Я – Легенда 2: геном хищника (СИ). Страница 34

Потолок здесь был ниже, ещё и трубы какие-то шли. Похоже, было, что здесь не только дверь от контейнера — это и есть грузовой контейнер, вкопанный, видать, ещё до постройки самой мастерской. И потом обшитый вагонкой. Кислорода было маловато, но дышалось нормально. Ни пыли, ни затхлости не ощущалось. Немного прохладно, но опять же в пределах нормы.

— Дом, милый дом… — я скинул рюкзак и присел на одну из кроватей.

— Не рассиживайся, — усмехнулся Датч. — Деми там приготовила что-то. Потрещим, бутылочку только захвати.

* * *

— Понимаешь, первая инициация очень важна, — сказал Датч, продолжая обсуждение геномов, которое мы начали после ужина. — Она как фундамент, чем он крепче, тем потом больше можно построить.

— Что значит крепче? — спросил я, разглядывая, как переливается янтарный виски в бокале.

— Ну-у-у, конечно, не как в нашем фирменном Хардервайкском, — усмехнулся Датч и выпил, чокнувшись со мной. — Ну, смотри: например, песчаный кайман. Сила, раз, — Датч начал загибать пальцы, — энергия — два, скорость — три, живучесть и регенерация — четыре. Это, как её? Тестостерон в общем — пять. Хотя он у всех есть. Не об этом сейчас. В общем, этот геном считается идеальной базой, он как бы расширяет плацдарм для последующих инициаций. Очень много направлений для развития, и главное, что новые усваиваются легко. Понимаешь?

— Это типа как группы крови и уровень редкости? — спросил я, вспомнив, как мне объясняла Клара.

— Не совсем, — покачал головой Датч. — Скорее сложность генетического кода. Объём информации туда заложенной и её свойств. Я, например, не могу усилить себя кайманом, щёки треснут, — усмехнулся голландец и зачерпнул горстку орехов из стоявшего на столе ведёрка. — А он, наоборот, легко впитает капибару и, скорее всего, даже не заметит.

— А, например, шакрас?

— Ооо, настолько всё плохо? — Датч откинулся на спинку походного кресла, отчего оно чуть не перевернулось. А Деми, которая сидела с нами, наоборот, приблизилась, заинтересованно посмотрев на меня поверх своего бокала.

— Я не для себя, для друга интересуюсь, — пошутил я, честно говоря, думал, что Датч своими навыками и так всё это понял.

— Ну если для друга, — улыбнулся голландец, — То это очень круто, но всё равно очень плохо. В смысле — сложно. Вот как кайман, капибару, так шакрас каймана даже не заметит. Шакрас — высший хищник, понимаешь? Сверххищник, вершина пищевой цепочки. Даже человек с оружием ему не особо страшен.

— Так и чем его кормить тогда?

— Это же очевидно, — улыбнулся Датч, — другими сверххищниками! Ха!

— Ну мля… — ага, очевидно, блин, ему.

— А ты как хотел? Там настолько сложный геном, что абы какой ящеркой его не расшатаешь. Нужно искать других высших и дальше уже комбинировать. Но поверь, вот в комбинациях как раз и открывается высшее искусство.

— Это же мн… То есть, моему знакомому только на динозавров всяких и охотиться теперь? — я попытался вспомнить, кто на земле считался высшим: касатка, белый медведь, ягуар…

— Подожди, — Датч обновил всем выпивку. — Многие этого не понимают, зарятся только на силу и мощь. А ведь хищник хищнику рознь. Даже высший! Надо искать варианты, смотреть глубже…

— Например?

— Например… — Датч задумался, посмотрел на дочь, словно искал поддержки, но она лишь плечами пожала. — Например, стрекоза. Не смотри на меня так. В своей системе она тоже сверххищник. Ты вспомни, кто такой суперхищник и в чём его роль. Во-первых, контролирует популяцию жертв. Во-вторых, поддерживает биоразнообразие. А в-третьих, является индикаторами состояния всей экосистемы. И стрекоза — ярчайший представитель. Смотреть надо шире, понимаешь? Это только кажется, что это гусеница с перламутровыми крылышками. А ты знаешь, как она убивает? Это идеальный киллер, расчёт траектории, скорости полёта…

Датч разошёлся, а у меня шея мурашками покрылась от таких знакомых слов, которые я совершенно в другом контексте привык применять.

