Гений АЗЛК (СИ). Страница 52

«Убивают нас!»

Вслух не сказал, и так очевидно.

Скрежет металла о металл, сорваны наружные зеркала, удары с обеих сторон…

Кто со мной сводит счёты? Итальянская компартия, лишённая левых доходов от «Автоэкспорта», или Коза Ностра, подославшая в отель шантажиста? Или многочисленная мафия из СССР, кому оттоптал ноги, направив автопром в разумное русло?

Плевать. Главное — выжить. Спасти Валентину, мать моего ребёнка!

Клянусь, если бы не ответственность за неё, чувствовал бы себя раскованнее.

Ещё удар! Впереди вырастает каменный надолб высотой в человеческий рост, выход скальной породы, дорога обходит его слева, и как раз слева в меня стучится более тяжёлая «лянча», на миг пытаюсь глянуть, кто так желает нашей смерти, но там просто головы в шлемах и подшлемниках — носов не видно, как у нас с Валентиной.

Она не издала ни единого звука, когда до камней осталось 80… 40… 20 метров, и я крутанул руль вправо, ввинчиваясь в кустарник. В зеркало заднего вида заметно, как водитель «лянчи» не успел отработать рулём влево, сам влетел в камни, машина взмыла в воздух, вращаясь, и ухнула в обрыв. Минус один!

И игра точно идёт насмерть.

Вспахав кусты, вырвался за следующей итальянкой. Я выискивал ровную, достаточно широкую площадку, чтоб совершить полицейский разворот, погнать в лоб задней «лянче», надеясь увернуться от лобового, и, наперекор всем правилам гонки, нестись к прошлому КП — рассказать судьям, что здесь творится.

Не успел.

После очередного бокового удара наша машина и «лянча» устремились к обрыву, и уже не успеть — ни затормозить, ни пустить боком-юзом…

Как в замедленной съёмке. Мы выносимся над пропастью. Она — на многие десятки метров. Внизу непроглядный туман.

Когда «людмила» ухнула вниз как тележка на американских горках, и желудок подскочил к горлу, я ухватился правой за руку жены, если это — конец, то чтоб быть с ней в последний миг жизни…

Глава 21

Эпилог

Ба-ба-бабах!

Подвеска отработала, как после прыжок-трамплин. Капот вынырнул из непроглядного тумана, «люда» пошла юзом, потому что перед срывом в пропасть инстинктивно двинул педаль тормоза в пол, и встала как вкопанная на абсолютно чистом и пустом асфальте. На асфальте? В горах Румынии?

Нет, это были не горы Румынии. С туманом, из которого выпрыгнули, перемешался вонючий дым, моментально заползший внутрь салона. Горел автосервис Артура Дмитриевича в подмосковных Мытищах. Суетились пожарные, за ними равнодушно наблюдали полицейские.

Мотор работал на холостых, равнодушный к приключениям водителя.

— Серёжа, где мы⁈

Не отвечая, стянул трикотаж подшлемника с носа и посмотрел в зеркало заднего вида, единственное уцелевшее из трёх. Старческое лицо с впавшими глазами, в морщинах и пигментных пятнах. Ощущения — словно болен и температура за 40. Нет, я не болен, я — стар.

И выброшен в мир, где нет Мариночки и Серёжи.

Вернул ткань на место, чтоб не пугать Валю раньше времени.

Валя… Сколько ей лет⁈ Неужели состарилась, пропустив 44 года жизни?

Развернулся и покатил в Москву. Не ту, из которой поехали на Кубок дружбы, а в Москву 2025 года. Запоздало ответил жене:

— Подмосковье. Новое тысячелетие. Российская Федерация. Страна, оставшаяся после распада Советского Союза, откуда я попал в Тольятти в 1974 год. Я тебе рассказывал, ты не верила. Добро пожаловать в мой прежний и не очень комфортный мир.

— Кошмар!

Конечно, она до конца не въехала в реальность происходящего, это вообще за рамками разумного. Зато мы живы! Оба! Или это галлюцинации умирающего мозга за микросекунду до того, как нас размазало о румынские камни?

Перед выездом на трассу притормозил, из-под сиденья что-то выкатилось и ткнулось в пятку. Подобрал и стал рассматривать, одновременно набирая скорость.

