Камаль. Его черная любовь. Страница 11

Я пытаюсь отпрянуть, но только сильнее вжимаюсь в его тело.

И вдруг замираю.

В животе что-то сжимается от страха, когда я осознаю, что именно прижимается ко мне через мокрую ткань тонкого домашнего платья.

Крупное. Твердое.

Пульсирующее.

Оно прямо между бедер. Скользнуло как по маслу, и на это скольжение Камаль среагировал. Молниеносно. Из его губ что-то вырвалось… хриплое ругательство. А в глазах сам дьявол поселился.

– Пу-пустите… – мой голос тонет в гуле воды.

Нет…

Не отпускает.

Напротив, его горячая ладонь скользит по моей спине и резко вжимает меня в себя. Сердце грохочет в ушах, и я снова дергаюсь, пытаясь выскользнуть из его хватки, но каждое движение делает только хуже. Он сильнее. Я ведь кормила его… хорошо кормила. Он точно сильнее.

Камаль резко хватает меня за бедра, надавливая, требуя подчинения. Я задыхаюсь, кожа пылает.

– Сведи бедра… еще… – его голос становится ниже, властнее, срывается на хрип. – Хочу тебя… Просто сведи…

Нет, нет, нет…

Я не двигаюсь. Противлюсь. Сжимаю челюсти.

И тогда он сам добивается желаемого – сдвигает мои бедра ближе и…

Толкается снова. В узкое пространство между сведенных бедер.

И от этого движения я тихо вскрикиваю, ведь кажется, что следует сделать всего одно неверное движение, и он заберется внутрь. Внутрь меня. Вместе со своей… огромной штуковиной…

И даже моя одежда ему не помешает. Он разорвет ее на раз и два и сделает свое дело…

Он скользит между бедер. Не проникая, нет. Но пугая меня до жути, заставляя реветь от бессилия и какого-то… унижения…

– Нет… – я судорожно хватаю воздух.

– Да, Ева…

Он наслаждается. Моим страхом, моей беспомощностью.

И медленно двигается. Его напряженная плоть скользит по моей мокрой коже, резко, грубо. Я чувствую все – тепло, твердость, движение, жар.

Пытаюсь вывернуться, но он сильнее. Каждый рывок, каждая попытка сбежать лишь делает его движения жестче, увереннее. Камаль сжимает мои бедра, оставляя на них синяки. Воды в ванне становится все меньше – она плещется за борт каждый раз, когда я колочу Камаля по груди.

– Не надо!..

– Не дергайся, – шипит сквозь зубы, перехватывая мои запястья. – Черт… Ева…

Я задыхаюсь. Задыхаюсь в этой чертовой ванне! Лучше бы я не приходила сюда, лучше бы он… он… умер…

Нет, нельзя так говорить, но все же…

Мне больно от унижения, а по щекам текут слезы.

Но на каком-то чертовом подсознании я понимаю, что могло быть хуже. Например, он мог бы просто отыметь меня. Прямо здесь. Снять с меня белье и пробраться внутрь, под кожу, разодрав все в кровь.

Поэтому, стиснув зубы, я перестаю вырываться. Свожу бедра, позволяю трахать себя вот так – диковато, но с наименьшими потерями для меня. В конце концов, он не претендует на мою невинность. Просто играется. Раньше с цепями он даже прикоснуться ко мне не мог, а теперь может. И от этого у него, кажется, сносит голову.

– Вот так, Ева… – хвалит меня. – Поцелуй меня… Поцелуй, я сказал…

Он не ждет, что я поцелую.

Этого не будет, он знает, поэтому рывком хватает меня за волосы и сам впивается в мои губы. Грубо. Насильно. Смешивая соль и наши вкусы. Сопровождая это новыми рывками его члена между моих бедер.

Его язык врывается в меня с новым толчком, и я зажмуриваюсь, открывая рот. Не открыть – было очень страшно…

– Ммм…

Его движения становятся ленивыми, тяжелыми, но не менее мучительными. Я сжимаю бедра, но не для его удовольствия, а от страха. И тем не менее… ему хорошо. Я слышу, что ему очень хорошо.

Он стонет.

Низко, сдавленно.

– Ах… – стон звучит так глухо, что вибрация отдается в моей груди.

Он сдавленно хрипит в мои губы, и я чувствую, как напрягаются его мышцы под моими руками. Его грудь. Плечи. Спина.

Как его дыхание срывается.

