Я? Дельта! (СИ). Страница 24

«Надеюсь, я достаточно прочный, и первый пропущенный удар не станет для меня последним».

То, что мутанты начали расползаться вокруг, беря «добычу» в кольцо, Торн подметил моментально, в ответ начав смещаться вправо, к кирпичной стене приземистого здания трансформаторной будки. Всё его внимание было сейчас сосредоточено как на анализе боевых возможностей тварей, которые выглядели и двигались весьма оригинально для ноктюрнов, так и на изучении местности со всеми её особенностями, могущими оказать существенное влияние на ход схватки.

Лавочки, брошенное авто, сваленные в кучу паллеты, одинокий сухой клён — парень искал варианты в любой ситуации прикрыть себе спину.

Вот только получалось пока что паршиво.

Торн по-старинке мыслил человеческими категориями, не понимая, что на него и не бросились-то до сих пор отнюдь не потому, что он угрожающе махал куском железа и свирепо пучил глаза с тлеющими в них углями.

Впрочем, это великое стояние не могло продлиться долго, и первыми нервы не выдержали у мутантов: одна из тварей совершенно бесшумно бросилась вперёд, на полпути к Торну высоко и быстро подпрыгнув, так, чтобы сомкнуть челюсти на шее странного человека.

«Человека», который с широко раскрытыми глазами смотрел за этим полётом, и не понимал, что происходит. Тварь бежала слишком медленно, и в прыжке отнюдь не ускорилась. Времени хватило и на то, чтобы начать смещаться в сторону, и на то, чтобы замахнуться оглоблей, обрушив ту на первым вошедший в зону поражения череп ноктюрна, смявшийся, словно перезрелый фрукт, и брызнувший во все стороны чёрной кровью с осколками серовато-алых костей.

Не успела туша первого мутанта рухнуть на покрытую пожухлой травой почву, как Торн уже встретил вторую тварь, которая атаковала не в прыжке, как её незадачливая товарка, а скользя брюхом вдоль почвы и явно метя в ноги потенциальной добычи. И с ней парень поступил так, как ему подсказали инстинкты: поднял ногу и опустил её прямо на шею мутанта, переломив ту словно ребёнок — сухую веточку.

А когда нога поднялась и опустилась во второй раз, беспомощно хрустнула и смялась голова мутанта, массивная туша которого задрожала в предсмертных судорогах.

Некогда человек свирепо оскалился: Торна распирало нечто, чего он не испытывал никогда в своей жизни, и даже описать это ощущение было сложно. Боевая ярость? Готовность сражаться? Радость? Энтузиазм? Восторг хищника, упивающегося жестокостью боя? Или всё сразу, смешавшееся в разных пропорциях?

Оглобля, будто бы раскалившаяся в сильных руках и оттого припекающая ладони, со свистом рассекла воздух, с гулким звуком удара отбрасывая прочь ещё одного мутанта, позарившегося на святое. В это же время цепкие пальцы сомкнулись на горле следующего ноктюрна, от неожиданности протяжно взвизгнувшего. Взвизгнул и Торн, осознавший, что пальцы его левой руки мало того, что вытянулись, так ещё и заострились, уподобившись когтям, которыми оказалось на диво удобно держать брыкающуюся тушу весом в полста килограмм минимум.

— А ведь добыча тут ни разу не я, твари!.. — Воодушевлённый, парень сжал кулак, с мрачным удовлетворением взирая на то, как когти погружаются в плотную шкуру ноктюрна, рассекают и её, и податливую плоть с трещащими костями, каркасом защищающими хребет мутанта.

Но вот раздаётся хруст, и собакоподобный ноктюрн навсегда затихает, а Торн широким замахом бросает его тело в свору её товарок, кружащих вокруг и не торопящихся больше нападать. Одну псину трупом он всё же сбил, и это послужило для всей стаи спусковым крючком. Мутанты подобрались, синхронно пригнулись к земле…

И, развернувшись, с визгами и на всех парах бросились прочь от слишком опасного то ли человека, то ли странного сородича, который к этому моменту стал выглядеть совершенно неадекватно. Подрагивающие кончики когтей, распалившиеся не углями, но хищными огнями зрачки, глубокое и жадное дыхание, поза готового к броску хищника — всё это больше подходило монстру, чем человеку.

