Барин-Шабарин 6 (СИ). Страница 35

— Я услышал. Есть иные вопросы. Сколь много денег будет обходиться постой дивизии у Екатеринослава, если снабжение будет проистекать с ваших складов? — выпив не менее знаменитого екатеринославского пива, запивая практически полностью съеденную телятину, спросил наследник престола.

— Я уточню, ваше высочество. Этими вопросами занимается доверенное лицо Алексея Петровича Шабарина — Емельян Данилович. Но смею заверить вас, что стоимость постоя при увеличенных нормах выдачи довольствия в полтора раза будет обходиться не намного дороже. Может даже, что и дешевле, чем если полк или дивизия будет вести провиант и фураж с собой. Здесь же можно справить и мундир. Нынче на три тысячи солдат и унтер-офицеров имеются мундиры и сапоги. Наши фабрики продолжают шить, — гордо, может даже горделиво, говорил Сиверс, в какой-то момент забыв, что заслуги во всём этом лично его пока что мало.

Александр Николаевич слушал и старался не показывать вида, насколько он удивлён. Перед отъездом сына император Всероссийский Николай Павлович проронил фразу, суть которой сводилась к тому, что Екатеринославская губерния подготовилась к войне лучше, чем где бы то ни было в России.

Александр Николаевич посчитал слова своего отца преувеличением, а сейчас думал о том, что Шабарин должен быть необычайно обижен на императорскую фамилию, да и на всех высших чиновников России, что весь тот титанический труд, что был проделан им, оказался практически не замечен в Петербурге.

— Будьте внимательны и обстоятельны, Александр Карлович. Не загубите, а приумножите все те начинания, что были совершены до вас, — сказал наследник престола Российской империи.

Александр Карлович Сиверс позволил себе около минуты пребывать в шоковом состоянии. Будущий государь в это время с аппетитом ел. Те слова, что сейчас произнёс его высочество, означали принятое решение — поставить Сиверса во главе Екатеринославской губернии. Александр Карлович не сомневался, что Шабарин в этом случае, но если вернётся живым и здоровым с войны, отправится на повышение в Петербург.

От автора:

Союз-77, том 2

Я служил в ГРУ, попал в 1977 в жёсткий вихрь событий. Разрулить будет нелегко, но тот, кто хочет меня убрать будет найден и устранён. А СССР мы спасём! https://author.today/work/452833

Хорошие скидки на другие книги

Глава 16

— Бах-бах-бах! — сразу тридцать пушек отправили свои ядра в сторону турок.

— Бах-бах-бах! — ещё двадцать пушек ударили дальней картечью.

Стальные шарики достигали врага на излете, но турки решились и выдвинули часть своей артиллерии вперед, наверное, даже не думали, что мы можем привести просто ошеломляющее количество орудий, часть из которых турецкие трофеи. Так что был смысл и в дальней картечи.

А в это время не переставая били четыре моих орудия, начавшие расстреливать османские укрепления ещё задолго до того, как выстроилась остальная артиллерия.

По задумке, мой рейд должен был являться максимально мобильным. И это так и будет, но уже после того, как мы прорвём хлипкую турецкую оборону при помощи артиллерийских орудий. Выставленные по фронту почти две сотни пушек, не оставляли туркам ни единого шанса. А еще иногда, но точно и метко, «стреляли кусты и трава». Это мои снайперы выдвигались по-пластунски, и редко, но метко, отстреливали турецких офицеров.

— Бомбы заряжай! — кричали на ближайших ко мне артиллерийских позициях.

Работали пушкари на износ, но слаженно, во всех смыслах, с огоньком.

— Бах-бах! — пустили в полёт свои снаряды две из четырёх скорострельных, казназарядных пушек.

Говорят, что солдаты прозвали эти орудия «шабаринками». И это, чёрт возьми, мне крайне приятно!

— Как же отрадно видеть, когда всё на своих местах: русские бьют турок, льётся турецкая кровь, — улучив момент между залпами, прокричал генерал-лейтенант Дмитрий Дмитриевич Сельван.