Тот самый бумажник, пропавший, когда белая «копейка» перенесла меня в прошлое. Но старая машина осталась в той Москве! Если бы наша гоночная М-2150 обладала магией, не позволила бы спихнуть в пропасть. Значит, дело не в ней и не в «копейке». К тому же бензина мало. Перед Москвой свернул на бензоколонку, достал кредитку, залил полный бак. Рядом тусовались полицейские на «Лада-Гранта».

— Дед! Где свой старый «опель» размолотил? — поинтересовался один, молодой и весёлый.

Я вне машины стянул шлем и подшлемник, чтоб ветер высушил пот, выплавленный из тела ещё в Румынии. Да, теперь — дед. Или дедунчик-пердунчик, кому как нравится.

Машина и правда привлекала внимание. И ободранными боками, и надписями «Автоэкспорт» давно не существующего СССР.

— Ретро-ралли, слышали? Вон, даже каркас безопасности вварен. Гоняем, вспоминаем молодость.

— А с тобой — дочка? Познакомишь? — спросил второй.

Валентина тоже сняла шлем и озиралась, не вылезая наружу.

— Прости, нет. У неё муж в ФСБ.

Отцепились. Я вернулся в салон, шлем забросил на заднее сиденье.

— Серёженька! Что с тобой?

— Просто в этом мире мне 75 лет. В мае отметил юбилей. Сейчас июль 2025 года. А ты ни на йоту не постарела, выглядишь столь же шикарно, потому что не принадлежишь к этому миру, как и наш «москвич».

Она несколько минут молчала, переваривала, диковато поглядывая на бесчисленные рекламные щиты, мелькавшие по сторонам облепившие всё свободное пространство, спасибо, что небо не перечеркнул плакат: покупайте «Джили» с расширенной гарантией.

— Серёжа! Я готова быть с тобой и ухаживать за 75-летним сколько надо, но там наши дети!

— Поверь, я уже 300 раз подумал о них, потому что сразу сообразил, где мы.

— Как нам вернуться назад?

— Обсудим. Давай для начала отдохнём и успокоимся.

— Но это возможно?

Иногда и моя идеальная бывает занудой. В этой ситуации её трудно упрекать.

— Я же перенёсся. Теперь мы оба. Значит, не исключено. Но ничего гарантировать не могу. Пока благодари судьбу, что мы живы.

Что у меня в холодильнике? Не помню. Последний раз открывал его часа три назад, и одновременно прошло 7 лет! Чёрт бы их побрал, парадоксы времени.

Остановился у магазина, набрал полуфабрикатов поесть. Неизвестно, насколько мы здесь застряли. Не исключено — навсегда.

Въехали во двор, полный ржавых «жигулей» и древних иномарок, пригнанных давным-давно, мой «мерс» ждёт на охраняемой стоянке. Убогость резала глаз. Дома, построенные ещё в СССР, не ремонтировали и не марафетили снаружи ни разу. Грязь, пустые пэт-бутылки, пакеты из-под чипсов. Использованные шприцы. Асфальт в трещинах. Граффити на стенах. Группа парней восточной внешности на корточках, один виртуозно крутит в пальцах смартфон, второй — нож.

Я запер машину ключом, центрального замка она не знала. Вещей практически никаких, ни у меня, ни у Вали. Поднялись в мою однушку.

— Ты так бедно жил?

— Не всегда. В 90-х начал свой бизнес, торговля машинами и автосервис. Потом повалили трудности, особенно после 2014 года, когда начались санкции, курс рубля рухнул более чем вдвое. Я всё распродал, большую часть отдал детям, они уехали в Западную Европу. Поговорю с ними, 7 лет не видел. Внуки к сожалению по-русски не понимают.

Как здесь всё хреново… Лично у меня, по крайней мере. И я — стар, этого не исправить.

— Поговоришь? По телефону?

— По интернету. Это вроде видеотелефона. Потом покажу. Не хочешь принять душ?

— А твоя жена…

— Умерла. Ты — моя единственная супруга. Не волнуйся, та прожила до старости, на мне нет проклятия, что все мои женщины гибнут молодыми. Нажитое поделили пополам, я купил себе однушку в дешёвом районе, думал — мне хватит. Было нормально, пока его не заняли сплошь нелегальные эмигранты-гастарбайтеры, москвичи свалили и сдают жильё приезжим. С ними не конфликтую, но чувствую себя неуютно. Ладно, потом. Полотенце выделю и старую майку, женского в квартире нет.

После Вали сам принял душ. Почувствовал — глаза слипаются. В 75 лет такие стрессы бесследно не проходят, надо отдохнуть.