Кофе, кот, мужчины и я (СИ). Страница 34

Пытаясь не уснуть обратно на ходу, я быстро помыла лоток и засыпала свежий наполнитель, а когда эксплуататор был доставлен по месту отправления потребностей, пошла на кухню. Нажратого кота Сережа принес обратно на кровать.

— Все, спим дальше. Темное время суток продолжается.

— Слушай, все понятно. — Я тоже забралась под одеяло. — Но он теперь все время будет с нами спать? Пока лапа не срастется? И мы будем таскать его в туалет?

— Сегодня — да.

— Кстати, насчет темного времени суток. Мы играть-то пойдем?

— Почему нет? — удивился Сережа.

— А кот?

— А кота в тюрьму. Отбывать наказание за дебош. Все, Соня, потом поговорим.

Да вы что, охренели оба?! Котик теперь инвалид по вашей вине, а его за это в тюрьму? Нет, Сонька, он у тебя все-таки живодер, вот как хочешь!

Но на его телепатограмму никто не отреагировал, и он умолк. Видимо, понял, что спорить бесполезно, будет только хуже.

Утром — настоящим утром, в районе обеда — Сережа снова доставил его в туалет, а потом… Вот ведь неожиданность-то! Положил на лежанку в коридоре, поставив рядом миску с водой, так, чтобы Пикс мог дотянуться.

— Лежишь здесь! — сказал строго, присев на корточки. — Понял, крокодил? Захочешь в сортир — скажешь. Не смей вставать!

Что?! Да что это за дела? Ты чего тут распоряжаешься, а? Совсем страх потерял?

— Учти, — добавил Сережа, — будешь нарушать постельный режим, заберу в клинику и посажу в клетку. На месяц. Понял?

Капец!

Пикс зыркнул на него голубым глазом, но повозился немного, устраиваясь поудобнее, и затих.

— Ну вот и умничка. — Погладив его, Сережа повернулся ко мне. — Короче, Сонь, я ему сделал остеосинтез. Поставил маленький штифт металлический, чтобы зафиксировать кость. Когда срастется, уберу. Ходить ему нельзя как минимум четыре недели, а там видно будет. Ранку надо обрабатывать раз в день, я тебе покажу вечером. Гипс снимается и надевается обратно. Следи, чтобы он не шаболдался. Кормить можно рядом с лежанкой, но в туалет придется носить, чтобы ориентиры не сбить. Это как робот-пылесос, место базы лучше не менять. Если куда-то уходишь, закрываешь в переноску.

— А ему не больно? — я тоже погладила Пикса.

— Немного может быть пару дней, но в пределах кошачьей терпимости. А вот если начнет выть, это значит, что штифт сместился или началось воспаление. Тогда сразу везешь его к нам, на стационар.

Остаток дня до игры прошел в штатном режиме. Сережа повесил на место карниз и шторы, потом мы валялись на диване и смотрели кино. Пикса носили в туалет по очереди. Вечером я его покормила, Сережа показал мне, как обрабатывать шов, и затолкал кота в переноску, не обращая внимания на протесты.

Наш рассказ вызвал ажиотаж. Все жалели кота, разумеется, а не нас.

— К нам тоже не так давно такого привозили, — сказала Наташа. — Две лапы сломал и хвост. И что их так тянет на шторы?

— Ну как же? — хмыкнул Сережа. — Почувствовать себя крутым альпинистом. А заодно показать хозяевам, кто в доме главный. Чисто подростковый спорт. У нас дома кошка по ковру лазала. На стене. Мы не запрещали. Ковер старый, а под ним диван, свалится — не страшно.

Народу в этот раз собралось больше обычного, игра получилась длинная. Серега попал к обывателям, я в мафию. В кои-то веки выиграл мирняк и устроил по этому поводу детский визг.

— Радуйтесь, радуйтесь, — мрачно сказали мы. — Мафия все равно бессмертна. В следующий раз отомстим.

Закончив, отметили мой день рождения. В подарок от клуба мне преподнесли ховоли — электроподнос с кварцевым песком для кофе по-турецки. Явно с намеком.

— Соня, когда ты уже кафе откроешь? — пояснил его Петрович.

— Пока тухло с кафе, — вздохнула я. — Никак не перевести в нежилой фонд. То ли вожжа кому-то под хвост попала, то ли взятку ждут. Но я не умею. Обязательно попадусь и сяду в тюрьму.

