Маньякой (СИ). Страница 29

Капсула, в которую скинули тело, и правда больше напоминала пластиковый мешок, чем какой-то уважаемый футуристичный саркофаг. Мутно-серый, чуть просвечивающий материал, с термопломбами по краям, что уже начали трескаться от времени. А ведт прошлото всего ничего. Экономят на всём! Этот вертикальный склеп был чем-то вроде пробитой канализационной трубы, в которую воткнули тело, запечатали и забыли. Утилизированный сверх. Упакован. Списан. Как старая батарейка с потенциально опасным зарядом. Удивительно, что его вообще сохранили, а не кремировали.

- Ты псих?! – её голос взвился на полтона, впервые в нём прозвучало настоящее удивление. Или, может, даже беспокойство. Хотя могла и просто дразниться.

Пожал плечами и, не глядя, ответил:

- Так даже в моём досье записано. Думаю, с формулировкой "нестабилен, социально опасен, требует наблюдения". Так что мне можно. У меня абонемент.

Она чуть качнула головой, прищурилась. Подошла ближе, сапоги едва шуршали.

- Что, вот прямо так предлагаешь мне податься в гробокопатели? – в её голосе сквозила смесь веселья и искреннего недоумения.

- Не перегибай. В гробах у нас хоронят только очень богатых. Или очень важных. Или тех, за кого платит корпорация. Этот был не из их числа. В памяти что-то не сохранилось что оно тот ещё лось, только без рогов. Хотя последнее утверждение может быть и не верным.

- И зачем тебе он? Или ты... – её бровь вопросительно приподнялась, – некрофил?

- Скажешь тоже. Мне по делу, – фыркнул и вновь сел на корточки, глядя на полузапечатанный мешок. Он всё ещё отдавал холодом, как старый холодильник, вытащенный на солнце. Внутри – тело. Когда-то живое. Когда-то – гроза улиц. Теперь – инструмент. Возможно.

- Хочешь поковыряться в мозгах проволочками? – теперь в голосе Лайи был ледяной интерес.

Тот самый тон, в котором можно утопить армию.

- Отстала ты от жизни. У меня теперь телекинез. Руки – это для стариков и нейрохирургов с зарплатой выше нашего бюджета. Туда и не полезу – нет смысла.

- Тогда на кой чёрт тебе труп вытаскивать? – сдвинулась ближе, уже почти стоя надо мной. От неё пахло озоном и чем-то сладко-смолистым. Запах силы. Или это просто мой мозг с ума сходил. – Голова-то у него сверху. Вот и ковыряйся себе. Прямо через мешок. Технологии, все дела.

Взглянул на неё снизу-вверх, прищурился.

- Так-то ты права. Логично, – медленно проговорил в ответ.

Но было одно «но», и вот про него ей точно рассказать не мог. Не потому что не хотел – просто не знал, как. Не знал, с чего начать. Как объяснить, что уже всю эту проклятую голову прощупал телекинезом вдоль и поперёк, слой за слоем, как пирог без начинки, и ничего – абсолютно ничего – не нашёл? Ни привычного скопления энергии, ни вспышек остаточного следа, ни даже намёка на структуру дара. Пусто. Как будто кто-то уже всё вычистил. Или оно выгорело. Или дар никогда и не жил в нём — а я просто ошибся тогда, на том кровавом перекрёстке.

И да, естественно, ей не мог рассказать, что же именно ищу. Вся эта тема — слишком... опасная. Слишком личная. Уж лучше пусть думает, что маньяк. Коллекционер черепов. Некротехник на пенсии. Да хоть кто угодно. Лишь бы не правду.

Правда – это то, что живёт глубоко внутри и выходит наружу только под давлением, как магма из трещины. И если она увидит, что именно ищу… В общем, не хотелось бы проверять, на чьей она будет стороне в ту секунду.

Снова посмотрел на мешок – неровный, будто вмятый изнутри. Прозрачность на грани: внутри угадывались очертания плеч, грудной клетки, словно спящий исполин был завернут в целлофан. Лопни пленка – и снова задышит. Или заговорит

И сейчас, после всех попыток, передо мной возникла дилемма: два варианта. Первый – дар имеет срок годности. Типа магия тухнет, как йогурт, особенно в теле, которое уже не первое время гниёт на полке. Ну да, прошла не одна неделя с тех событий. Может, даже две. Времени было достаточно, чтобы всё распалось.

