Заложница (ЛП). Страница 14

Она вскочила на ноги, ее взгляд потемнел от неуверенности.

— Неужели… неужели я сделала что-то не так? Верховный Советник всегда…

Рыча, он потянулся к ней. Ева вздрогнула, и ее широко распахнутые глаза остановились на его руках.

Валдус замер. Никогда еще он так не осознавал каждый шрам, каждый кусочек грязи, копоти и крови. Они впитались в его кожу, стали частью его сущности и никогда не сотрутся, как бы он ни старался.

Он опустил руки к бокам. Смягчил голос.

— Я… я хочу нечто другое.

— Что… что бы ты ни потребовал. — Но ее взгляд стал тусклым и пустым, остановившись на уголке за его плечом. Как будто она взяла лучшие части себя и сбежала куда угодно, лишь бы не быть здесь.

— Ева.

При звуке ее собственного имени взгляд метнулся к нему — как он и ожидал.

— Этот человек не заслуживает звания твоего мужа. Он не достоин даже звания дерьма на твоем ботинке.

Ее дыхание сбилось.

Валдус подошел ближе.

— Ты будешь смотреть на меня. Не своди с меня глаз

В глазах вспыхнула настороженность.

— Это не то, что Холлис…

— Это то, что требую я.

— Что еще ты требуешь? Боль? Унижения? — Всхлип подпортил ее браваду. — Скажи мне, чего ожидать.

— Никакой боли. Никакого унижения. — Валдус почти рычал. Он не мог дать ей нежность. Эту часть себя он давно утратил. Также не мог обещать ей радужного будущего. Черт, он даже не знал, удастся ли им продержаться следующие несколько временных отрезков. Но это не означало, что у него не было выбора.

— Этот ублюдок мог лишить нас с тобой выбора, — сказал он, — но есть то, что даже он не может забрать.

Смятение затуманило ее взгляд.

— Я не понимаю.

— Я собираюсь трахнуть тебя, Ева, но по-своему. Покажу тебе, что значит желать.

Глава 12

Слова похитителя пронзили Еву до дрожи.

Желание? Все, чего она хотела, — это чтобы все поскорее закончилось.

Он был намного больше Холлисворта. Без малейшей доли мягкости или милосердия. Он собирался разорвать ее на части. Сделать ей так больно, как ей никогда прежде не было.

Она хотела быть сильной. Помнить, что теперь она — Ева Дэвис, компетентный ученый. Достойный и умный человек.

Но унизительное возбуждение, боль и острый привкус страха подрывали ее способность стоять на ногах. Все лучшее, что было в ней, ускользало, пока не осталось лишь смутным воспоминанием, а все, что осталось, — это тело породистой девушки, движимое первобытным инстинктом размножения и подчинения.

Сможет ли она хоть немного прийти в себя после этой встречи, чтобы подумать о побеге? Часто после Холлисворта на несколько оборотов у нее появлялись синяки.

Одно испытание за раз, напомнила она себе.

Ева могла пережить все, что угодно, если это позволит ей сбежать до того, как Холлисворт ее схватит.

Очередная огненная волна пронзила ее тело, и Ева споткнулась, пытаясь удержаться на ногах.

— Боль все сильнее.

Сжав губы, Валдус дернул за кожаный ремень на своем торсе, и оружие с грохотом упало на землю. Ее взору предстала его обнаженная грудь, гладкая кожа и внушительные мышцы. Даже без оружия он представлял собой чистую силу и мощь. Отточенное, восхитительное оружие.

И он вот-вот должен был вырваться на свободу.

Дыхание Евы участилось.

— Иди сюда. — Он поманил ее к себе.

В его руках была вся власть. Как и в случае с Холлисвортом, Ева ни в чем не могла ему отказать. Невозможно отказать ему. Только если хотела жить. Если хотела сохранить силы для побега.

Из глубины души женщины, в которую она начала превращаться, вырвался крик ярости и боли.

Дрожа от страха, Ева пошла вперед.

Она остановилась на расстоянии вытянутой руки от Валдуса и подняла голову.

Ее дыхание участилось.

Ева замерла под его пристальным взглядом, беззащитная, соски напряглись и затвердели, несмотря на обжигающее тепло пещеры.

