Отель Перекресток. Страница 10

Надеюсь, что у нас с ней костяшка-дубль не выпадет. По крайней мере до той поры, пока я в местных раскладах ориентироваться более-менее не начну.

Не скрою, мне сейчас все, что нам предстоит, кажется делом очень непростым и громоздким, не сказать неподъемным. Но это нормально. Любое начинание сложнее перекладывания листка бумаги из левой стопки в правую предстает таким тогда, когда ты стоишь в самом начале пути. Ты бьешься лбом обо все стены, что есть вокруг, совершаешь массу ошибок, время от времени говоришь себе: «Знал, что я дурак, но не представлял, что насколько» – и очень жалеешь о невозможности вернуться назад, в те времена, когда мир вокруг был прост и понятен.

Но проходит неделя, другая, обретенные за это время знания и навыки полегоньку, помаленьку выстраиваются рядком, образуя некую последовательность, которая после превращается в систему. И все вроде не так минорно уже, не столь коряво, твое новое занятие тебе даже нравиться начинает, ты в нем какие-то прелести находишь, которые изначально в глаза не бросались. А как по-другому? Если уж встал в хоровод – иди, то справа налево, то наоборот. Выбора-то нет. Все верно новый работодатель сказал – бытие определяет сознание.

Не сомневаюсь, что здесь все случится так же, главное, чтобы мы на жеребьевке не оплошали и остались в колоде коридорных, а не отправились, например, на кухню. Ситуация поменялась, мне теперь туда не очень-то хочется. Нам с Инной позарез нужно первыми оказаться на раздаче, ибо неделя – очень немалое количество времени, за которое можно освоить основы происходящего. Да и не только это, за нее вообще много чего успеть можно. Бесспорно, и накосячить тоже, без этого не обойдется, но это непринципиально. Просто те, кто первую неделю в этом странном месте упустят, реально рискуют оказаться в числе отстающих, причем надолго.

Впрочем, тут тоже все относительно. Уверен, что если та же Кира, например, всю следующую неделю тарелки и полы будет мыть, то после наверняка все очень быстро наверстает. Вгрызаться в дело станет так же, как жук в дерево, не жалея ни напарника, ни себя, спать перестанет, но своего добьется. А вот девочке-правозащитнице, боюсь, даже при очень хорошем раскладе ничего не светит, очень уж она законопослушная, привыкла жить по написанным другими людьми правилам. И напарник у нее подходящий, вон стоит, сопит, лоб морщит.

Понятно, что поживем – увидим, это все первое впечатление, не больше, но по факту уже через пару недель станет предельно ясно, кто нацелен на результат, а кто по течению плыть решит. Последние первыми нас и покинут.

Но я точно в их рядах оказаться не желаю. И напарница моя, похоже, тоже. Вон глазками по лицам новых коллег бегает, о чем-то думает. Не исключено, что приблизительно о том же, о чем и я.

И дело тут не в соревновательном моменте или в том, что я из тех, кто всегда идет до конца. Мне просто очень интересно узнать, что же там за награда такая ждет в конце пути? Есть у меня одно предположение, почти безосновательное, но если я прав, то за такой приз побороться не только можно, но и нужно. Дураком надо быть, чтобы от подобного отказываться.

– Вроде все рассказал как мог, основы вашей новой работы изложил, – развел руки в стороны Анатолий Анатольевич. – Остальное поймете в процессе трудовой деятельности. Впрочем, вру. Есть еще несколько моментов, которые вам надо знать, а именно – что можно и что нельзя.

– Сначала про «нельзя», пожалуйста, – попросила Алиса.

– Первое я упомянул, оно касается отношений внутри коллектива. К нему примыкают ссоры и скандалы, особенно если таковые происходят на глазах у гостей. Желаете выяснить отношения – делайте это так, чтобы эти склоки не вредили делу и не портили репутацию отеля. Нельзя излишне докучать постояльцам, каждая жалоба от них на вас или вашего напарника будет расцениваться как неудовлетворительная работа и караться штрафом. Отдельно замечу, что данный минус будет идти в общий недельный зачет, но после сгорать.

