Чёрная печать империи (СИ). Страница 19

– Это есть в сети? – удивилась Даша.

– Это с закрытого курса Академии. Родион Фёдорович – человек-эпоха. Неоднозначный, но яркий.

В тоне Влада восхищение мешалось с чем-то ещё. Неприязнь? Зависть? Осуждение?

– Хрен с ним, – раздражённо отозвалась Даша. – Для формирования личности семья – это, конечно, важно. Но ближе к телу. Давай дальше про нашего барана.

– Наш баран… Гм. О нём очень мало. Кадетский корпус авиационной инженерии. Императорская Академия Аэрокосмического приборостроения.

– Штатский? – удивилась Даша и взяла крекер.

– Военная кафедра. Четырнадцать лет службы на Дальнем Востоке, в пограничных войсках.

– Дальний Восток обширен.

Влад покосился на гостью.

– Конкретика не указана. Просто годы. Это странно. И ещё удивительнее, что больше ничего нет. До указа о назначении генерал-полковником Опричных войск.

Девушка задумалась, побарабанила пальцами по столу. И вдруг вспомнила: Сенневиль. Поль де Сенневиль, «Mariage d'Amour». Именно его отбивал Шаховской, когда допрашивал Дашу в книжном. Она попробовала повторить мелодию, сама не зная зачем. Случайно или нет? И рассердилась на себя. Для чего ей это? Может, князь прибыл из консерватории, или вообще поклонник французского композитора? Какое ей до этого дело?

А вот отсутствие сведений в официальных источниках – это интересно.

– Поищи информацию в жёлтой прессе, – посоветовала курсанту.

– Так точно, – азартно отозвался тот.

И Даше этот азарт не понравился ещё больше. Не слишком ли малёк увлёкся делом, которое ему совершенно точно не по зубам? Она сняла полотенце, поискала глазами, куда его повесить. Не нашла. В старинной столовой, полной антикварной мебели в духе модерна десятых годов двадцатого века, и дышать-то казалось кощунством. И небольшая газовая плита, с подводом, выкрашенным в зелёный цвет, ощущалась пролетарием в портянках, внезапно оказавшимся в аристократическом салоне.

– Влад… Вот этот дворец Бобринских… Вы каким чудом здесь оказались? – вдруг не к месту поинтересовалась Даша.

Парень оглянулся. Сдвинул рыжие брови, словно пытаясь осознать вопрос. Осознал. Досадливо махнул рукой, буркнул:

– По матушке я из Бобринских, – и снова уткнулся в планшет.

Даша поперхнулась. Поставила чашку на стол и усиленно прокашлялась.

– То есть, вы всё же из графов?

Серо-зелёные глаза скосили взгляд на неё. Костлявые плечи курсанта дёрнулись.

– Ну да. Это неважно. Посмотрите, какая прелесть! Газета «Санкт-Петербургские Ведомости», которые давно стоило переименовать в «Санкт-Петербургские сплетни», статья от шестнадцатого мая этого года: «В Петербург прибыл известный герой битвы за Владивосток – князь Г.Р. Шаховской, пожалуй, самый завидный жених империи. Двоюродный брат Его Величества, владетель несметных сокровищ, в том числе скалы в районе Аксельбантов. Мы уверены, столичные маменьки не будут в этом году торопиться открывать дачный сезон. Княгиня Мещёрская уже объявила о благотворительном бале в пользу Второго Императорского детского приюта, и, вторя ей, баронесса Врангель заявила о готовности созвать гостей на маскарад во имя любви и милосердия к инвалидам минувшей войны. Ату, барышни, охота на закоренелого холостяка начата».

– И как мы знаем, победительнице в этой гонке досталась смерть, – сыронизировала Даша.

Оба задумались. Из-под ветхих, инкрустированных облезшей позолотой дверей тянуло сквозняком. Девушка невольно поджала босые ноги. Влад был весь длинный, и его рост подчёркивался узкой фигурой, тонкими пальцами и длинной шеей с довольно крупным кадыком. А ещё ему очень шла фланелевая рубаха в красную клетку, наброшенная поверх чёрной футболки с белым черепом. И даже потрёпанные джинсы смотрелись стильно. «Я не о том думаю», – спохватилась девушка. Последствия действия сыворотки? Очевидно. И, грубее, чем ей того самой хотелось, спросила:

– Что ещё есть на Светлейшего?

– Приказ о назначении главой Опричнины. Новость о нападении тварей на Петербург, это когда мы…

– Поняла. Так мы ничего не найдём. Давайте попробуем копать с другого конца.

– С Птицыной?