И там внизу… он напрягается, твердеет, пульсирует. Я не могу поверить, что это все происходит со мной.

Камаль судорожно вздыхает, а потом я чувствую, как горячая влага разливается по моей коже, растекаясь по бедрам, по животу. Вода в ванне остыла и ее поубавилось, поэтому… я чувствую… чувствую его горячие липкие следы на себе.

Я в ужасе замираю.

Голова кружится, в ушах шумит, в груди бешено колотится сердце. Его сердце я тоже чувствую под своими кулаками. Оно стучит бешено, навылет.

Только ему хорошо, а я вся… вся мокрая и пропитана его запахом.

И как осознать, что только что произошло…

Из меня словно душу вынули, перекрутили и вставили ее обратно. Без проникновения отымели, оставив после себя выжженное поле из унижения и грязи.

Мне хочется реветь.

Навзрыд.

Что, собственно, я и делаю в надежде, что я ему надоем, и этот зверь больше никогда не захочет меня.

А мой настоящий первый раз уж точно будет по чистой и светлой любви…

***

Я дрожу.

Где-то в глубине груди сидит дикая, бешеная дрожь, раздирающая меня изнутри. Она не уходит, даже когда я оттираю себя в душе. От его следов оттираю, от его запахов!

Дрожь не уходит, даже когда я переодеваюсь в сухую одежду. Даже когда натягиваю на себя толстовку, застегиваю ее до подбородка, стараясь спрятаться в мягкой ткани.

Эта одежда, которая здесь заготовлена, была предназначена для другой. Как и ошейник. Как и его дикая страсть. Все было для нее!

Но все грехи, вся боль достается не ей, а мне…

Кожа все еще горит.

Запах… он повсюду.

Я вытираю мокрые волосы полотенцем, но чувствую его на себе – теплый, терпкий, пронизывающий.

Запах этого мужчины.

Боже…

Я зажмуриваюсь, сжимая пальцами влажные виски. Нужно собраться. Нужно…

Резко выдыхаю, выбегаю из спальни.

На плите!

Господи, я оставила еду на плите!

Только бы не сгорело…

Я влетаю на кухню, подбегаю к плите и срываюсь к выключателям. Резким движением кручу тумблер и спасаю кипящий на плите суп. Еще немного, и все осталось бы на плите…

– Фух…

Вытирая слезы со щек, слышу за спиной тяжелые шаги.

Чувствую, как к горлу подступает волна ужаса.

Нет, нет, только не сейчас…

Не хочу, чтобы он видел мои слезы. Да и его самого я видеть не хочу… только не после всего, что он сделал со мной в ванной…

Я отступаю назад, собираясь запереться в своей комнате, но в следующую секунду неведомая сила прижимает меня к плите. Обратно.

– Куда? – Камаль одним рывком разворачивает меня к себе.

Я отступаю назад, но сталкиваюсь спиной с горячей плитой.

И тут же чувствую – он прижимается ко мне.

Грудью, животом, бедрами. У него все еще стояло… боже…

Случившегося в ванной ему не хватило. Конечно же…

Я задыхаюсь.

Его лицо – напротив. Глаза – темные, недовольные. Недовольные, потому что он замечает мои слезы. Я же ревела при нем в ванной.

Он одет в мягкие домашние брюки и чистую футболку, но его грудь все еще влажная, а волосы взлохмачены. Это уже не тот зверь, которого я откармливала в плену. Он состриг бороду, побрился, и теперь его лицо было чистым – без примеси грязи и крови.

А еще…

Теперь его шрамы обнажены, и на чистой коже я вижу их намного лучше, чем раньше.

Поэтому бояться его меньше я не стала. Совсем.

– Чего снова ревешь?

Я не сразу понимаю, о чем он, но потом ощущаю влагу на щеках.

Я быстро отворачиваюсь, прячу лицо в ладонях, но он не дает мне скрыться.

Резким движением цепляет меня за подбородок, заставляя посмотреть на него.

Я дергаюсь, но его хватка крепкая.

Камаль вздыхает, разглядывая меня внимательно.

– Не реви, Ева. Вся жизнь впереди. Наревешься еще…

В груди что-то больно сжимается.

Он не жалеет меня.

Он просто констатирует факт.

Я чувствую, как его взгляд опускается ниже – по лицу, по распухшим губам…

Я помню его поцелуи. Они болючие. Очень. А еще мне кажется, что он чувствует на мне свой запах. Звери же все чувствуют, не так ли?