— Опять же зрение! — продолжил голландец. — Она видит почти на триста шестьдесят градусов. Причём в разных спектрах. Ультрафиолет, поляризация плоскости света… Она может фиксировать отдельные цели и следить за ними прямо в рое. У неё результативность девяносто пять процентов, даже у льва, который вроде как царь зверей. Пусть и не в этом мире. У него всего пятьдесят. Догонит или не догонит. В этом мире он так — крупная кошка. А стрекоза здесь, мало того, что сохранила всё то, что было там. Так, ещё и добавила! И яд, и зубы подросли. Про личинок стрекозы я вообще молчу — пираньи нервно стоят в очереди к дантисту. Понимаешь?

— Мысль уловил, но связь геномов пока не просёк. Что? У шакраса крылья вырастут что ли?

— У шакраса ничего не вырастет, — усмехнулся Датч. — Всё, что надо у него уже выросло. Но ты забываешь про контроль. Не вырастут крылья и глаза на жопу не развернутся, но приручить носителя такого же генома ты можешь. Управлять, получать сигналы с его органов чувств. Даже видеть его глазами при определённой тренировке. А если вид ядовитый, то и натравить можно. Не знаю, как объяснить. Не могу аналог подобрать, чтобы тебе понятней стало. Понимаешь?

А я вот могу аналог подобрать. Это практически разведывательный дрон получается.

— Понимаю, — я кивнул. — А, где говоришь, у вас здесь стрекозы обитают?

Глава 18

Проснулся от вибраций биомонитора, сработала отсечка в двадцать четыре часа до кризиса. На часах на стене — почти полдень. Голова ясная, отдохнувшая. Даже вспоминать не пришлось, чего это я не в норе среди корней, а в нормальной кровати проснулся. В какой-то степени, конечно, тоже в норе. Но зато комфортной.

На ящике, заменяющим тумбочку, нашлось полотенце. А сверху лежала тонкая потрёпанная книжка. Заголовок гласил: «Трактат о познании себя и взаимодействию видов» за авторством кого-то из Детей леса. Так и было написано: некто единый из леса. На главе про конкуренцию и синергию хищников лежала закладка, она же записка: «С возвратом. Датч».

Я размялся, разглядывая постеры на стенах. Отжался и растянулся, разогрел мышцы, чувствуя, что одновременно со мной ленивые потягушки устроил и мой геном. Не любит он, похоже, так рано просыпаться. Но будем переучивать, чай — не сова, а шакрас.

Подхватив полотенце, собрался уже выходить в поисках умывальника, как дверь распахнулась. На пороге стояла Деми, которую я почувствовал ещё несколько минут назад. Сладкий запах карамели и яблок. Не настолько сильный, чтобы подумать на духи, но вполне ощутимый, как от шампуня или мыла. Ещё примешивалось что-то от машинного масла и краски, совсем чуть-чуть, добавляя терпкости к сладкому аромату. И всё вместе создало тот образ Деми, который шакрас теперь за версту почует. Плюс-минус, надо проверять.

Девушка переоделась, под дневную жару избавившись от всего лишнего. Шлёпанцы, короткие джинсовые шорты (очень короткие, когда даже карманы ниже линии отреза выступают) и белая майка без рукавов, правда, испачканная зелёной краской. На руках тоже были пятна, и даже на лбу остался след, будто она чёлку смахнула перепачканной рукой. Я засмотрелся — уж очень образ не складывался для всего этого подполья. Тут скорее на пляж бы.

Деми сдержанно улыбнулась, хотя по глазам было видно, что она довольна произведённым эффектом.

— Ты уже оделся? — спросила она таким тоном, что стало непонятно: она расстроена или, наоборот, рада, что меня не пришлось будить. — Ну что же, значит, пора завтракать.

Она совсем немного потеснилась, пропуская меня. Это было близко. Я практически провалился и в эти глаза, и в аромат карамели. Деми перехватила меня за руку, чуть придержав, и сказала:

— Повязку не забудь, — подмигнула Деми. — Мы наверх идём.

— Как там Рон, который не Рон? — спросил я, проходя в коридор.