Маньякой (СИ). Страница 39

— Нет таких специальных даров, — перекрыла она музыку голосом, в котором звучала почти издевательская нежность. — Всё придётся комбинировать. В твоём случае — восемь старших. И получишь младшего. С теми силами, что и хотел.

Я завис.

Словно мир подскользнулся под ногами.

Восемь?

Восемь!

Я стоял на месте, врастая в пол, а вокруг начинался клубный ураган — мигал свет, кто-то со сцены орал в микрофон неразборчивые заклинания под драм-н-бейс, воздух дрожал от перегретой магии, в центре зала уже кто-то воспламенился для шоу. Всё как обычно.

Но я стоял — парализованный.

А потом она снова оказалась рядом. Обняла за талию и рывком втянула в танцующий хаос.

Тело двигалось — по инерции, по воле её, по ритму музыки.А в голове метались мысли, будто крысы на корабле перед крушением.

Восемь старших?

Да чёрт возьми, такое даже не в каждом порно снимают.А мне это в реальной жизни отрабатывать?

Капец.

Рядом кто-то запустил в воздух сверкающий энергетический шар — он взмыл под потолок и расплескался над танцполом тысячами крошечных искр. Слишком ярко. Слишком громко. Слишком всё.

Я покачнулся.

— Либо, — пробормотал я, — хотелки свои надо как-то ограничить...

Марет рассмеялась, поймала меня за руку, закрутила в резком вращении, отчего мир размазался в световой карусели.

— Либо выяснить, как сократить количество участников, — добавил я себе под нос, едва не влетев в пару, увлечённо левитирующую под потолком.

Пульсация звуковых волн пробивала грудную клетку. Пол слегка подрагивал. Пахло смесью озона, пота и чего-то сладковатого — магической пудры, что сыпали у входа для “подзарядки настроения”.

— Вот же наивняк, — выдохнул я. — Думал, апгрейд Лии — это много…

Марет, похоже, поняла, что я сказал, и в ответ лишь хищно улыбнулась, наклонилась к уху:

— Ты ещё даже не начал играть по-взрослому, Костас.

А потом — бах. Свет ушёл в ультрафиолет, и клуб будто распался на ритмы, тени и ощущение, что всё, что ты знаешь о себе — временно.

Я танцевал. Не по своей воле. Не совсем сам. Но танцевал. И больше всего боялся, что всё это не сон.

Глава 15

Сижу. Примус починяю… ну, почти. На самом деле – экзоскелет. Дорогущий, кастомный, сверкающий изнутри как рождественская ёлка, если бы её собирал инженер из DARPA на трёхдневном марафоне.

Ночь. В мастерской – один, светодиоды под потолком да еле слышное шипение охлаждающего вентиля. Где-то в груди ещё пульсирует музыка с клуба, но уже глухо, будто из глубины сна. Не мешает. Скорее помогает – держит ритм.

На старом столе, покрытом пятнами масла, выжженных следов и царапин от инструментов – основная секция корпуса: грудная обвязка с портами для подключения вспомогательных модулей. Тем более, уже же наладил левый привод бедра, заменил перегоревший стабилизатор на правом колене, и теперь перебирался к спинному блоку питания. Он капризничал, как старая кофемашина: то искрит, то уходит в перегрев, а потом внезапно работает идеально минут десять, и снова в аут.

Инструменты на своём месте – привычные: паяльная станция с тонким жалом, две отвёртки – крестовая и шестигранная с мягкой резиновой ручкой, набор прецизионных щипцов и микроскоп, висящий на гибком штативе. Каждый из них уже прикипел ко мне. Я даже не смотрю, когда тянусь за нужным – всё идёт автоматически, по памяти.

Контейнеры с мелочёвкой по краям стола – болты, клеммы, гелевые прокладки, куски защитного кабеля и обрезки микрофибры. Они заполняют полки и ящики, но всегда точно знаю, где что лежит. Порядок здесь – мой. Для постороннего, тотальный хаос. Кто-то со стороны сказал бы, что бардак, но это – структурированный хаос. Инженерный дзен.

На полу следы шагов, оставленные то ли мной, то ли кем-то из заказчиков… хотя, вряд ли. Я сюда почти никого не пускаю. Лишь изредка, если кто-то очень доверенный, и то – только до границы основной зоны, дальше – нет. Мастерская – почти святыня.

