Когда она влюбляется (ЛП). Страница 47

— Как все это справедливо, если Папа использует нас с Винсом как шахматные фигуры? Папа лгал мне о том, почему я должна выйти за тебя замуж. Он манипулировал мной.

— А когда я понял, что ты не знаешь, на что подписываешься, я сказал твоему отцу, что он должен признаться. — Рафаэле ставит бокал на стол и упирается локтями в колени. — Он не хотел говорить тебе правду, но я дал ему понять, что он должен это сделать, иначе я выйду из нашей сделки. Я не против того, чтобы лгать своим врагам, но если мы хотим стать семьей, я не хочу, чтобы мы начинали на фундаменте лжи.

— Как, по-твоему, я могу поверить в это, если ты все еще лжешь мне о Винсе?

Рафаэле нахмурился. — Как это?

— Я ни на секунду не верю, что он согласен с этим. Он единственный сын папы. Должность дона - его.

Рафаэле долго смотрит на меня, а потом говорит: — Все это было идеей твоего брата.

Я смеюсь. Это шоковая реакция, то, что нужно делать, когда я не могу сформулировать слова. Пульс в ушах становится все громче и громче, а Рафаэле просто смотрит, регистрируя мою реакцию.

Мне хочется ударить его.

Я хочу ударить его прямо в лицо за то, что он такой мерзкий лжец. — Чушь собачья.

— Винс был привлечен к нашим переговорам, когда мы со Стефано не могли договориться об условиях нашей сделки. Стефано подумал, что у его сына могут появиться креативные идеи, и они появились. Он сказал, что не хочет становиться доном, потому что хочет продолжать заниматься своими делами за границей. Он спросил меня, что я думаю о том, чтобы стать преемником твоего отца. Я сначала не согласился. Я думал, что он не честен со мной. Но потом я поехал к нему в Швейцарию и увидел, что он там построил. Это впечатляет. — Рафаэле делает глоток своего напитка. — Он убедил меня, что действительно имеет в виду то, что говорит. Мы должны были решить, как заставить твою семью принять меня, и тогда стало ясно, что мне придется жениться. Винс решил, что ты - лучший вариант. Я не был уверен, что все получится, потому что во время нашей первой встречи ты не выглядела слишком сговорчивой или заинтересованной. Но потом началась война с Риччи, и твой Папа сказал, что ты в деле. Когда я увидел тебя несколько месяцев спустя, оказалось, что ты изменил свое мнение. Ты выглядела преданной делу, как и говорил Винс. Твой брат не пешка, Джемма. Он все это организовал.

Бокал с вином в моей руке дрожит.

Я ставлю его на стол и вжимаюсь позвоночником в кожаное сиденье. Я не хочу верить ему. Мой брат не стал бы так поступать со мной.

Мой брат не стал бы так использовать меня.

Но потом я вспоминаю его слова, сказанные на Ибице, и вдруг вижу их в другом свете.

— Я бы никогда не смогла жить с папой, который дышит мне в затылок.

— Ему повезло с тобой, Джем. Очень повезло. Он вырастил трех эгоистичных детей и одну самоотверженную дочь.

— Я не собираюсь тебя ни в чем убеждать. Я не согласен с Вэл. Ты должна выйти замуж за Рафаэля.

Кислота залила мне рот. Тогда я была тронута тем, что Винс присматривался к Рафаэлю от моего имени. Я думала, что он присматривает за мной. Вместо этого он, вероятно, проводил все эти исследования, чтобы убедиться, что его план не провалится. Вот почему он игнорирует мои звонки. Наверное, он боится того, что я могу сказать.

— Джемма.

Я моргаю. Рафаэле смотрит на меня, затем опускает взгляд на кольцо с изумрудом на моей руке.

— Я не могу дать тебе любовь. Но я могу дать тебе уважение и честность. И я могу пообещать, что буду относиться к твоей семье так же, как к своей собственной.

Я ошеломленно киваю.

Из этого брака нет выхода. Не тогда, когда Папа, Винс и Рафаэле работают вместе. Я ничего не могу сделать. Никто ничего не может сделать.

Моя судьба предрешена.

Неро прерывает нас. — Раф, тебе звонят. Думаю, тебе стоит ответить.

Рафаэле берет у Неро трубку. — Извините.

Он уходит со своим консильери, и они вдвоем исчезают за потайной дверью в стороне.

