Зелье, кот и чемодан (СИ). Страница 31

Сказано было снисходительно, но в душе Сид кипел — ах ты ж выскочка белобрысая! «Уважаемые норры» переводили глаза с Сида на Паулину, явно колеблясь.

— У нас полно времени, норр Хольман, — наконец озвучил общую точку зрения норр с биноклем. — Мы вполне можем посмотреть оба круга.

— Это там! — сказала Паулина и бодро двинулась в кусты ольшаника. Туристы оглянулись на своего официального гида, не получили строгого запрета и побрели за противной девчонкой по бурелому.

— Но имейте в виду — я не отвечаю за качество этого ведьминого круга, — крикнул им вдогонку Сид и добавил язвительно: — Если он вообще там есть.

Но он там таки был!

Сид сразу понял, что это именно ведьмин круг, хотя ни разу в жизни его не видел. Однако чем ближе он подходил к нему, тем сильнее ощущал то, что несносная соларка почувствовала раньше него — странный, холодный ветер, который словно просачивался в форточку из иного мира. У Сида закололо в кончиках пальцев, а по спине пробежала дрожь. А затем…

— А-а-а!

Из кустов с хрястом выдрался мужчина и бросился им навстречу. У незнакомца были совершенно безумные глаза на чумазом лице. Одет он был в синюю форменную одежду, похожую то ли на костюм железнодорожника, то ли носильщика, драную донельзя и крайне запачканную. Одна штанина висела совершенной лапшой, а другая была прорвана в паре мест, и в прорехи были видны раны.

— Где я? — захрипел незнакомец.

— Вы находись в Норландия, — охотно поведала ему Паулина. — Энвиль.

— Слава богу! — мужчина упал на колени и воздел черные от грязи руки в молитвенном жесте. — Неужели я дома? — и зарыдал.

— Там кто-то еще находись! — нахмурилась Паулина и стала продираться через кусты, из которых выскочил мужчина.

Только двое туристов и Сид осмелились пойти за ней. Вышли на поляну. У Сида отвисла челюсть.

Вихрь бешено вращался, заплетая травы и цветы в косички, пригибая их к земле или вырывая с корнем. А в центре воронки стояла совершенно беспросветная чернота. Оттуда наплывали звуки — то ли скрежет по стеклу, то ли писк гигантской летучей мыши, то ли клацанье клешней огромных крабов — Сид не хотел даже знать, что или кто мог их издавать. Он почувствовал, как волосы на его голове шевелятся. А потом тьма из воронки стала вспучиваться и расти ввысь. Оттуда протянулись щупальца, совсем не иллюзорные, не имеющие ничего общего с иллюзиями, которые умел наводить Сид, а самые что ни на есть настоящие. На конце щупалец сверкали глаза — фасетчатые, больше похожие на глаза паука. Из них изливался холодный свет и ненависть. Вот глаза сфокусировались на четверке, и щупальца заволновались, задвигались, рывками пытаясь вырваться из удерживающей их воронки, потянулись к людям.

— Мамочки! — пискнул норр рядом с Сидом, сдернул с шеи бинокль и зашвырнул его прямо в гущу беснующихся черных отростков. Затем его ноги подогнулись, и турист осел на землю.

«Доигрался!» — мелькнула в голове Сида мысль, пока он смотрел, как черный монстр рос и увеличивался в объемах, нависая над поляной. От его шевелящейся туши несло то ли разложившимся трупом, то ли донным илом. Второй турист в широкополой шляпе побелел и рухнул на землю, уютно пристроившись рядом с первым.

Глава 27

Кая

— Просто поразительно! — засмеялась Кая.

Смех вышел нервным. Да это просто какой-то абсурд! Ее, приличную норрину, запихнули в камеру, даже не слушая никаких оправданий!

Собственно, камерой это назвать было нельзя. Всего лишь один из трех закутков в общем зале, отделенный решеткой. Внутри две скамейки. На одну из них уселся Эдьярд, но Кая продолжала, как зверь, метаться по клетке.

Их ведь даже не слушали! Полицейский, доставив арестованных в управу, передал ситуацию в таких красках, что Кая даже ахнула.

— Мы не бежали! — возразила она. — Мы спокойно шли по улице, когда на нас налетели!

— Чемодан краденый! — сказал на это дежурный, немолодой флегматичного вида мужчина в форме. — О краже заявление есть.

— Так его я подал, — попытался объяснить Эдьярд, — у меня украли чемодан на Мосту Трех Оре.