Я усмехнулся. Для того, чтобы убедить исполняющего обязанности командующего русской группировкой войск в Силистрии, и он помог максимально бескровно для моего отряда пробить бреши в турецкой обороне… Для того, чтобы обосновать участие моего отряда в атаке на турок, пришлось пойти на подлог. Причем, подлог был в большей степени со стороны генерал-лейтенанта.

У Сельвана имеется ряд донесений, сделанных якобы разведывательными разъездами, что турки планировали отбить у нас крепость. Так что и выходило, что нынешний бой — вынужденный. Мы, вроде бы, как расстраиваем планы противника. Потому номинально приказ командующего Южной армией не нарушается. Горчаков, отбывший на границу с Австрией, строго-настрого приказал Силистрию держать крепко. Вот в рамках обороны и гремят русские пушки.

— Бах-бах-бах! — звучали новые залпы.

В этот раз били бомбами из всех орудий, которые только могли добивать до вражеских позиций.

— Первому и третьему отряду выдвинуться на двести шагов вперёд! —приказал генерал-лейтенант.

На секторах, которые обстреливались артиллерийскими отрядами под номером один и три, уже были расстреляны почти все турецкие передовые позиции. Так что их выдвижение — это вполне закономерное развитие боя, или даже избиения.

У одной из сторон, у нас, конечно, пятикратное преимущество и в количестве, и в качестве пушек, как и в профессионализме расчётов. Сражение протекает будто обыденность, без надрывов и лишних эмоций. Холодный расчёт и методическая работа по уничтожению противника.

Вся артиллерия была нами разделена на пять отрядов, у каждого был свой сектор. И теперь все отряды, которые справились со своей задачей и разгромили выдвинутую турками вперёд артиллерию, могут перемещаться ближе, чтобы начинать бить уже непосредственно по лагерю противника и по тем скоплениям вражеской силы, что турки пытаются концентрировать для удара своей пехотой и кавалерией.

— Бах-бах! — вновь ударили две шабаринки, расположенные на искусственно созданном холме чуть позади меня и генерал-лейтенанта Сельвана.

Мои ребята работали по собственному усмотрению. Учитывая скорострельность и точность стрельбы из нарезных пушек, шабаринки отрабатывали по наиболее активным огневым позициям турок. И этот сильно помогало. Уже шесть турецких расчетов были уничтожены, как и часть их орудий.

— Выдвигается вражеская кавалерия! — сообщил один из офицеров, наблюдавший в подзорную трубу за правым флангом противника.

— Предсказуемо! — несколько настороженно произнёс Дмитрий Дмитриевич Сельван. — У них ее может быть много. Разведка сообщала, что до семи тысяч.

— Там мои тачанки и меткие стрелки! — голосом, полным уверенности, произнёс я.

Сельван недоверчиво посмотрел на меня, но не стал ничего говорить. Он пока ещё не видел в деле те самые тачанки, расположенные по фронту движения между артиллерийскими расчётами. Да и снайперы с винтовками с оптическим прицелом все еще не могут быть оценены всеми, кроме меня. Неизвестное оружие. Эх… Еще бы сладил Козьма по нашим общим чертежам картечницу, по типу Гатлинга! Срочно нужно увеличивать производство патронов. Если еще введем картечницу, со скорострельностью до шести сотен выстрелов в минуту… Это какой расход боеприпасов!

Турки сделали единственное, что могло бы им помочь хоть как-то выйти из роли всего лишь наших мишеней, а заставить воевать всерьёз. Они отправляли в бой кавалерию.

— Кавалерии быть готовыми к атаке на левому фланге! — выкрикнул приказ генерал-лейтенант.

Что ж, этот бой входил в свою финальную стадию. Я не сомневался в том, что нам удастся остановить кавалерийскую лавину противника, а потом, по всем правилам военного искусства, необходимо наносить уже удар и собственной кавалерией, а также начинать выдвигать пехоту. Так и вовсе зачистим турок. Сколько их тут? Тысяч тридцать? Нас примерно столько же. Но результат сражения для меня уже ясен.

Несмотря на непрекращающиеся выстрелы и взрывы бомб, отчётливо был слышен топот огромной массы вражеских коней. Наблюдая за тем, сколь много кавалерии враг направляет в атаку, невольно задумался о том, что не такой уж и подлог мы совершили, когда предположили, что турки могут пробовать отбить Силистрию.