Паяльник ложится в руку как родной. Провёл им вдоль шва, закрепляя провод к внутренней обвязке питания, выравнивая температурную линию. Тепло идёт в пальцы, будто сквозь перчатку, но уже привычно. Знаю каждую выемку на этом корпусе, каждую вибрацию, которую отдаёт пластик при нажатии, знаю, где металл чуть глуше, потому что под ним проложена микросеть адаптивных приводов. Работа не спешная – совершенно не гонюсь за скоростью. Мне надо сделать хорошо.

А ещё – надо закончить. Потому что за эту работу уже получил деньги. И, по большей части, потратил. А впереди – Колумбия. И, похоже, проблем там будет больше, чем магазинов с едой. Другой вопрос у кого. У меня или у них? И тут надо посмотреть, что в итоге сделаю и с кем туда полечу….

Сейчас прокладываю силовой кабель между грудным блоком и спинным узлом. Провожу в гнездо – контакт, слышится мягкий щелчок. Проверяю герметичность уплотнителя, подаю короткий импульс – зелёный индикатор мигает один раз, потом тухнет. Значит, нормально. Дальше блок охлаждения – старый, но сильно изменённый, модифицированный. Увеличил его производительность на двадцать процентов, убрал лишние шланги, заменил систему сжатия на капиллярную.

Чуть правее, в стороне – замотанный в ткань шлем. В нём – половина систем управления. Пока не трогаю его. Он последний. На десерт, так сказать.

Шестой раз меняю оптико-нервный адаптер – предыдущие версии то перегревались, то конфликтовали с обновлением прошивки. Сейчас – вроде держит. Остывает стабильно, движется в пределах нормы. Интеграция идёт гладко. Даже странно.

Двигаюсь по корпусу. Не спеша. Не торопясь. Как будто медитирую. В мастерской по-прежнему один, только я и эта капсула на ноги и руки, созданная чтобы ломать кости другим и спасать жизни своему владельцу. В зависимости от ситуации.

Внутренний датчик снова подаёт тихий писк – утечка энергии на левом предплечье. Вижу: разошёлся контакт в микросборке тактильной обратной связи. Отпаиваю, зачищаю, паяю заново. Аккуратно, чтобы не повредить соседние волокна.

И вот – последняя крышка. Закрутка. Щелчок фиксации.

И тишина. Настоящая. Даже сердце замирает, будто понимает: всё.

Готово.

Выпрямляюсь, медленно потираю шею – ноет. Пальцы в масле. Глаза режет от яркого света. С трудом фокусируюсь на часах.

Полдень.

Полдень?!

Моргнул. Потом ещё раз. В голове пробежала цепочка воспоминаний – как темно было, как свет на улице менялся понемногу, как в какой-то момент пил воду и ел крекер, но ни разу не встал. Даже не присел толком – всё на ногах, над скелетом.

Сколько провозился….

Даже не заметил. Но, чёрт подери, доволен. Всё работает. Всё собрал.

Медленно отхожу назад, сажусь в кресло, которое почти не помню – оно как тень стоит у стены, пока не понадобится. Спина ноет, руки гудят от напряжения, но внутри приятно. Это как после боя, в котором ты выстоял.

Закурить бы… если бы курил. Но нет.

Вдох. Выдох. Мир подождёт.

Теперь можно чуть-чуть подумать. Про Колумбию. Про гримуар. Про то, как бы не сдохнуть среди пальм и автоматчиков. Но это – потом. Сейчас – заслуженный момент тишины.

И в этот момент звякнул колокольчик от входной двери.

Вскинул взгляд. А это ты, проходи, – сказал пришедшей, стараясь, чтобы голос прозвучал гостеприимно. Не сказать, чтобы был прямо уж рад визиту, но, с другой стороны, живая душа в мастерской сейчас была как глоток свежего воздуха. Уж лучше Лайя, чем одиночество и бесконечное копание в мыслях, в которых с недавних пор поселился беспокойный призрак Колумбии.

Она вошла уверенным шагом, будто была здесь хозяйкой. Без особых церемоний скинула куртку на спинку ближайшего стула и уселась, закинув ногу на ногу. Её взгляд, как всегда, был слишком прямым, слишком цепким, будто видит не только тебя, но и то, что ты сам о себе ещё не решил.

- Ну, что надумал? – спросила она, потянувшись за своей неизменной флягой. В этот раз у неё был какой-то синеватый коктейль, судя по донёсшемуся до меня лёгкому аромату, перебившему даже все обычные запахи мастерской, с чем-то мятным и едва уловимым алкогольным.