор заметно нервничала и даже пыталась выстраивать блоки, хотя мысли я читать не умею.

Портал, через который мы пронеслись, едва выехав за ворота, вывел машину аккурат к Истринскому водохранилищу, в центр закрытого посёлка. Я ощутил лёгкие возмущения пси-поля — нас прощупывали местные телепаты. Впрочем, приезд был согласован, а чёрные «Волги» просто так по лесам не катаются. Да и Марина Игоревна наверняка ответила на ментальный запрос.

А места здесь шикарные!

Тихо, спокойно.

Шумит лес, постукивает дятел, вдалеке серебрится гладь воды. Я бы принял этот посёлок за дачный кооператив, если бы не стандартные коттеджи, идеально ровные улицы да высоченный забор с будкой КПП и мощными откатными воротами. Когда мы проезжали мимо административного здания, свернув за угол, мне показалось, что вдалеке стоит матёрый и какой-то уж очень крупный волк. Стоит и провожает наш автомобиль внимательным, умным взглядом. Возможно, физик-анималист.

«Волга» остановилась у одного из коттеджей.

— У тебя есть полчаса, — сказала Соколова.

Кивнув, я выбрался из салона.

Знаете, не очень приятно звучит, когда тебе дают всего тридцать минут на встречу с родными. Чем-то напоминает свидание в тюрьме. Хоть я и понимаю, что ассоциация притянута за уши, но…

Да и кто они мне? Чужие, в общем-то, люди.

Вот только и я — не совсем я. От носителя мне достались былые привязанности, бессознательные реакции, эхо прежних эмоций. Сидя рядом с незнакомой, казалось бы, женщиной и маленькой девочкой, я ощущал уют, душевное родство, близость… И всё это было необъяснимо. Мама расплакалась, мы с Олей начали её утешать. Потом строили планы на будущее, и каждый верил, что все эти трудности можно пережить.

— Ты ведь вернёшься, Влад, правда? — спросила на прощанье сестра. В её глазах блестели слёзы. — Обещай, что не пропадёшь! Мы ведь только…

Она не договорила, но я отлично понял, что девочка имела в виду: её брат совсем недавно стал прежним, как ни парадоксально это звучит, учитывая, что я как раз им и не был.

— Мы с мамой тебя очень любим! — прошептала Оля, и по её щекам покатились слёзы.

От их вида мне стиснуло сердце. Я крепко обнял сестру.

— Не бойся! Конечно, со мной ничего не случится. И никуда я не денусь. Это всего лишь командировка.

Если успею всё сделать за две недели или раньше. Пока надежда на это невелика, но надо постараться.

— Береги себя, Владик, — всхлипнула мать, погладив меня по руке. — Мы тебя будем очень ждать!

Из посёлка я уезжал со смешанными чувствами.

Гнетущее одиночество, которое преследовало меня в последние годы жизни в старом мире, начало растворяться. Появились важные дела, некие цели и люди, которые меня любят. Пусть я до конца и не разобрался в собственных переживаниях, но я не могу их подвести. Хотя бы потому, что на меня рассчитывают.

А ещё в моей жизни появилась страна.

Та страна, которую я всегда любил, но и немножко другая.

Хотя кого я обманываю? Новый СССР с его менгирами, одарёнными, Великими Родами и бессмертным вождём напрочь выносит мозг!

Мы отправились в управление КГБ, где работал подполковник Кривошеев. Следовало пройти инструктаж, подписать документы о неразглашении (как будто и без них не ясно, что о том, чем мне предстояло заняться в ближайшие дни, никому рассказывать нельзя; но бюрократия, видимо, неистребима) и получить пропуск, без которого на секретный объект меня не пустят даже в сопровождении непосредственного руководителя.

Подполковник встретил нас в кабинете. Когда мы вошли, он рассматривал висевшую на стене карту, где были отмечены зоны менгиров. Вид у него был задумчивый.

— Входите-входите, — кивнул он, повернувшись в нашу сторону. — Рад видеть вас в добром здравии, товарищ Громов. Мне доложили о ваших приключениях. Не думал, что с вами возникнет столько проблем… Ну, да ладно. Нам не привыкать. Работа такая. Осложнения — её часть. Как сами?

— Спасибо, товарищ подполковник, в порядке, — ответил я. — Не жалуюсь. Мне главное, чтобы моя семья была в безопасности.

— Да, прикрытые тылы — наше всё. Без этого никак. Лучше бы, конечно, вы сиротой были… Но это так, к слову. Личные привязанности часто приносят боль, но что есть, то есть. Итак, вам пора отправляться. Вижу, вы уже с вещами. Это хорошо. Задание понятно?

— В общих чертах, товарищ подполковник, — честно ответил я. — Вступить в телепатическую связь с представителем иного мира. Постараться выяснить, зачем он и ему подобные к нам лезут.

Кривошеев кивнул. Впрочем, без особого энтузиазма.

— Да, попробуйте, — сказал он. — Если получится… Ну, не будем заранее загадывать. Примета плохая. Садитесь, товарищи.

Мы с Соколовой заняли места перед столом, за которым устроился подполковник.

— Собственно, вы всё верно сказали, — проговорил он, глядя на меня. — Добавить особо нечего. Особь явно враждебная, а это означает, что пробраться в её сознание — дело государственной важности. Вопрос национальной безопасности, если угодно. И на вас возлагаются определённые надежды. Будет здорово, если вы их оправдаете. На объект отправится и Виктор Викторович. Он на месте будет курировать вашу деятельность. Надеюсь, способности, о которых мне докладывали, у вас, действительно, имеются. Хватит ли их для выполнения задания… Ну, это покажет время. Давайте не будем попусту сотрясать воздух и займёмся оформлением бумаг. Вот документ, который следует подписать. Это обязательство о неразглашении.

Он протянул мне распечатку. Пробежав её глазами, я поставил в нижнем правом углу свой автограф.

— Хорошо, — кивнул Кривошеев. — А это пропуск. Не потеряйте.

Он вручил мне пластиковый прямоугольник, на котором была напечатана моя фотография. Рядом с ней значились имя, отчество и фамилия.

— Товарищ Соколова с вами не поедет, — сказал подполковник. — Надеюсь, справитесь без неё. Отчитываться будете перед Виктором Викторовичем, а он — передо мной. Полагаю, субординация ясна?

— Так точно, товарищ Кривошеев.