— Вы подали заявление о краже, хотя чемодан у вас никто не крал? — сузил глаза дежурный. — Тогда это мошенничество!

— Это другой чемодан! — вмешалась Кая. — Это чемодан моей подруги. Он с бантиком.

— То есть вы решили взять чужой чемодан, раз уж ваш украли? — сардонически усмехнулся дежурный.

— Да не крали мы! — в один голос воскликнули Кая и Эдьяр.

Но дежурный уже махнул на них рукой, выяснил имена, попросил констебля заняться проверкой этих сведений и запер молодых людей в крайнем левом закутке, где Кая и металась, бросая пламенные взгляды на полицейского, который давно не обращал внимания на них, заполняя какие-то бланки.

— Сядьте, Кая, и отдохните, — спокойно предложил ей молодой человек, который последние десять минут читал газету, достав ее из кармана. Кажется, он проникся житейской мудростью, что вряд ли стоит попадать женщине под горячую руку и надо дать ей позлиться, раз уж на нее напал такой стих. Его замечание присесть прозвучало ровно в тот момент, когда Кая выдохлась и начала смиряться с анекдотизмом ситуации.

— Да, весело начинается моя взрослая жизнь, — усмехнулась она. — Кажется, судьба решила макнуть меня во все проблемы разом. Отсутствие денег, затем работа, а теперь еще это! — Кая обвела руками их закуток, где на оштукатуренной стене гвоздем была нацарапана голая женщина. Девушка смущенно отвела взгляд. — А ведь еще три месяца назад моей самой большой проблемой было выбрать платье на выпускной бал в школе!

— А где вы учились? — откладывая газету, благожелательно поинтересовался молодой человек.

— Гимназия «Зеленые Кедры» на улице Королевы Изабеллы, — пояснила Кая.

— О! — удивился Эдьярд. — Моя кузина тоже училась в этой школе. Я даже несколько раз навещал там ее. Поразительно, ведь мы могли там встретиться.

— А вместо этого встретились на вокзале захолустного городка.

— Зато сколько приключений!

— О да! — рассмеялась Кая. — У меня не было за год столько событий, сколько за несколько недель жизни в Эрнвиле.

— А почему вы уехали из Бергхолма?

Кая помялась, но потом рассказала и о папиной работе, и о взрыве в лаборатории, и о том, что суд признал отца ответственным за причиненный ущерб, и о той яме, в которой оказалась их семья.

— Знаете, Кая, я вами восхищаюсь, — заявил Эдьярд.

— Почему это? — смутилась девушка.

— Другие бы в вашей ситуации стали жаловаться на жизнь, обвинять во всем родителей, а вы вместо этого пытаетесь помочь им.

— Это у нас семейное, — махнула рукой Кая. — Мы все стоим друг за друга горой.

— Это просто прекрасно!

— Эдьярд, — с затруднением сказала Кая, — возможно, вы измените обо мне мнение, когда я вам кое в чем признаюсь.

— Это вряд ли, — улыбнулся молодой человек и пояснил: — Вряд ли изменю.

— Вот как?

Кая помялась, тяжело вздохнула и начала рассказывать про чек и про ошибку в два нуля на нем.

— Понимаете, Эдьярд, — жалобно сказала Кая, отводя глаза, — я ведь даже на секунду заколебалась, не обналичить ли мне этот чек. Но, чем угодно клянусь, лишь на секунду! Потом выбросила его на мосту в реку. А бумажка упала на карниз. Я подумала, что его кто угодно может взять, и попыталась достать. Тут-то вы меня и вытащили. А потом я просто-напросто забыла про этот дурацкий чек. Случайно вытащила его из кармана в ресторане, собралась вам отдать, положила под салфетницу, но снова забыла!..

— Кая, — ласково сказал Эдьярд и взял за руку смущенную и едва не плачущую девушку, — перестаньте себя терзать! Я знал про чек.

— Как?

— Мне про него сказал банковский служащий. Я долго не мог понять, кому в Эрнвиле я мог его выписать, пока не вспомнил про тот случай на вокзале.

— Мне так стыдно, — вырвала руку Кая и закрыла лицо руками.

— Вы не сделали ничего, за что бы вам стоило стыдиться, — серьезно сказал Эдьярд. — А мысли… Мало ли какие мысли бродят у нас в голове. Вот у меня сейчас в голове тоже… такие мысли, о которых бы я постыдился говорить вслух.