Будешь моей женой. Снова (СИ). Страница 41

Нас с дочерью выписали через неделю, убедившись, что анализы нормальные. Приехал за нами Святослав. Он вообще был образцово-показательным мужем, и мне даже померещилось, что задумывался и примерял на себя роль отца. Причем о наследнике мы больше не говорили. Давно не обсуждали этот пункт завещания.

Дома нас ждали — Эльвира Намазовна, пресс-секретарь моего мужа. Эффектная женщина неопределенного возраста, с блондинистым каре. Ей может быть и сорок пять, и пятьдесят, и даже шестьдесят. Приятная улыбка и жесткий взгляд. Единственное, что я знала о ее работе: она создавала положительный образ Нагорного для стороннего наблюдателя. Если нужно для этого разорвать кому-то горло, то она это сделает, работа такая.

— Эльвира? — удивился Свят. — Что-то случилось?

У нее в руках было несколько журналов, и очень выразительный взгляд, который она неспешно перевела на меня.

— Здравствуйте, Ярина Дмитриевна. Прекрасно выглядите, — дежурно улыбнулась.

— В мой кабинет, — кивком головы велел Нагорный и повернулся ко мне, но…

— Святослав Игоревич, дело во многом касается вашей супруги…

Он нахмурился, а я передала Ульяну няне и тоже направилась к кабинету. Ну что еще?!

— Что? — Свят отодвинул кресло для меня, затем для своего пресс-агента, только потом присел сам.

— Оборзевшая атака через СМИ, — положила журналы на массивную гладкую крышку стола. Я тут же увидела кричащий заголовок:

Жена Нагорного подкинула ему ребенка?

— Не знаю, что им пообещали, — продолжала деловито Эльвира Намазовна. — Мягкие облачка в раю? — скептически приподняла бровь. Я же, наоборот, бросила резкий взгляд на мужа. Все эти полутона и намеки больше не казались шуткой. Он жил в мире, где физическая расправа — не что-то из ряда вон выходящие. Раньше я этого не знала. Возможно, Святослав хотел, чтобы мои розовые очки оставались при мне? Вероятно, я бы тоже этого хотела: хотела не знать…

Святослав взял в руки кипу и молча просматривал заголовки. Его лицо ничего не выражало, но я слишком хорошо знала мужа: у него на виске, когда нервное напряжение достигало пика, ярко пульсировала голубая вена. Если она переставала выделяться — Нагорный пришел к решению своей проблемы.

— Кто осмелился? — тихо и нарочито спокойно.

— Редакторы и хозяева изданий клянутся, что не понимают, и судорожно отзывают напечатанный материал. Мы пока не в курсе, кто заказчик, но атака максимально на, — повернулась ко мне, — на репутацию Ярины Дмитриевны и законность рождения ее дочери.

— Нашей, — неожиданно и очень твердо произнес Святослав. Я сглотнула и едва удержалась, чтобы не сползти с кресла без чувств. Кто ему рассказал?! — Эльвира, поезжай в офис, поднимай всех наших газетчиков, я дам ответ на все вопросы. С теми, кто посмел оскорбить меня и мою жену, разберусь лич… — повернулся ко мне. — В общем, это не твоя забота. Поезжай.

Я молча дождалась, когда Эльвира Намазовна выйдет, прежде чем осторожно поинтересоваться относительно его утверждения.

— Что ты имел в виду? — максимально ровно. Последняя неделя была какой-то переломной в нашем общении, оттого странной, непривычной, абсолютно непредсказуемой.

— Прочитала? — веером разложил передо мной самые вульгарные и мерзкие заголовки. Его пресс-секретарь права: меня и дочь не жалели, а по Святославу проходились по касательной, как по жертве обмана неверной жены.

Ярина Нагорная: невинная овечка или волчица с чужим волчонком?

Дальше текст, как я устраиваю вечеринки в особняке, словно там нет никаких детей. Подкреплялось снимками из детской и дома.

Жена главного мецената города замечена в связи с троюродным братом.

Ниже снимок, как я танцевала с Артуром.

Нагорный не признает ребенка своей жены. Нагуляла? От кого?

И я на приеме рядом с губернатором пью шампанское.

Какая пакость. Такие вещи не пишут про жен самых влиятельных людей не только города, но и страны.

— Твоя жена — шлюха, — сделала вывод. — Ты и сам так считаешь.

