Гений АЗЛК (СИ). Страница 30
— Почему — Пушкин? — изумилась Катя.
— А хотя бы и Пушкин. Сразу думаем об увеличенном варианте, конструктивно схожем — порядка 4700 длина, 1800 ширина, под мотор V6, для таксопарков и приличных госорганизаций, а также на экспорт. У буржуев такие парочки есть, например, «Ауди-80» и «Ауди-100». Большой мальчик пусть зовётся Русланом, меньшая девочка Людмилой. Пушкин жив, Пушкин с нами!
— То есть синюю, на которой вы приехали, дербаним ради макета «людмилы», — догадался Леопольд. — Аж рука не поднимется…
— А как мне, понимаете? Что ржавой пилой по горлу. Я её генеральный конструктор, можно сказать — отец родной, Катя вместо мамы. «Людочка» ещё не родилась, а уже требует жертв. Следующая жертва — ваше время и ваши силы.
— Причём пилить бедолагу придётся и поперёк, и вдоль… Родная рейка от «березины» не станет точно в сокращённый объём, — продолжал сокрушаться Леопольд.
— Хорошо, что вы видите проблемы и наверняка найдёте пути решения. Кому необходимы рабочие часы, ставьте в известность, освобожу от основной работы. Если нужно трудиться хоть ночь напролёт, кто же против, предупрежу охрану. Денисович! Ты — моя правая рука по изготовлению железок, Катя — главная по внешнему виду. Не забудьте опустить линию капота — карбюратора не будет. На старт, внимание, марш!
Не пытаясь походить на Илона Маска, забрасывающего сотрудников бесчисленным числом поручений и требующего немедленного исполнения, в том числе довольно сомнительных фантазий, я грузил своих в пределах их возможностей, но близко к этому пределу. Не всё, но многое удавалось. Обдирая бока, шёл к цели — уйти с АЗЛК во вновь создаваемую проектно-дизайнерскую организацию, едва ли не монополизируя разработку новых авто в СССР. Хотел осуществить то, о чём десятки лет мечтали в НАМИ и в научных заведениях, но у них не срослось. В качестве основного капитала унести с собой заготовки по обновлённым «москвичам» и рестайлинговой «березине».
Но далеко не все разделяли мои чаяния и были готовы бежать навстречу, теряя подмётки. 21 мая состоялось очередное отраслевое совещание, столь любимое советским чиновничеством: собрались, заслушали, обсудили, постановили принять меры по углублению-расширению-развитию… чего угодно. В нашей отрасли углубляли, продвигали и расширяли автомобилестроение. Действительно серьёзное, порой — достаточно полезное, решалось в рабочем порядке, потом собирались серьёзные костюмно-галстучные дядьки, первый зачитывал спич, отдалённо напоминающий тост, о соответствии происходящего эпохальным решениям очередного съезда КПСС и совместного заседания ЦК и Совета Министров, все как один — исторические и судьбоносные. Далее читались речи по бумажке, оглашался проект постановления, кто — за, принято единогласно. Здесь, в мире Гагарина, совещательной показухи чуть меньше, дела больше, но суть советских отношений во многом такая же.
Иногда большие народные хуралы созываются ради порки. Например, для разоблачения бухаринско-троцкистской клики, или как там они назывались. Разумеется, я не участвовал в столь громких конфликтах, но кое-кому наступал на мозоль с редкой регулярностью, вызывая соответствующую реакцию.
На этот раз на Старой площади заслушивался, в числе прочего, отчёт ревизионной комиссии, разбиравшей авгиевы конюшни АЗЛК. Зачитывал его чиновник из народного контроля. Неприятные для многих слова об отгрузках без пред- и любой другой оплаты, то есть без денег вообще, сохранились.
Это майское нецирковое представление до боли напомнило аналогичное апрельское сборище, где меня намеревались песочить, но в итоге с грехом пополам одобрили мою политику. Зачем повторяться? Потому что надо! Так партия велит.
Если я рассчитывал услышать слова благодарности в свой адрес — как вскрыл гнойник воровства и злоупотреблений, с ходу бросившись наводить порядок, то ничуть не бывало. Моя фамилия прозвучала единожды — как подписавшего провальный баланс за 1-й квартал 1979 года.
