Кузнец (ЛП). Страница 5

Хакон хотел хорошей жизни, скромной жизни. Пару, семью, работу, которой можно гордиться. Его не интересовали ни политика, ни военные игры. Дайте ему хорошую женщину, надежную кузницу и шанс чего-то добиться, и он будет доволен.

Его мечты не были большими или грандиозными, но они были яркими — и его. Его бабушка и Сигиль часто называли его мечтателем, погружающимся в свои грезы наяву во время работы в кузнице.

Возможно, он был мечтателем. Возможно, он был глуп. Все, что Хакон знал наверняка, это то, что он должен воспользоваться этим шансом и сбежать.

Громко вздохнув, Сигиль полезла в карман, чтобы вытащить пухлый мешочек. Она прижала его к груди Хакона, неровное содержимое ткнуло его даже через шкуру.

Он бросил один взгляд на пригоршню неограненных драгоценных камней и тут же вернул их обратно.

— Я не могу это взять.

— О, еще как можешь, — возразила она, подталкивая его руки и мешок обратно. — У нас этого много. Используй их, чтобы начать свою жизнь.

Хакон схватил мешок, драгоценные камни внутри зазвенели. Калдебрак был богатым городом, построенным на зазубренном горном пике глубоко в Григене. Необработанные драгоценные камни и жеоды были почти помехой, прорастая, как сорняки из грязи. За креслом вождя в большом зале в камнепаде бурлила золотая жила толщиной с руку Хакона.

Григен, и Калдебрак в частности, были всем, о чем мечтали Пирросси, и даже больше. Вот почему орки держались особняком; такое богатство только навлекло бы неприятности на их порог, если бы кто-нибудь узнал.

— Спасибо тебе, тетушка, — сказал Хакон, обнимая Сигиль за шею.

Его тетя рассердилась на прозвище, но обняла в ответ таким крепким объятием, что у него затрещали ребра, и воздух вылетел из легких.

— Ты вернешься, — сказала она, это был не вопрос и не просьба. — Когда ты найдешь эту свою женщину, ты приведешь ее познакомиться с нами.

— Конечно, — пообещал он. — Куда бы я ни уехал и как далеко, мы семья, Сигиль.

Глаза Сигиль блестели от слез, она кивнула.

— Хорошо. Теперь подвинься. Ты ужасно собираешься.

2



Пять месяцев спустя

Эйслинн могла прятаться в своем кабинете только до поры до времени. Она знала это, и все же каждый день надеялась, что у нее будет еще полчаса одиночества, прежде чем кто-нибудь найдет ее, нуждаясь в указаниях по тому или иному вопросу. Конечно, это была бесплодная надежда.

Будучи наследницей Дарроуленда, одного из крупнейших и богатейших владений в королевстве Эйреан, она больше не имела собственного времени.

Однако это не означало, что Эйслинн смирилась с новой реальностью. На самом деле, когда в дверь ее кабинета быстро постучали три раза подряд — верный признак того, что ее нашла грозная шателен Бренна, — ее первой мыслью было: Мне нужно найти новое убежище.

С тяжелым вздохом отложив ручку, Эйслинн провела ладонями по лицу, только потом вспомнив, что нужно проверить, нет ли на них чернил.

— Входите, — позвала она, хотя Бренна уже закрывала за собой дверь.

Крепкая женщина, не терпящая глупостей, Бренна командовала персоналом замка Дундуран с безжалостной эффективностью. Все подчинялись ее воле и усердно трудились, следуя за ней. Никто не хотел вызвать у нее недовольство, включая Эйслинн. Ее темные волосы были тронуты серебром и заплетены сзади в неумолимую косу, а накрахмаленные прямые юбки стояли колом, как деревянные, когда она пересекла комнату и подошла к Эйслинн.

Лицо шателен было серьезным, но это не обязательно было причиной тревоги. Бренна приехала в Дундуран много лет назад с матерью Эйслинн, и с тех пор, как леди Ройсин умерла, когда Эйслинн было двенадцать, женщина, казалось, ни в чем не находила радости.

Эйслинн вряд ли могла винить ее. Смерть леди Ройсин расколола семью Дарроу так, что это ощущалось даже семнадцать лет спустя.