А самым неприятным для Торна стало то, что внутри он, готовый погнаться за отступающими мутантами, не особо отставал. Запах крови, страха и смерти дурманил невероятно, и чем больше времени проходило, тем сложнее парню становилось контролировать себя. Его сердце трепетало от адреналина и удовольствия, а что-то в глубинах разума отчаянно вопило и рычало:

«Ещё, ещё! Больше, больше!..».

Тем не менее, он не бросился в погоню, и даже смог немного подуспокоиться, затворив личную шизофрению в клетку до того, как та начала задвигать что-то про место хищника в мире травоядных… или о чём там обычно вещают беды в башке протагонистов?

— Ну и, ха, катитесь!.. — Торн махнул рукой вслед ноктюрнам, только сейчас обратив внимание на состояние оглобли. Он нанёс ей всего несколько ударов, а металл уже местами погнулся, отчего «оружие» пришло в полную негодность.

«Но нужно ли мне оружие, если я оружие сам по себе?» — Торн отбросил ставшую бесполезной в силу кривизны оглоблю, подняв руку на уровень глаз и начав внимательно ту рассматривать. Пальцы изменялись, стоило только пожелать — вытягивались и выпускали наружу заострённые, поблескивающие металлом сегментированные когти, до поры сокрытые в ладонях.

Да и сами ладони эти, казалось, стали чуть больше, чем раньше, немного набрав в объеме за счёт появления дополнительных лоскутов кожи, позволяющих внешнему слою расходиться в стороны. И, похоже, после первой активации скрытого оружия обратное их сокрытие или предусмотрено не было, или на это нужно было время.

«Ещё и перчатки нужно будет носить. Какая, вашу ж бабушку, прелесть! Но уж лучше неведомой тварюгой, но живым, чем человеком, но совсем-совсем мёртвым».

Всю свою сознательную жизнь Торн, будучи обделённым полезными мутациями, усиливающими тело, убеждал себя в том, что человеку судьбой суждено вырывать у многочисленных врагов победу своим умом: хитростью, тактикой, техникой, оснащением. А личная сила — это, конечно, хорошо, но не панацея и вообще не один из обязательных критериев для становления чем-то большим.

И вот теперь, пережив, пожалуй, худшие часы в своей жизни, Торн как-то неожиданно обнаружил, что он теперь не просто стал не-человеком, но и обрёл возможности, людям в принципе не присущие… и ставящие обладателя таких возможностей несколько выше простых смертных.

Много ли кто смог бы пережить встречу со сворой собакоподобных ноктюрнов? Едва ли: труп задранного ими мужичка, возле которого так и осталась лежать пожёванная мутантами двустволка, тому свидетель. Даже снаряжённый боец ООБ при оружии не факт, что справился бы, так как и куда меньшее количество накатывавших волнами тварей нет-нет, но пускало кровь защитникам конвоя.

«Конвой. Времени прошло много, а запахи не вечны. Нужно продолжать движение…» — Торн искренне надеялся на то, что «элита» прикончила только их группу, а остальных вывела из опасной зоны, оставив соответствующие следы. Не факт, конечно, что за прошедший неопределённый срок пространство не перекрутило аномалиями, и границы кругов не сместились неведомо куда, но хотя бы какое-то направление всё равно лучше, чем ничего.

Ещё раз окинув взглядом поле боя, парень втянул когти, повёл плечами и вернулся на маршрут, постепенно вновь перейдя на бег. И почти сразу Торн понял, что совсем недавно двигался, мягко говоря, зажато, привыкнув к тому, как себя должно вести человеческое тело. В бою же эти ограничения слетели, добавив «очков» к гибкости гуманоида, который и сам пока не знал, кем себя, такого гнущегося во все стороны, считать.

Ноктюрн? Если только с приставкой «супер».

Человек? Сознанием, и то не полностью.

Торн мчался сквозь затейливый лабиринт перекрученных аномалиями и разрухой улиц, ныряя из одной тени в другую и по большой дуге обходя скопления ноктюрнов. Он хоть и преисполнился уверенности в собственных силах, но всё равно не искал конфликта на ровном месте. Зачем, если можно просто пройти мимо?

Тем более, что аномальная активность в этой части нокт-области почему-то не пошла на спад, как должно. Некоторые здания, к которым парень банально опасался приближаться, до сих пор плыли и колыхались на манер забытого в холодильнике желе, грозя обрушиться в любой момент. Изредка в воздухе резко начинал ощущаться разливающийся «аромат» озона, а следом далёкие металлические конструкции с треском соединяли электрические разряды, плавящие железо, поджигающие всё, что могло гореть и оставляющие подпалины на всём остальном.