Боевой маг в провинциальном училище (СИ). Страница 29

Тэд скептически усмехнулся.

– Тогда может их в поля к Заревке повести? Пусть картошку копают, а не могильники. Там гарантировано безопасно.

Ох, я понимаю о чем он. Я слишком стремлюсь всех опекать последнее время. Дети… Да, я понимаю, что они не дети, и совсем скоро им работать самим. Не всем, но многим – реально придется работать. Нельзя оберегать от любой опасности, будет только хуже. Они выйдут не готовыми.

– Ив, они некроманты, – вздохнул Тэд. – У кого-то дар даже посильнее моего. Опыта не хватает, но вот – мы им как раз опыт обеспечим.

Да, все так. А еще – я сама не уверена, чего боюсь больше. Возможно даже ответственности. Я просто устала… Я боюсь, что все эти лучше умы приедут и предъявят мне… а я не смогу достойно ответить. Они, конечно, Морейре предъявят, но и мне тоже, как директору. Я боюсь ошибиться. Просто потому, что ситуация выходит далеко за рамки обычной и я не знаю, как правильно себя вести.

– Давайте сделаем так, – сказала я. – Перенесем учебный день с пятницы на воскресенье. И в пятницу с ночевкой пойдете, в субботу вернетесь. Так с комиссией пересечься не должны. Только осторожнее там.

– Если тебе так будет спокойнее, то давай.

Это, конечно, так себе решение, но другого у меня пока нет.

* * *

– Какие-то бумаги Богдана твоя мать точно сожгла, – сказал Петар.

Я решила хоть немного разобраться.

Все документы, связанные с училищем, мне дед передал сам, все объяснил. Личного осталось не так много, но и там я все разобрала. Если что-то и осталось без моего внимания, то так, по мелочи. Никаких выводов комиссии по Кнеполю, никаких зацепок вообще, я не нашла.

Но если к крепости ходил отец, если это он интересовался, то стоило искать в его бумагах. А вот от него почти ничего не осталось, никаких бумаг. Что-то забрала мама, это было ее право, но остальное… Я не особо задумывалась об этом раньше, и теперь решила разложить все по полочкам.

Петар Вальц работает здесь очень давно, начал еще до войны. Он не маг, преподаватель физподготовки, каких-то тонкостей может не знать, но все равно он был здесь и все видел своими глазами.

Когда пришло известие о смерти отца, мама была здесь.

Сожгла. Хотела уничтожить все, с ним связанное? Сжечь мосты?

Я знаю, что она всегда любила его, но…

Их отношения никогда не были гладкими, я помню много скандалов. И даже помню, как мама пыталась уйти… дважды… Первый раз она решила забрать меня, когда я была совсем маленькой, она успела меня собрать, и собрать какие-то вещи. Но потом помню, вмешался отец, как они долго о чем-то говорили, даже кричали друг на друга… а дед взял меня и увел гулять. Когда мы вернулись – мама передумала уходить, разбирала вещи обратно. Почему-то довольная, слегка растрепанная. Я спросила, она сказала что: «Твой папа все осознал, теперь все будет хорошо». Я не очень понимала, потому что для меня и до этого все хорошо было, но порадовалась, потому что сама уезжать никуда не хотела.

Второй раз она уходила одна, я была уже подростком и сказала, что никуда не пойду. И что хочу быть с папой. Ее не было месяц. Знаю, что в итоге папа сам ездил за ней.

Так вышло, что с папой у меня отношения всегда были лучше, иногда мне казалось, только он и может меня понять. Не знаю…

В детстве просто принимаешь все, как есть, не задумываясь. И лишь становясь старше – начинаешь анализировать причины.

Я знаю, что родители любили друг друга. Я помню, как они целовались на веранде, как папа маму обнимал, а она клала голову ему на плечо. Любовь, страсть… Сейчас я бы сказала, что в постели у них проблем точно не было. Проблемы были в другом.

Мама изначально хотела уехать, папа хотел остаться. Маме хотелось большего, она не планировала провести здесь всю жизнь, но влюбилась в одного из преподавателей, которых ее отец пригласил в училище. А вот папе всегда нравилось здесь.

И даже не так.