Глаза Бренны, серые, как сталь, и такие же острые, оценивающе смотрели на Эйслинн, сидевшую за своим столом, окруженную книгами, схемами и чертежными инструментами. Эйслинн давно оставила попытки объяснить Бренне свое желание проводить эксперименты и реализовывать проекты, поэтому она больше не испытывала жжения от смущения из-за присутствия Бренны в ее самом священном месте. Со своей стороны, Бренна, казалось, отказалась от попыток создать из Эйслинн изящный образ идеальной эйреанской аристократки. Короче говоря, ее мать.

По крайней мере, так было до тех пор, пока несколько месяцев назад честь и долг быть наследницей Дарроуленда не перешли к Эйслинн.

Она намеренно отвела свои мысли от этой изрытой колеями тропинки. Она уже много часов мучилась из-за этого — теперь ничего нельзя было поделать. Вопрос был решен, дело сделано.

И… она знала, что лучше не позволять эмоциям брать верх в присутствии Бренны.

Шателен отодвинула в сторону тяжелую связку ключей, свисавшую с ее пояса, и сунула руку в глубокий карман простого серого платья. Она достала сложенный пергамент с красной восковой печатью, чтобы вручить Эйслинн.

Эйслинн всегда ценила манеру Бренны обходиться без тонкостей, чтобы добраться до сути.

— Из Палаты, — сказала Бренна в качестве объяснения.

Сердце подпрыгнуло к горлу, Эйслинн взяла письмо, повертела его в руках. Действительно, она провела кончиком пальца по официальной печати Палаты — пестику и ступке, вставленной в три кольца.

Это не было похоже на другие письма от Джеррода, но, с другой стороны, каким бы отвратительным он ни был, ее брат был не совсем глуп. Он был известен тем, что менял тактику, когда понимал, что его стратегия не приводит к достижению цели.

Эйслинн встала и положила письмо в карман, ощутив его тяжесть в складках своей поношенной васильково-синей юбки.

Взгляд Бренны задержался на том месте, где исчезло письмо.

— Оно от Джеррода, — сказала она.

— Да, — Эйслинн не хотела ни обсуждать его дальше, ни тем более читать в присутствии Бренны. Она никогда не была близка с Джерродом, но он все еще оставался ее братом, и его действия и их последствия напрямую изменили ход жизни Эйслинн. Это было бременем, которое она все еще не могла принять в собственном сознании, поэтому она не хотела зрителей.

— Спасибо, что принесли мне его.

— Только что в спешке прибыл посыльный. И не обычный курьер из Палаты. Он настоял, чтобы письмо немедленно доставили твоему отцу.

— Значит он натворил неприятностей, — проворчала Эйслинн. Даже после всего, что он сделал и навлек на себя, Джеррод, по-видимому, просто не мог не быть ослом. — Спасибо тебе, Бренна. Я позабочусь, чтобы отец получил послание.

— Очень хорошо. Тем временем Хью желает обсудить с вами питание на неделю, четыре гильдмастера прислали свои жетоны с просьбой об аудиенции, и все еще нужно сделать приготовления к прибытию вассалов завтра на заседание совета.

Эйслинн прикусила щеку, ее раздражение угрожало взять верх. Задачи, которые нужно было сделать, никогда не заканчивались. Многие домашние обязанности легли на Бренну, и Эйслинн была благодарна, поскольку это означало, что у нее была некоторая надежда успевать за всем, что требовало ее внимания.

Хотя Джеррод был наследником до своего позора, он также был довольно бесполезен. У Эйслинн не было выбора, кроме как выступить в роли хозяйки замка, потому что, хотя она и не бралась за эти обязанности естественным образом, они все еще требовали выполнения, чтобы обеспечить благополучие всех в Дундуране и Дарроуленде. С официальным титулом наследницы на нее легло значительно больше ответственности — тем более, что она намеревалась посвятить себя этому делу, в отличие от своего брата.

— Я выполню просьбы Хью и гильдмастеров, пока буду искать отца.

— И как идут приготовления? Вассалы начнут прибывать завтра утром.

— Сделай все, что сможешь, я доверяю твоему мнению, — когда Бренна открыла рот, чтобы возразить, Эйслинн сказала: — Принеси мне к ужину все, что определенно требует моего внимания.