Егор Смирнов: каникулы в СССР. Том 1 (СИ). Страница 36

— Слушай, Егор, а давай еще одну? Теперь уже точно последнюю. Что-нибудь еще из группы «Кино». Какая у тебя самая любимая? — Саня смотрел на меня с нескрываемым интересом.

Стас же в это время, заметив какое неудобство причиняла мне Ирка, обратился к ней:

— Ирина, а вы можете встать здесь, рядом со мной? Вам отсюда будет лучше слышно, — без всякой задней мыли предложил он.

— Вот еще! — вздернув носик, ответила Ирка. — Мне и здесь хорошо. — И она с неприкрытым осуждением посмотрела на Стаса.

Увидев ее взгляд, тот громко рассмеялся.

— Да вы неправильно меня поняли. Я к вам не подкатываю. Просто не очень удобно играть на гитаре, когда радом сидит такая очаровательная девушка, — весело ответил он.

— Хм. Ладно, — обиженно хмыкнула Ирка и встала. При этом она отошла подальше от Стаса, продолжая бросать в его сторону подозрительные взгляды.

Я глубоко вздохнул, понимая, что и в этот раз мне не отвертеться. Усевшись обратно на покрышку, я поудобнее обхватил гитару и без всякой задней мысли запел «Группу крови».

Только на втором куплете я заметил обращенные на меня странные и напряженные взгляды. И совсем уж необычным показалось мне то, что в этот раз мне никто не подпевал.

А потом меня словно током ударила внезапная мысль. Я резко оборвал песню и, схватившись за голову, процедил сквозь зубы:

— Вот черт…

Глава 22

— Егор, это что за песня? — после почти минутного молчания услышал я вопрос Стаса. В его голосе вновь прозвучали нотки подозрения. — У «Кино» такой точно нет. Хотя… Очень даже в стиле Цоя. И почему ты ее не допел?

«Слишком много вопросов и ни одного вразумительного ответа», — вертелась у меня в голове единственная назойливая мысль. Черт же меня дернул спеть ее! Первый раз ее исполнят ровно через два года, а в записи она выйдет только через два с половиной.

Не поднимая взгляда на Стаса, я протянул растерявшемуся от неожиданности Сане его «Кремону» и, поднявшись с покрышки, собрался уходить.

— Это так… Я перепутал… Друг пел, а мне слова запомнились, — бессвязно промямлил я, обходя Стаса.

— Постой, — он удержал меня за предплечье. — Не знаю, где ты всему этому научился, но уверен, когда-нибудь ты об этом расскажешь. А сейчас прошу прощения: я не сдержал свое слово. Обещал же, что вопросов больше не будет. Просто эта песня… Она необычная какая-то… Из колеи меня выбила что ли. Вот. Но сейчас не об этом. — Он сделал небольшую паузу, а потом вдруг спросил прямо в лоб: — Не хочешь завтра к нам на репетицию прийти? В ДК. В три часа начинается. Я на вахте скажу, чтобы тебя пустили.

— Конечно хочу! — тут же непроизвольно вырвалось у меня.

Я помню, как относились к парням, которые играли в местной группе. Тогда, в моем первом детстве, это была недосягаемая высота. Олимп, о котором можно было только мечтать. Конечно, сейчас я понимал истинную цену этого увлечения, но удержаться все равно не смог. Даже одиночное посещение такой репетиции вчерашним четвероклассником весьма поднимало его престиж в глазах окружающих. А уж когда тебя лично приглашает лидер группы, то и подавно.

К тому же моя страсть к игре на гитаре сейчас разгорелась с новой силой. И упускать возможность повращаться в среде хоть и районных, но все-таки музыкантов, я не хотел.

— Вот и отлично! Тогда завтра в три?

— Да. Я обязательно буду. — Воодушевления в голосе после приглашения Стаса у меня явно поприбавилось.

— Ну, тогда до завтра! — И Стас протянул мне руку.

Пожав ее как можно крепче, я развернулся и направился к поджидавшему меня на дальней покрышке Сереге Сабурову.

— Офигеть, Смирнов! Ты где так петь научился? — услышал я вдруг за своей спиной Иркин голос.

Черт! После этого конфуза с песней я совсем про нее забыл. Обернувшись, я брякнул невпопад:

— Где надо, там и научился.

Но Ирка словно бы не заметила моей грубости и, с интересом глядя на меня, спросила:

— Ты вроде бы прогуляться приглашал? — Она подошла ко мне и взяла меня под руку.

