Господин следователь. Книга восьмая (СИ). Страница 22

Ну елкин же кот! И тут заседания.

— Но она просила напомнить, что песни репетировать нужно, так что — очень ждет в гости сегодня вечером.

А то бы я сам не догадался!

— Ваня, тебе в гостях покормят? — озабоченно поинтересовалась Анька. — Но ты особо не увлекайся, потому что еще ужин будет.

Глава 11

Похищение века!

— Маньку украли!

Спросонок не сразу понял, какую Маньку украли, где, но через мгновение пришел в себя, а через минуту уже выскочил во двор в чем был — в одних подштанниках. Анька вчера печку топила, из-за жары спал полураздетым. А по здешним меркам это равносильно, если в моем будущем времени расхаживать голышом по Тверской.

Точно — дверца сарайки распахнута настежь, калитка в заборе хоть и закрыта на щеколду, но видно, что не до конца. А тут моя Анька, в одной рубашонке, рванула на улицу. Еле-еле успел ухватить за хвост, за подол, то есть. А он, простите, слегка задрался, приведя меня в некоторое смущение.

— Куда, бестолочь? — остановил я девчонку. Вот, сейчас как выскочит…

Определенно, маменька с сорочкой слегка напутала. Такую девчонке лет двенадцати носить, а моя-то уже взрослая барышня!

Открыв калитку, осторожно высунулся на улицу. Посмотрел налево, потом направо. Конечно же, улица по утреннему времени пуста. Коли украли нашу рогатую подругу, то неизвестно, в какую сторону увели.

— Ваня, что теперь делать-то⁈ — заголосила моя названная сестренка.

— Для начала оденемся, — мудро предложил я, разворачивая девчонку в сторону родного крыльца. — Накинь на себя что-нибудь, не смущай людей. Бегаем, как два погорельца.

И мне самому надо в штаны запрыгнуть, сюртук напялить. Да, еще башмаки не забыть.

Мы собрались, словно по тревоге — сорок пять секунд. Не сговариваясь, выскочили на улицу и побежали в разные стороны.

Судя по тому, что только-только начинается рассвет, времени около четырех утра. Улицы города в это время напоминают нечто апокалиптическое — даже петухи спят и печки еще рано топить. Где-то вдалеке проблеяла коза. Уж не наша ли? Может и Манька, но не факт. Коз в Череповце держат. Да что там — и коров держат, и свиней. Овец ни разу не видел, но и они, скорее всего, имеются.

Пробежался до Воскресенского проспекта, а там-то куда? От него несколько улиц в разные стороны идут. Плюнув, пошел обратно.

Анна возвратилась чуть позже. Уже не плачет, взяла себя в руки, но вся из себя насупленная и грустная. И тоже, судя по всему, сбегала безрезультатно.

— И что теперь делать? — опять спросила девчонка.

Можно подумать, что знаю, что делать. Отродясь коз не искал. Да и не крали у меня покамест ни коз, ни прочий мелкий рогатый скот.

— Раз уж встали в такую рань — можно ложиться досыпать, или окончательно вставать. Кофе попьем, покумекаем — как быть дальше. Иди воду ставь, а я пока в участок схожу.

— Куда ты сейчас пойдешь? — хмыкнула Анька. — Вначале оденься. Вон, грудь у тебя волосатая торчит.

А я разве не одет? А, сюртук-то напялил прямо на голое тело, неприлично. Городовые не так поймут, если заявлюсь с нарушением формы одежды. Но про волосатую грудь Анька свистит. Так, кое-какой пушок.

Отправив сестренку в дом, еще раз внимательно осмотрел место происшествия. Фотоаппарата нет, следы копыт не заснять, отпечатков пальцев тоже не видно. Эксперту-криминалисту здесь точно нечего делать.

Ок, есть улика — огрызок капустного листа. Между прочем — относительно свежий. Если вчера Манькина «кормилица» тетка Ираида и приносила лакомство своей любимице, листик бы уже подзавял. Да и не долежал бы он до утра. Наша козлушка (это про Маньку), при всей свой любви к чистоте, не позволила бы валяться капусте.

Не поленившись, еще раз вышел на улицу и прошелся в ту сторону, куда бегала Анька. А там наша улица выходит на Александровский проспект, на котором Реальное училище, а пройти дальше — Соляной сад. Но сад, созданный стараниями Милютина, пока закрыт для посетителей глухим забором, зато, если пройти вправо, то можно выйти на Покровскую улицу, а там уже окраина, и кладбище.