Даша уважительно кивнула. Неплохой из него получился бы напарник – схватывает мысль на лету. Влад снова застучал по клавиатуре на экране.

– Нашёл. Всё тоже, что обозначил князь. Семья «чистенькая», есть брат и две сестры. Мать убита горем, все дела. Отец служит в министерстве путей сообщения. Уже поменяли портрет на её странице, теперь он с траурной лентой.

Даша встала, подошла и заглянула через плечо курсанта.

Красивая. Очень. Была. Оленьи тёмно-синие глаза, яркие, как драгоценные камни. Линзы? Тело – роскошное, волосы сверкают шёлком, сразу чувствуется – уход за собой в приоритете. И много-много соболезнований на странице, в том числе от молодёжи. Видимо, девушка была коммуникабельной.

– Одного не пойму… Ну ладно, отказался жениться, – задумчиво произнесла Даша, – но такой-то красотке… Ну нашла бы кого-то другого. Зачем самоубиваться? Это мне с самого начала было непонятно. Странный мотив, не находите, Влад Алексеевич? Двадцать первый век…

– Не нахожу, Дарья Романовна. Смотрите, фамилия не знатна. Не высший свет. Институт благородных девиц вам о чём-то говорит? Елисаветинский?

– М-м-м… Закрытое учебное заведение. Почти кадетский корпус для девушек. Железная дисциплина. Что-то было скандальное… Подождите, сейчас вспомню…

– Выгнали преподавательницу за распространение битбубурата, – подсказал малёк.

– Да, точно. Одна из членов банды товарища Бобрика. Меня тогда удивило, что барышня ведь преподаёт в месте, где оборотни не учатся.

– Но учатся «невесты» оборотней.

– Что? В каком смысле.

Влад отложил планшет, слез со стола, прошёл к кофемашине, нажал «эспрессо» и подставил под рожок чёрную керамическую чашку с выдавленным на боку котом в шапочке. Одно ухо кота торчало, другое было скрыто, а с верха шапочки свисал помпон. «Мы это то, что мы пьём» – гласила надпись косым росчерком.

– Тут вам повезло, Дарья Романовна, – хмыкнул курсант. – Потому что человеку вашего сословия сложно было бы понять такие нюансы. Но, к счастью, у вас есть я.

Даша хмыкнула, опустилась в кресло, подвернула по-турецки ноги, снова взяла кофе и вопросительно уставилась на рыжего аристократа.

– Если прямо говорить, максимально меня в нашем князе удивляет не отсутствие сведений, и не «Алатырь» – в конце концов, может, Его светлость тайком увлекается фотоискусством? Но этого мы с вами не узнаем: если и правда, то его работы должны появляться под псевдонимом. Нет. Меня удивляет, что оборотень не женат. Ему уже под пятьдесят, не самый юный возраст даже для таких, как он.

– Подумаешь. Может, после пережитого в детстве у него фобия? Ну или просто…

– Дарья Романовна, тут такое дело… Есть свет, а есть полусвет. И даже графы Толстые это – полусвет. Высший свет – только оборотни. Оборотни – только Рюриковичи. С девятьсот восемнадцатого это так…

– Тысяча девятьсот восемнадцатого?

Влад сморщился, забрал чашку, вдохнул резкий аромат арабики.

– Естественно. Со времён открытия сверх-энергии мир разделился на оборотней и всех остальных. Но тут такое дело… Как вы знаете, порой у оборотней рождаются монстрюки. Есть разные версии, почему это происходит. Но научно-исследовательский центр, посвящённый этой проблеме, до сих пор не закрыт, а это говорит о многом. Нихрена им неизвестно точно. Насколько я знаю, одна из теорий утверждает, что не все женщины совмещаются с оборотнями. Генетически. В лучшем случае у такой женщины родится человек. Целиком, без возможности изменений. В худшем – монстрюк.

– Положим. И? При чём тут самоубийство?

– Дарья Романовна! Ну нельзя ж так тупить! – проворчал Влад покраснев. – Свяжите одно с другим и получите…

– Институт невест? Генетически проверенных на совместимость?

– Да. Верно.

– А девочки из оборотней разве не совмещаются?

– Кто их знает. Но вот только… Сто лет, Дарья Романовна. Все оборотни – Рюриковичи. Иначе говоря: Шаховские, Гагарины, Лобановы-Ростовские, Трубецкие, Путятины, Кропоткины, Хованские, Ржевские и Голицыны. Девять княжеских родов. Они там все выродятся, если будут жениться только на своих. То есть, для потомства им нужны девушки не из Рюриковичей.