Римлянин. Финал (СИ). Страница 22

Эквиты до сих пор возятся с пятигорцами, с переменным успехом: наскоки, перестрелки, рубка в ближнем бою, фланговые обходы, ложные отступления — там своя маленькая война.

Известно, что схватки между подразделениями лёгкой кавалерии примерно так и происходят — решают в таких случаях не сила и натиск, а организация и манёвренность. Эквиты-ауксиларии и пятигорцы не показали превосходства друг над другом, поэтому их эпическая битва обещает затянуться на несколько часов.

Таргус наблюдал за происходящим со скучающим видом. Он сегодня в роли вдохновляющего манекена, потому что свою работу он уже выполнил — план этой битвы разработан им, он же позволил Фридриху II внести в него корректировки, а дальше ему оставалось только наблюдать за ходом исполнения его авторской комбинации.

Он навёл подзорную трубу на командную ставку врага и увеличил кратность.

Несколько богато одетых вельмож, возможно, магнатов, вскочили на коней и поскакали к обозу. Остальные вельможи и генералы, во главе с королём, тоже сели на коней и поехали к стоящим в резерве латникам.

Август III, за которым проследил Таргус, подъехал к пуленепробиваемым латникам и начал что-то вещать, размахивая палашом. Его конь вертелся, он гонял его вдоль строя латников и агрессивно тыкал палашом в сторону центра пехотного построения, где пруссы активно пытались выйти на оперативный простор.

Закончив свой вдохновляющий спич, король вытянул руку с палашом и драматично замер. Один из вельмож, облачённый в тяжёлые латы, изукрашенные чеканкой и позолотой, надел на голову шлем, отсалютовал королю и повёл тысячу в бой.

«Не повезло пруссакам», — констатировал Таргус и посмотрел на Фридриха II.

А тот что-то приказал вестовому, а затем напряжённо всмотрелся в центр вражеского строя.

Всё-таки, несмотря на выдающуюся выучку, прусская пехота понесла слишком большие потери при сближении с врагом, поэтому её просто не хватало для развития прорыва.

— Сигнализируй Арнау, чтобы действовал на своё усмотрение, — приказал Таргус.

Он расслабленно развалился на походном троне и лениво наблюдал за развитием событий.

Генерал-легат Зигфрид Арнау получил приказ и сразу же начал сближение с противником.

— О-о-о, это интересно… — увидел Таргус манёвры левого фланга пруссов.

А левый фланг уже перестал быть таковым — он обошёл центр и занял позиции сразу за правым, усилив его. На самом деле, он полностью сфокусировался на отражении натиска латников, разделившихся на два крыла для одновременной атаки обоих «флангов».

По задумке Августа III, как понял Таргус, бронированный кулак должен был привести к полному уничтожению прусских пехотинцев, углубившихся в боевой порядок польско-литовской пехоты.

Но он не учёл одного фактора — пехота Речи Посполитой уже отдышала последние вдохи ладана и готовится умирать или отступать.

Её до сих пор терзают кирасиры, уже затоптавшие правый фланг, её обстреливают приближающиеся легионеры, её убивают артиллерийские бомбы, а в её центре буйствуют гренадеры пруссов.

Таргус очень сильно сомневался, что тысяча конных латников сможет переломить ход битвы. Речь Посполитая уже проиграла, но Август III решил сыграть ва-банк, не понимая, что его карты уже биты.

«А прусские пехотинцы-то, молодцы, все погибли», — подумал император, видя крупные скопления тел в тёмно-синих мундирах.

Тела легионеров, носящих чёрные мундиры, представлены на этом поле в куда меньшем количестве.

Может быть, легионы себя сегодня почти никак не показали, но они выполнили поставленные боевые задачи и нанесли противнику ущерба лишь чуть меньше, чем пруссы.

Бронированные латники, к слову, завязли в груде тел. Многих уже стащили с коней и закололи, а остальные развернулись и бежали. А увидевшая это пехота окончательно пала духом и начала повальное бегство, а кое-где и сдачу в плен.

Пятигорцы, увидевшие, что битва проиграна, оставили пару эскадронов на прикрытие и организованно отступили.

Фридрих II отправил гусаров, якобы добивать врага. На самом деле, их истинной целью является захват обоза и, по возможности, ценных пленников.