— Ты реально думаешь, что это я? — шепотом спросил. Я не ответила. — Ярина, муж и жена — одна сатана! И с детьми я не воюю! Ульяна… — свел брови и взлохматил волосы. — Девочка ни в чем не виновата.

Я молчала. Он массировал виски. Кто-то явно хотел нас снова столкнуть и вызвать ярость в Нагорном. Это мог быть кто-то из моей родни, но кто именно? Подходили примерно все!

— Моя репутация меня не сильно волнует, — устало пожала плечами. — Эта грязь намеренно льется на меня. Оправдываться не собираюсь. Мне это неинтересно.

— Зато меня волнует твоя репутация! — воскликнул Свят. — Я должен ответить на этот выпад. Но как — зависеть будет и от тебя в том числе.

— В каком смысле? — пришла моя очередь возмущаться.

— Думаю, от меня ждут скандала: я могу сжечь к херам редакции этих помоек, — брезгливо собрал желтую прессу и подошел к камину, бросил их в емкость для розжига. — Убить заказчика. Или…

Пока оба варианта были возмутительными. Да, статьи мерзкие, но я не хотела быть причиной чьих-то страданий. Я не судья, чтобы выносить приговор и наказывать.

— Что «или»?

— Я официально становлюсь отцом Ульяны, признаю девочку своей, закрываю вопрос ее отцовства раз и навсегда, — твердо и уверенно.

Я ахнула, просто не сдержала реакцию. Почему? Какая от этого выгода? Разве может такой мужчина, как Святослав Нагорный, сделать такой широкий жест по велению души? Очень сомневаюсь. Она для него чужая, плоть Савицких, тоже враг. Или нет? Может ли моя Уля быть для него просто ребенком? Моей дочерью. Девочкой, которая способна растопить даже человека с ледяным сердцем?

Да не спал я с той шлюхой! Не спал! Для тебя спектакль устроил!

Некстати вспомнила эмоциональный выпад Свята. Мог ли он специально разыграть для меня подобное представление? Два года назад я бы сказала: нет! Сейчас… Не знаю. Я видела то, чего раньше не могло быть: он пытался договориться с собой и спустить на тормозах все обвинения в мой адрес. Перешагнуть и жить дальше. Как? Это другой вопрос, но сам факт, что Нагорный пытался усмирить свое эго и гордыню — удивительно.

— Это как-то связано с наследством? — задала прямой вопрос.

— Нет.

— Точно? — подозрения были. С ними сложно бороться. Доверять этому мужчине еще сложнее. Но и у него веры ко мне нет. Мы оба играли в испорченный телефон.

— Я расскажу тебе о всех нюансах завещания деда, — кивнул Святослав. — О них знаем только я и адвокат, — затем достал из бара бутылку охлажденной минеральной воды: мне налил, а себе еще плеснул виски и чуть разбавил пузырьками. — Дед дал мне год родить наследника, но есть поблажки: пол неважен, если нас свяжет общий ребенок. Ты должна была забеременеть в течение года, а сын может родиться хоть через пять лет. Чисто теоретически я могу отправиться к адвокату и представить Ульяну своей дочерью. У меня достаточно денег, чтобы уладить все нюансы отцовства и записать в генетических тестах хоть Папу Римского. Получить наследство и вообще не париться. Но я не буду так делать.

— Почему же? — со смущенным изумлением спросила.

— Потому что я хочу, чтобы нас связала кровь, а не деньги!

— Но Ульяна… Я не могу позволить манипулировать ею или втянуть в какие-то грязные игры. Мой отец, — подняла глаза на мужа, — признал Диану, но не от сердца. Всю жизнь ее это грызло. Она винила всех, но больше всего меня.

Да, это разные ситуации, ведь Нагорный — реально отец Ульяны, но он об этом не знал. Меньше всего я хотела, чтобы моему ребенку причинили вред. Сейчас она только моя, но если Свят станет ее отцом на бумаге — это колоссальный рычаг давления в его арсенале.

— Ты мне не веришь? — криво улыбнулся, мрачно сверкая ореховыми глазами.

— Как и ты мне.

Мы смотрели в глаза, не мигая, не отворачиваясь. Примерялись со своими внутренними сомнениями, противоречиями, гордостью и принципами. Когда-то нерушимыми, но ничто не вечно в этом мире, а под напором обстоятельств менялось все, и даже люди: нет статистов, но можно стать лучше или хуже. Какие мы? Пока ответить сложно.