Спрашивается, и чего ходил? А вот, оказывается, чего. Обнаружил еще один кусочек капустного листа.

Что ж, уже неплохо. Зона поиска сузилась примерно до ста дворов. Кто у нас тут из городовых? Савушкин с Яскуновым.

Анька, мрачная, словно у нее не козу украли, а корову, колдовала у спиртовки, пытаясь вскипятить кастрюльку. Сломала две спички, прежде чем зажгла горелку.

— Ваня, как ты думаешь, почему она не кричала? — поинтересовалась девчонка, принимаясь нарезать хлеб. — Когда не надо — во всю глотку орет, спать не дает, а когда воровали — помалкивала. Или мы не услышали?

— Изменщица Манька, — сообщил я, предъявляя «улики» — два огрызка. — Поманили рогатую капусткой, она и пошла. За капусту родину продаст, а не только хозяев.

— Зараза она, твоя Манька, — с чувством проговорила сестричка.

— С чего это она моя? — удивился я.

— Потому, что мою Маньку не украли бы! — сообщила девчонка, начиная изготавливать бутерброды — намазала хлеб маслом, а сверху уложила ветчину. — Моя козлуха — она приличная, с чужим человеком бы не ушла.

В чем здесь логика, я не понял, даже пытаться не стал. Спорить тоже не стану. Если украли мою козу, значит, мою.

— Не сыпь мне соль на раны, — вздохнул я. — Позор на мою седую голову.

— Где же она седая?

— Смотри внимательнее — на глазах седеет. У судебного следователя по особо важным делам какие-то засранки из женской гимназии козу украли!

— Почему засранки, да еще из гимназии? — удивилась Анька, прекратив свою деятельность.

— Ты мажь маслом-то, мажь, не отвлекайся, — посоветовал я. — Почему из гимназии, сейчас попытаюсь объяснить. Давай, накидаем версии преступления, а лучше — возможных похитителей. Можешь себе представить, что Маньку украли взрослые мужики, чтобы забить на мясо?

Анна Игнатьевна даже задумываться не стала, а сразу затрясла головой, по раннему времени еще не украсившейся косой.

— Какой дурак станет старую козу красть? Это я Маньку люблю, но мясо-то у нее жесткое. А если забить — куда тушу денут? Она же протухнет.

Теоретически, можно предположить, что у кого-то ледник имеется, но, если у человека в доме ледник — он на козу не позарится и воровать не пойдет.

— Идем дальше, — продолжил я. — Маньку украли, чтобы забить на мясо, но не себе оставить, а продать мяснику. У того и ледник имеется, да и мясо можно быстро продать. Возможно такое?

— Фух… — фыркнула Анька. — Это еще большим дураком надо быть, чтобы у тебя козу красть, а потом мяснику продавать. Мясник этому дураку козой по башке даст, а потом к тебе же и приведет. Нет в Череповце дураков, чтобы с тобой связываться!

Я с удовлетворением кивнул. В городе ко мне относятся неплохо, но слегка побиваются. То, что у следователя свели козу со двора, станет известно… часика через два. Вот, как горожане проснутся, так и узнают. Самое забавное, что даже если мы с Анькой никому ничего не скажем, то все равно узнают. Уверен на сто процентов, что мясники получают мясо не только от добросовестных продавцов, но имеют и иные пути поставок. Имеются жалобы, что в уезде овечки пропадают. Пока все списывают на волков, но кто его знает? А мясники — их у нас трое, будут иметь бледный вид, коли узнают, от кого им досталась коза.

А уж какой станет иметь вид воришка — лучше не думать. Убивать-то его не станут, но в морду дадут. И не один раз.

— Теперь, Анна Игнатьевна, самый скверный вариант, — принялся я излагать следующую версию. — Нашу Манюню сперли какие-нибудь бродяги, или цыгане. Шли себе мимо, услышали меканье, не удержались и решили украсть.

— Цыгане могли, — с серьезным видом кивнула Анька. — И бродяги тоже. Бродят они, делать им нечего по ночам.

— Это, к слову, самый скверный вариант. В этом случае мы козу не найдем. Но бродяг мы пока отметаем.

— Почему? — не поняла Анька.