Генерал-легат Арнау отправил в погоню за бегущей пехотой две когорты эквитов-ауксилариев.

Таргус посмотрел на прусского короля, а тот отсалютовал ему своей треуголкой. Также Фридрих II обозначил жестом что-то вроде «Нужно поговорить».

//Речь Посполитая, близ Кракова, в полях южнее Вислы, 20 июля 1750 года//

— Да, жаль, что этот индюк смылся, — вздохнул Таргус. — Было бы гораздо веселее, составь он нам сейчас компанию.

— Ха-ха-ха, да! — засмеялся Фридрих II.

Он очень счастлив. Он закончил дело своего отца.

Да, у них были, мягко говоря, холодные отношения, но наследие берёт своё — мечты отца воплотил сын.

Де-юре, он ещё курфюрст-король, но де-факто генеральная битва выиграна, захват и символический раздел Речи Посполитой дело, можно сказать, решённое.

— Я хочу поднять тост за лучшего императора Священной Римской империи, Его Императорское Величество Карла Петера I! — поднял Фридрих II бокал с разбавленным вином.

Известно, что он не самый большой любитель выпить, но этикет блюдёт. Таргус уважает его за это, особенно за то, что в прусской армии очень жёстко с алкоголем — пить во время боевых действий запрещено не только солдатам, но и офицерам.

Таргус отсалютовал ему бокалом с разбавленным вином и сделал глоток.

Фридрих, в свою очередь, тоже уважает Таргуса за установленные в его легионах порядки и за его отчуждённое отношение к алкоголю.

— Да, жаль-жаль, что этот подонок сумел сбежать, — посетовал он. — Но каково — отправил на смерть тысячу латников, а сам сбежал! Я бы, на его месте, возглавил эту атаку! А ты?

— Наверняка, — улыбнулся Таргус.

От Таргуса ждут чего-то подобного, потому что он овеян ореолом славы героического воина-полководца, а Фридрих II в молодости лично водил свои войска в атаки.

Но оба они понимали, что нет, не возглавили бы.

— А этот тост я хочу поднять за лучшего императора Российской империи, Его Императорское Величество Петра III! — вновь поднял бокал Фридрих II. — Выпьем!

— Давай только за короля Швеции и курфюрста Шлезвига сегодня пить не будем, — попросил Таргус, выпивший второй бокал. — Но вот за бывшего курфюрста Бранденбурга и нынешнего короля Пруссии выпить нужно обязательно.

Король Пруссии довольно заулыбался и залпом осушил бокал.

Это был последний бокал на сегодня, потому что больше они пить не будут.

Прусские генералы сидели напротив генерал-легатов империи и пили ягодные морсы, закусывая их пирогами с курятиной.

— Я думаю, нужно освежиться, — сказал Таргус и встал из-за стола.

Фридрих II понял всё правильно и последовал за ним.

Они отошли на пару десятков метров и встали у башни Таргуса.

— Должен предупредить тебя, что теперь, после выхода Пруссии из состава империи, между нами нет никаких юридических ограничений, препятствующих началу войны, — сказал он. — Думаю, ты это понимаешь.

— Да, — подтвердил напрягшийся король Пруссии.

— Нужно разрешать такие вопросы на месте, — продолжил император. — Думаю, наиболее выгодной для тебя стратегией будет выступить в качестве моего союзника в борьбе против франков и англосаксов, иберийцев и османов. Взамен, как здесь и сейчас, ты будешь обретать новые владения. Экономические преференции — это даже не обсуждается. Решать тебе — ты мне друг или враг?

Фридрих II долго не отвечал. Он рассматривал цвета побежалости на бронеплите, закреплённой на башне.

— Романизация не коснётся моих владений? — спросил он.

— Это твои владения и законы там твои, — ответил на это император. — Мне нужно переварить то, что я имею — в будущем возможно всё, но в ближайшие двадцать-тридцать лет можешь быть спокоен.

— А ты не думал, что всё это как-то слишком? — спросил король Пруссии. — Твоё увлечение Римом — оно похоже на маниакальное. Очень многих проблем ты мог просто не создать, оставь ты всё как есть. Нидерланды бы не восстали, казаки бы не подняли бунт…