Если честно, то к такой прыти с ее стороны я готов не был. Ее малолетняя несформировавшаяся фигура совсем меня не прельщала. Я хотел всего лишь, чтобы она гуляла в нашей компании, но никак не под ручку со мной.

— Приглашал, — ответил я как можно приветливее, одновременно освобождаясь от цепкого Иркиного захвата. — Пойдешь?

— Пойду, — с готовностью ответила Ирка, не сводя с меня блестящих глаз.

Она вновь попыталась взять меня под руку, но в этот раз у меня получилось увернуться.

— Тогда идем, — подмигнул я ей. — Только за руку меня не хватай, а то подумают еще, что у нас с тобой любовь и все такое.

— Ну и пусть думают. — И она вновь потянулась к моей руке.

— Ирка, хорош! — Я начал терять терпение. — Понимаешь, у нас, у пацанов так не принято… — я чуть не добавил «в этом возрасте». — Друзья смеяться начнут, дразнить: «жених и невеста…». Придется кому-нибудь морду набить. А я этого ой как не хочу. Давай пока без этого, а дальше видно будет.

Ирку явно задели мои слова.

— Ну и дурак! — резко выпалила она и повернулась ко мне спиной, скрестив руки на груди.

Твою ж мать! И что мне прикажете с ней делать? Я стоял, как идиот, и смотрел на Иркину спину, не зная, что предпринять.

И тут внезапно ситуация разрешилась сама собой. Однако, не совсем так, как бы мне хотелось.

— Эй, чмошник, — раздался у меня за спиной грубый голос. — Ну-ка, иди сюда.

Я обернулся на звук и увидел в метрах десяти от себя длинного верзилу, нагловато уставившегося на меня. Справа от него стоял ухмыляющийся Андрюша, мать его, Быков, который на Волге пытался украсть нашу бутылку. Похоже, он все-таки решил претворить свою угрозу в жизнь и притащил сюда кого-то из своих дружков-переростков.

— Ну что, придурок, решили вчетвером на одного наехать? Один на один слабо? — не унимался длинный.

Теперь понятно, чем Андрюшенька его пронял. Наплел, что мы на него всей кучей напали. Я внимательно пригляделся к наглому переростку, но так и не узнал его. Это и не удивительно. Как я уже упоминал, в детстве я почти не пересекался с теми, кто сильно старше меня. А этому парню было не меньше пятнадцати.

— Иди сюда, я сказал! — продолжал орать он противным хрипловатым голосом.

Меня всегда поражал этот тупой прием: остановиться неподалеку и пытаться надавить на психику жертвы, чтобы заставить ее подойти к себе. Неужели на него еще кто-то клюет? Я думаю, все понимают — стоит сделать шаг, и нападающий поймет, что ты струсил и стал легкой добычей. Обычно я действовал по принципу: ему надо — пусть сам и походит.

Я скрестил руки на груди и хмуро уставился на крикливого подонка. Хорошего в моем положении, конечно, было мало, но делать ноги я не собирался. Сделав глубокий вдох и быстро приведя мысли в порядок, я попытался оценить ситуацию. Надо понять, как действовать дальше, пока дело не приняло совсем уж нехороший оборот.

Если дойдет до драки, то первым из строя нужно вывести длинного. Тогда Быков вряд ли пойдет на дальнейшую конфронтацию. Но вот как это сделать? Противник слишком силен. В прямом противостоянии мне с ним не справиться. На моей стороне только первые секунды перед дракой и эффект неожиданности. Пользуясь ими, требуется нанести сопернику такой урон, который заставит его отказаться от нападения или же сильно снизит его возможности.

Я нащупал в кармане болт и крепко обхватил его. Быстро зыркнув по сторонам, я не обнаружил ничего даже близко напоминающего песок, который можно было бы бросить в глаза нападающему. Остается действовать хитростью, как и в первой схватке с Никитиным. Притворюсь, что испугался, покорно пойду к нему навстречу, а когда приближусь на короткую дистанцию сразу нанесу удар. У меня будет только один шанс, поэтому нужно бить наверняка.

Выбор тут, конечно, невелик: голень, пах, горло, глаз. Первое место не так эффективно, до последнего могу не дотянуться или промазать. Остается горло и пах. Второе — более безопасное, но не менее действенное. Значит, его и выбираем.