Как только они уходят, Рас оказывается рядом со мной, его бедро ударяется о мое. — С тобой все в порядке?

Я сглотнула. В горле пересохло. — Нет.

— Что происходит?

— Папа не лгал мне о Винсе. — Я с трудом выговариваю слова. — Он действительно отказывается от своей должности. Он не хочет быть доном. Он хочет, чтобы им был Рафаэле.

Отчаяние охватывает меня. Я всегда старалась поступать правильно, так чем же я заслужил это? Отец, который лжет мне и бьет меня. Брат, который манипулирует мной и использует меня в своих корыстных целях. Они устроили хитроумную ловушку и загнали меня в угол. Выхода нет.

Рас что-то говорит, но тут мое внимание привлекает движение на танцполе. Я вскакиваю на ноги.

— Это Людовико? — Мои глаза расширяются, когда толпа расступается. — О Боже, он с Клео.

Рас встает, его глаза сужаются от сцены, разыгравшейся на другой стороне VIP-зоны. Людовико притягивает Клео к себе, пытаясь навалиться на нее сзади, в то время как моя сестра пытается оттолкнуть его. Она разрывает его хватку, поворачивается и что-то кричит ему прямо в лицо.

У меня сводит живот. Он пьян, и я думаю, что Клео попала в беду.

— Мы должны идти, — говорю я. — Мы должны увести его от нее.

Мы с Расом пытаемся протиснуться сквозь толпу, но она переполнена, и мы движемся так медленно, что я начинаю паниковать.

— Что нам делать? — кричу я сквозь музыку.

Рас движется впереди меня, раздвигая толпу, отпихивая людей. Я подозреваю, что он рычит на всех, чтобы они убрались с его пути, и никто не настолько идиот, чтобы не слушать его.

Когда мы наконец выходим из толпы, мой пульс громко бьется в ушах, но Клео и Людовико нет на том месте, где я их видела раньше.

— Где они?

Рас указывает. — Там.

Клео стоит на небольшом круглом балконе, с которого открывается вид на танцпол внизу. Ее спина прижата к перилам, а выражение лица - гримаса. Она сердита, но я знаю ее достаточно хорошо, чтобы уловить намек на страх.

Людовико теснит ее. Его руки лежат на ее талии и скользят ниже. Клео что-то кричит и впечатывает свой каблук ему в ногу. Он пошатывается назад, музыка поглощает его крик. Прежде чем Клео успевает отпрыгнуть в сторону, он бросается на нее с поднятым кулаком.

Меня охватывает страх. Он не контролирует себя. Что, если он сбросит ее с балкона?

— Клео!

Кулак Людовико не долетает до моей сестры.

Кто-то ловит его за руку сзади.

Это Рафаэле.

Впервые с тех пор, как я с ним познакомился, на его лице невозможно не заметить эмоций.

Холодная, беспощадная ярость.

Толпа затихает, хотя музыка продолжает звучать в клубе. Все с затаенным дыханием ждут, что же предпримет Рафаэле. Все, кроме Людовико, который продолжает огрызаться на Клео, как бешеная собака.

Рафаэле говорит что-то, что я не могу разобрать, и это сразу же отражается на Людовико. Он замирает на месте и медленно поворачивается. Когда он видит, кто его схватил, его рот резко захлопывается.

То, что Людовико увидел в глазах моего жениха, заставило его заметно струсить. Он уже наполовину произнес то, что, как я полагаю, является извинением, как вдруг происходит следующее.

Что-то сверкнуло в темноте клуба. Нож в руке Рафаэле.

Он оттаскивает Людовико от Клео с такой силой, что, кажется, может вывихнуть Людовико плечо, а затем поднимает другую руку и вонзает нож.

На этот раз даже музыка недостаточно громкая, чтобы заглушить крик Людовико.

Никто в VIP-зоне не шевелится.

Рафаэле бросает Людовико на пол, как мешок с мусором, и делает шаг назад.

Из моего горла вырывается полный ужаса вздох.

Нож торчит из глазницы Людовико.

Позови Клео.

Я первым делаю шаг. Я бегу к ней, какая-то первобытная часть меня начинает действовать и кричит, чтобы я увела ее отсюда. — Клео! Иди сюда!

Но она меня не слышит. Когда я добегаю до нее, она в ужасе смотрит на Людовико, прижавшись спиной к перилам. Ее кожа молочно-белая от шока.