В зале сидели Генеральные и заместители Генеральных всех автозаводов, исключая военный Ижмаш, присутствовал даже руководитель Серпуховского автозавода, клепавшего «моргуновки», то есть инвалидные мотоколяски вроде использованной в фильме «Операция Ы», может, чуть осовремененные. В президиуме заседали, пардон, скорее — восседали, более высокие начальники. Председательствовал секретарь ЦК КПСС Латынин, рядом с ним расплылся Генеральный ГАЗа, они между собой оживлённо беседовали, я сомневаюсь, что главный партиец толком слышал содержание доклада о бедствиях на АЗЛК. Там же находились чиновники промышленного отдела ЦК с начальником этого отдела, и наш министр Житков. В итоге наверху рядом с трибуной почти столько же народу, как и пролетариев управленческого труда внизу.
Как только народноконтролец закончил, Латынин оставил в покое Ивана Ивановича, поднял на меня тяжёлый взгляд и вопросил:
— Товарищ Брунов! Сущие безобразия у вас на заводе творятся! Как докатились до жизни такой?
Отвечать полагалось, наверно, с места. Но психологически невыгодно отбрехиваться снизу вверх.
Лёгкой спортивной походкой я взлетел к трибуне. Наверно, уже этим вызвал некоторую волну антипатии к себе, коллеги-автостроители и старше возрастом, и по комплекции в большинстве своём способны передвигаться только с грацией раскормленных ко Дню благодарения индеек.
— Очевидно, предыдущий оратор ввёл вас в заблуждение, не указав крайне существенную деталь. Автор, как вы выразились, сущих безобразий арестован и повесился в камере. Я принял завод с апреля в состоянии — и правда хоть вешайся. Но инициировал сам упомянутую ревизию и буквально за месяц пресёк криминальные схемы, оздоровил финансы, начал расчёты по задолженностям с поставщиками, впервые за многие годы работники получили прибавку к зарплате в виде премии. Забота о рабочем классе — наш главный приоритет, товарищи!
— Уточним, проверим… кого ещё надо повесить, — туманно и довольно по-хамски прокомментировал Латынин, с виду — типичный выскочка из глубинки, готовый быть руководящей и направляющей силой одновременно в сельском хозяйстве, кораблестроении, медицине и вообще — куда партия пошлёт. — Лучше скажите, товарищ Брунов, что там у вас с модельным рядом?
— Низкорентабельный и не пользующийся спросом М-412 с производства снят, все силы брошены на наращивание выпуска М-2140, трудовой коллектив взял на себя повышенные социалистические обязательства отгрузить легковых автомашин потребителям на 4% сверх плана, а поставки запчастей увеличить вдвое, и результаты апреля показывают: эти цифры вполне реальны.
— Понятно… Не забалтывайте вопрос! Чем собираетесь менять 2140?
— При предыдущем руководстве все работы по замене 2140 на передовую модель были сорваны, мы начали с нуля. В министерство представлены концепты машины того же класса — малолитражной под инжекторный двигатель 1600, расположенный поперечно, унифицированной по ряду важнейших узлов с «Березина-МАЗ-21067», и увеличенный аналог под инжекторный 6-цилиндровый или дизельный мотор размерного класса «волги» — для нужд таксопарков и других государственных предприятий. Коллектив принял на себя социалистические обязательства не позднее 1 июля представить прототип малолитражной машины в 5-дверном кузове типа «хетчбэк», осенью — машины среднего класса.
С трибуны мне было плохо видно, но, похоже, Латынин переглянулся с директором ГАЗа, и это переглядывание переводилось в словесную форму «вот то самое, о чём мы говорили».
— Товарищ Брунов, отдельные заблуждения можно списать на вашу молодость. Вероятно — незрелость для столь ответственного поста, — начал снимать с меня стружку ЦКовец. — Но вы не можете не знать политику партии относительно назначения автомашин: средний класс выпускает исключительно Горьковский автозавод. Даже «березина», которая меньше, поставляется исключительно на экспорт, чтоб не создавать путаницу в снабжении, «волги» идут в такси и руководящим работникам. Вы хотите внести сумятицу?
— Я хочу выполнить требования июньского Пленума ЦК КПСС 1977 года о расширении хозяйственной самостоятельности предприятий с целью максимального насыщения внутреннего потребительского рынка СССР.