– Справедливо, – заметила Кира, и несколько человек согласно кивнули.

– Нельзя игнорировать поручения старшего персонала, они должны выполняться быстро и добросовестно. Нельзя вести себя с гостями грубо или непочтительно. Нельзя у них вымогать деньги за оказанные услуги или, того хуже, воровать. Если же посетитель что-то в номере забыл, нельзя это присваивать себе, следует сдать находку на ресепшен.

– Это и так ясно, – сказал кто-то.

– Ясно, не ясно – не знаю. Я требование озвучил, дальше думайте сами. Нельзя нарушать тишину в отеле после одиннадцати вечера, когда гости отправляются спать. Что еще? Не очень приветствуются разговоры на тему того, кто кем раньше был и что делал. Ясно, что вы все равно станете это обсуждать, но просто поверьте – ничего путного не выйдет. В прошлом у вас было много различий – социальных, моральных, конфессиональных и не пойми каких еще. Стоит ли их тащить сюда, в «Перекресток», где вы все равны, и тем самым провоцировать возможные конфликты? Тем более что последние могут привести к очень и очень нежелательным последствиям, о которых я говорил до этого.

– А мы равны? – уточнила Кира. – Прямо совсем-совсем?

– Представьте себе, – без тени иронии ответил ей совладелец. – Здесь между вами нет никаких пропастей, права и возможности у каждого уравнены до атома. Со временем, конечно, кто-то вырвется вперед, а кто-то отстанет, но и в этом случае у аутсайдера сохранится право и возможность догнать того, кто его обошел. Было бы желание.

Брюнетка молчала, не желая комментировать услышанное.

– А что можно? – расценив возникшую паузу как окончание рассказа про запреты, спросил напарник Алисы.

– Можно, оказав помощь кому-то из коллег, рассчитывать на ответную любезность, – вместо Сергея Анатольевича продолжил его спутник. – Можно брать чаевые, если вам их предложат, а после их тратить на маленькие радости бытия. Можно раз в месяц устраивать что-то вроде совместных посиделок, если, разумеется, Аристарх Лаврентьевич будет не против. Работа в отеле – трудная работа, ответственная работа. Иногда надо как-то отдыхать, иначе нервишки могут не сдюжить. Можно пробовать подбить клинья к работницам ресепшен, но сразу предупрежу: это у вас, ребята, вряд ли получится. Там будут работать грозные дамы, прошедшие суровую школу, потому вряд ли кому что обломится.

Мы, не сговариваясь, глянули на стойку, за которой никого не было.

Я как-то даже не подумал, что тут еще какой-то персонал кроме нас будет. А ведь так и есть. Помимо указанных дам, можно уверенно сказать, что на кухне никак не обойтись без повара, су-шефа и еще нескольких сотрудников. Да технические службы, да швейцары. Хотя последнее – не факт, на их место могут незадачливых жеребьевщиков поставить.

– Ведите себя умно, не забывайте о приличиях и стремитесь стать лучше – и всё у вас получится, – вновь перехватил инициативу Сергей Анатольевич и глянул на наручные часы. – Вроде закончил. Аристах Лаврентьевич, мы вас покидаем, времени совсем нет. Заканчивайте формальности, раздайте договора, проводите жеребьевку – и за работу. Жду от вас вечером отчет по первому дню.

И эти двое, даже не попрощавшись с нами, покинули здание через входную дверь, которая, как оказалось, была не заперта. Что примечательно – с ними словно ушла некая легкость из атмосферы, ощущение хоть какой-то защищенности. Схожее чувство, помнится, я ощущал, когда классе в третьем родители меня в летний лагерь отправили на три недели. Вроде все радостно сначала было, весело, предвкушения там, мечты детские, а как они, махающие руками вслед, стали удаляться по мере того, как трансферный автобус набирал ход, такая тоска взяла!

А особенно странно то, что я давным-давно уже ни на кого, кроме себя самого, не рассчитываю и ничего такого с тех самых пор и не ощущал. Так из каких глубин души подобная сентиментальщина полезла? Откуда она взялась?

– Что замерли? – процедил управляющий, уперев руки в бока. – Ушли защитники ваши, и стало не по себе?