— У тебя же, вроде, юрист есть? — удивился Паша.

— Есть. Все равно никак. Подали вот на апелляцию, ждем.

— А суд какой? Центрального района? — уточнил Лева.

— Да.

— Я там секретаря знаю. Могу попросить, чтобы посмотрела, как и что.

— Пожалуйста, пожалуйста, — заныла, совсем как Пикс.

Вспомнив про Пикса, я резко засобиралась домой.

— У нас там ребенок в клетке, — поддержал меня Сережа. — Спасибо всем. До следующего раза!

Мы спустились к себе, я сразу пошла на кухню обновить подарок, а Сережа вытащил Пикса из переноски и понес в туалет. И, похоже, там у них состоялся серьезный мужской разговор.

Глава 46

Часть ночи на воскресенье Пиксу пришлось провести в одиночестве.

— Если что, зови, — сказал ему Сережа. — А полезешь сам куда-нибудь, посажу в переноску. И утром отвезу в клинику.

Угу. В поликлинику. На опыты. Тираны вы и деспоты. Оба.

— Серый, — сказала я, закрыв дверь спальни. — Мне стыдно, но нет худа без добра.

— Ты про паразита? — Он потянул молнию на моих джинсах. — Ну как-то да. Помнишь, я говорил, может случиться что-то такое, что заставит его посмотреть на меня иначе? Вот и случилось. Может, он меня и не полюбит, но примет. Уже принял.

На этом обсуждение темы иссякло само собой, вытесненное более интересным занятием. Потом, уже собираясь спать, мы все-таки забрали Пикса к себе. Чтобы не прислушиваться сквозь сон, что он там делает.

Как, уже все?  — сверкнул насмешливо голубой глаз. — Натрахались? Так быстро?

— Поговори еще! — пригрозила я. — Сейчас обратно отнесу.

Сережа посмотрел на меня с недоумением, а кот мгновенно притворился мертвым. Я тоже. Не мертвой, но немой. Рассказывать, как мы с котом общаемся, не хотелось.

Утро снова было в две смены. Первая — кошачьих рабов, затемно, вторая — нормальная, ближе к обеду. Пока Серега дрызгался в душе, я продолжила осваивать приготовление кофе в песке. Оказалось, там есть свои нюансы. В общем, нет предела совершенству.

Позавтракав, Сережа поехал домой, а я села наверстывать работу. Впахивала над серией рекламных постеров, пока Пикс не подал голос, требуя отнести на оправку. Усевшись в лотке, он заявил с таким видом, словно его долго пытали:

Ладно, Сонька. Он хоть и живодер, но на безрыбье сойдет. Ужас, но не ужас-ужас.

— Да ты что? — хмыкнула я. — Серьезно?

Иногда победа заключается в том, чтобы вовремя признать свое поражение.

— Пикс, с тобой никто не воюет. Предлагаю заключить мир.

Согласен на перемирие. А там видно будет. Но не забывайте, что котик по вашей милости инвалид, поэтому требует усиленного внимания и ухода.

— С какой стати по нашей милости-то? Мы тебя на шторы загнали?

Это была реакция на стресс. А стресс от ваших… ну ты поняла.

Спорить с ним было бесполезно. Я и не стала. Принесла из туалета, уложила на лежанку и пошла работать дальше. Уже одно то, что он перестал ставить ультиматумы и признал Серегу годным хотя бы на безрыбье, — великое достижение. Для начала. А там, как он сказал, будет видно.

Кота было жалко. Перемирие радовало. В сумме это выливалось в когнитивный диссонанс.

Ну злыдня же! Котик страдает, а хозяйка радуется.

Пришлось уговаривать себя, что это параллельные потоки, никак не зависящие друг от друга.

Вечером каким-то ветром принесло маму, которая, как всегда, «была рядом и решила зайти». Телефон? Нет, не слышали.

Летела мимо на метле и решила заглянуть,  — прокомментировал Пикс.

— А что это с котом? — Посмотрев на лежанку, мама заметила гипс.

— Лапу сломал. Прыгнул неудачно.

Я не стала палить истинную причину. Это породило бы монолог на тему «я же говорила, что от котов одни проблемы». Впрочем, все равно породило. Просто не такой длинный.

Высказав все, что она думает по этому поводу, мама пошла мыть руки. А выйдя из ванной, спросила:

— Ты помирилась с Кириллом?

— Э-э-э… — опешила я. — С чего вдруг?