— Никакой боли. Никакого унижения. — Без предупреждения Валдус опустился на колени.

Она замешкалась, отступив на шаг. Неуверенно.

Холлисворт никогда бы не опустился перед ней на колени.

— Такая красивая. — Обхватив руками ее бедра, похититель заговорил тем же ворчливым, успокаивающим тоном, каким мог бы беседовать с норовистой киташи.

Ева тяжело сглотнула. Даже стоя на коленях, он был таким большим, таким властным.

— Никакой боли. Никакого унижения, — он повторил снова, и его дыхание обдувало ее соски, сжимая их до твердых бутонов.

Затем он медленно, словно опасаясь, что Ева может отпрянуть, провел пальцем по красным линиям на запястье, поглаживая чувствительную кожу.

— Такая мягкая.

Сознательная нежность его прикосновений ошеломила Еву.

— Тебе нравится это прикосновение?

Неуверенность захлестнула ее.

— Я… я не знаю.

— Давай посмотрим, сможем ли мы сделать его более понятным тебе.

Она задрожала, не в силах отвести взгляд, когда его шершавые пальцы провели по обнаженной коже ее рук, по ключицам, по трепещущей жилке у основания горла. А затем, помоги ей Янус, Валдус коснулся ее груди.

Поддразнивая. Возбуждая. Оживляя ее кожу. Доставляя наслаждение.

Ее глаза затрепетали. Ева и не подозревала о таких ласках.

Затем ее сосок задела грубая веревка, которой до этого Ева была привязана к заключенному, и послышался звук, которого она никогда раньше от себя не слышала.

Она широко раскрыла глаза.

— Тебе нравится? — В его взгляде отразилось удовлетворение.

Но она ничего не ответила, откинув голову назад, а Валдус обхватил ее чувствительный сосок и нежно сжал.

О Боже, Ева никогда не испытывала ничего подобного.

Ее взгляд остановился на мерцающем звездном свете над головой. Прекрасно. Невероятно красиво.

— Тебя когда-нибудь лизали между ног, пленница?

Ее взгляд метнулся к нему.

Валдус пристально вглядывался в нее, в его обычно арктических глазах пылал жар, расплавленное серебро.

— Это… это не обязательно. Только…

Он перебил ее, слегка сжав сосок и вызвав новый прилив жара в ее теле.

— Я не спрашивал, нужно ли это.

Между ними воцарилась тишина.

Волна наслаждения грозила поглотить ее целиком. Ева ничего не понимала. Не знала, как устоять перед такой изощренной атакой. Как подготовиться к боли, которая, как она знала, не за горами.

— Н-нет, — призналась она. — Мне не довелось, но…

Теплое, влажное прикосновение его рта к ее животу заглушило слова в ее горле. Они сменились стоном. По ее спине пробежали мурашки.

— Боже мой, — задыхалась Ева. Что он с ней делает?

Рыча, он провел губами по ее животу. К пупку. По ее бедрам. Заставляя ее гореть. Трепетать. Дрожать. И ни разу не было больно.

Ева и не подозревала, что может испытывать такие ощущения от прикосновений. Не представляла, что ее тело может так оживать.

Она придвинулась ближе.

— Ложись на спину. Раздвинь ноги.

Его грубое требование вывело ее из оцепенения, вызвав страх.

Она знала, что удовольствие не может длиться долго, но все же… За эти короткие мгновения она почти… почти сделала то, о чем он говорил — почти желала.

Прежде чем успела выполнить требование, его руки обхватили ее бедра и спину, потянув вниз.

Поддавшись, она позволила увлечь себя вниз, на твердую красную глину. Его сила и мастерство были столь велики, что она легко приземлилась, стоило ему направить ее в нужное положение: сначала ее задница, а затем локти заскользили по земле, когда он уложил ее на спину, раздвинув ноги, чтобы вместить его широкие плечи, нависшие над ее бедрами.

Ева подавила протест в своем горле — ее самая уязвимая часть была открыта его взгляду, скользкая, влажная и жаждущая, и это еще раз напомнило ей, насколько она бессильна.

Быть взятой. В грязи. Как животное, в которое ее превратили.

«Ты будешь подчиняться. Ты подчинишься».

Руки сжались в кулаки. Ева повернула голову в сторону. Ждала боли.