Мама была убежденной пацифисткой, и отторжение вызывало все, что связанно со смертью и войной. Как при этом она умудрилась выйти замуж военного некроманта, окончившего Снерву, отслужившего семь лет обязательного контракта в самых горячих местах, я ума не приложу. Но так вышло. Влюбилась. Чем-то папа ее крепко зацепил. Мне даже кажется сейчас, что папа был чем-то похож на Морейру… Вернее, Морейра на папу. Горячая искренняя страсть, изрядная доля безрассудства, храбрость и нежность по отношению к тем, кого он любит. Мама не устояла. Мне сложно судить, был ли папа хорошим мужем, но отцом он был самым лучшим. Я знала, что он всегда поддержит, поможет и защитит, с ним было весело, он учил меня разным трюкам… Мы поднимали кости мышей в сарае и заставляли танцевать. Мама была в ужасе, когда увидела.

Да, я знаю, что мама любила его. Но было в этом что-то болезненное. Знаю, что она всегда сомневалась в своем выборе, и даже я появилась на свет почти через десять лет после их свадьбы, мама все никак не могла решиться.

А когда узнала о моем даре…

Это она не смогла до конца принять тоже. Так, что я всегда чувствовала себя чуть-чуть виноватой перед ней. Она всячески избегала любых разговоров о моей даре. Нет, меня она любила… наверно. Особенно в детстве старалась проводить много времени со мной, заботиться, но… именно старалась. Очень старалась быть хорошей матерью. И хорошей женой. И дочерью. Но ей было тяжело.

«Я столько сделала для тебя, а тебе плевать!» Сколько раз я слышала это. В разных вариациях, но суть одна. И в отношении меня, и в отношении папы, и в отношении деда. Она старалась для нас, пересиливала себя, а мы – неблагодарные. Не ценили. И если и ценили, то как-то не так.

Михо сказал потом – это очень сильно повлияло на мои отношения с Гарольдом. Я привыкла чувствовать себя виноватой, я пыталась доказать, что усилия ценю. И он отлично этим пользовался. Причем Гарольд пользовался сознательно, а мама просто сама не могла вырваться и обрести свободу. Ей не хватило сил отстоять свое право жить так, как она хочет.

У меня был очень властный дед. Михо его почти не застал. Да, Михо работал с Райдо Дворжаком, но последние годы дед стал куда мягче. Я помню его другим. А уж моя мама помнит точно.

Не то, чтобы он был плохим человеком. Он искренне желал всем нам счастья. Просто его представления о счастье часто расходились с нашим. С маминым. Надо сказать, на меня уже такого давления не было, папа старался защитить как мог. Но и мне досталось все равно. Я до сих пор боюсь не оправдать возложенные на меня дедом надежды, подвести его. Маме досталось сильнее.

Она единственная дочь, преемница, должна была продолжить дело. Дед ведь столько сил вложил. Даже если мама не хотела, если у нее были другие планы. Она должна стараться и возложенное доверие оправдать.

По сути, она повторила ту же стратегию со мной. Она так старалась для меня, поэтому я теперь ей должна. Чуть менее властно, чем дед, но куда большее эмоционально.

Я долго злилась, обижалась, но даже я понимаю: уехать – было лучшим решением для нее. Обрести наконец свободу. Ее ничего не держало больше. Дед не мог уже удержать, я взрослая и могу решать сама, папа погиб.

Мы почти не общались с тех пор, и мне и ей это тяжело – возвращаться и вспоминать.

Особенно ей.

Если все так, как говорит Петар… Если сожгла… Я сейчас даже не хочу говорить, насколько она имела на это право. Он был ее мужем.

Но там, в документах, я понимаю… могло быть что-то такое, что могло заинтересовать и меня. Что могло бы побудить так же полезть в овраги и подземелья, ведь я «вся в отца». А она это не одобряла. «Оставь кости мертвым, не тревожь их».

– Я не знаю, Ива, что она сожгла, – говорил Петар. – Может быть, совсем не то, что ты ищешь. Может быть, там было что-то личное, что не имеет никакого отношения к этому делу. Но на счет оврага… я хорошо помню, как твоя мать злилась, когда твой отец пытался что-то про Кнепольскую крепость разузнать. Кричала, что такие вещи не стоит трогать, что это и так принесло много бед, а теперь еще он… Я не знаю сути, поверь. Я довольно далек от этих дел. Но я хорошо помню, как она пыталась помешать Богдану. А ему все было интересно, как и Морейре… это вовсе не праздный интерес, его что-то беспокоило, он хотел разобраться. А еще… – Петар задумчиво подбородок поскреб. – Знаю, что в деревне, в Заревке, были очень недовольны, что Богдан лезет. То, что студентов туда водят – никогда не беспокоило, студенты походят по краю, болотников или могильников слегка побьют, да и все. А Богдан… он там до чего-то докопаться пытался. Староста, Милош, приезжал, о чем-то долго с Богданом разговаривал, с дедом твоим разговаривал, потом дед еще снова с Богданом. Что-то там было точно.