Но был и второй вариант – куда более неприятный. Что, возможно, в этот раз тоже потребуется вскрыть череп. Как в первый раз. Как в тот вечер, когда впервые... Это даже не было гарантированным решением. Просто возможный вариант. Не хотел повторять. Но не исключал.

Научный подход, как говорится. Пока не исключено – нужно проверить. Всё остальное – домыслы. А с домыслами в этом городе выживают только сумасшедшие и мёртвые.

Проблема была только одна – Лайя. И её взгляд, прожигающий мне затылок. Она ждала объяснений. И, будь у неё в руке молот, давно бы прибила меня к ближайшему кресту. Но вместо этого стояла, упёршись руками в бёдра, и ждала. Ждала, пока выдумаю, почему собираюсь ковыряться в мозгах умершего сверхчеловека посреди ночного кладбища.

Пришлось импровизировать.

- Понимаешь… — начал, подняв голову и встретившись с ней взглядом. — Тут такое дело. В общем… хочу понять, зачем тогда… в тот раз… полез в мозги трупу.

Бровь у неё дернулась вверх. На секунду – молнией.

- И что, для этого теперь другому трупу в мозги нужно лезть? – спросила она, всё ещё с тем спокойствием, которое у Лайи означало крайнее раздражение.

Словно её терпение – натянутый трос, по которому хожу босиком, поскальзываясь на каждом слове.

– Ну, так-то… – развёл руками. – Если подумать, это логично.

- Логично? – переспросила она, как будто пробуя слово на вкус. – Что логичного в том, чтобы ковыряться в мозгах у трупа? Сдаётся мне, ты тут не исследованием занимаешься, а ищешь оправдание своим… извращениям.

В этом месте вспылил. Не нарочно. Просто – устал. От этой ночи. От тайны. От неё. От себя. От трупа. От города, где всё всегда не так.

- Думай, что хочешь! – рявкнул, не повышая голос, но добавив в него железа. – Просто помоги вытащить, этот чёртов труп, чёрт возьми! Ты сверх, для тебя это легко, а я хоть сверх, но слабый, так что эта туша для меня неподъёмна.

Лайя моргнула. Не от удивления, скорее от оценки. Как будто проверяла: сломаюсь – не сломаюсь. Потом медленно, театрально поджала губы. Сделала шаг вперёд. Склонилась над мешком.

- Ладно, псих, – сказала она устало. – Только не заставляй меня потом ещё и собирать это всё по частям, если оно вдруг взорвётся.

Хмыкнул. Без радости. Просто – как жест.

- Обещать не могу. Только совсем пеня за психа не держи. Если у меня ничего не получится, или получится, как знать, труп мы вернём на место.

И вместе мы потянули мешок наружу, пока мрак над кладбищем молча наблюдал за нами, затаив дыхание. Моё участие в подъёме было скорее формальностью, но совсем не участвовать просто не мог.

Возвращали тело в склеп уже под утро. Всё было тихо, даже слишком – в том смысле, что начинала болеть голова от напряжения. Мешок с трупом – обратно в нишу, ту же самую, где он и лежал изначально. Лайя даже сняла перчатки, чтобы всё выглядело "по-человечески". Ирония, конечно.

Сейчас просто молчал, поскольку уже знал ответ. И башку снесли почти наполовину и даже проволочками пробовал ковыряться, выискивая хоть что-то — отпечаток, след, пульс, странный резонанс. Хоть что-то. Всё мимо. Только гниль, вязкая, тяжёлая, со сладковатым запахом.

Гипотеза подтвердилась. Дар, вероятно, имеет срок годности. Мёртвый сверх был слишком мёртвым. Не тем, кого можно прочесть. Он – больше не носитель. Пустышка.

Когда всё было обратно уложено, Лайя без слов закрыла плиту

- Ну, и что теперь? – её голос был ровный, уставший, но не раздражённый. – Мог бы сразу сказать, что не сработает.

На это лишь пожал плечами.

- Убедиться надо было. Чтобы наверняка.

- Убедиться в том, что ковыряние в гнилых мозгах – плохая идея, можно было и в теории. По запаху, например.

Он не ответил. Руки чесались, рубашка провоняла. На коже – засохшие пятна, на ботинках – земля, где только нацеплял, учитывая, что это за кладбище, под ногтями – что-то нехорошее. Всё тело зудело от липкой усталости и лёгкого подташнивания. Мерзкое ощущение, будто его облили супом из канализации.