Кузнец (ЛП). Страница 14

Хакон стоял, немного ошарашенный, но сильно впечатленный.

Ее план был разумным — и даже лучше, это было определенно то, что он мог создать для хорошенькой наследницы.

Он слишком поздно понял, что она замолчала. Оторвав взгляд от этих тонких пальцев, которые водили по странице, он остановился на ее губах. Ее пухлые, розовые, неподвижные губы.

Наконец подняв на нее глаза, он обнаружил, что она снова смотрит в сторону, очередной румянец окрасил ее щеки, а лоб был испуганно нахмурен. Ему это сразу не понравилось, и он пожалел, что не может разгладить ее лоб большим пальцем.

— Прости меня, я… я волнуюсь, рассказывая о своих проектах.

— Ты увлечена, — утверждал он. — В этом нет ничего плохого.

Это вызвало у нее легкую улыбку, которую Хакон с жадностью принял. Судьба, чего бы он только не отдал, чтобы заслужить еще одну такую же.

— В замке, конечно, есть ножницы, но Морвен велела мне держаться подальше от ее хороших садовых инструментов — я, видите ли, слишком часто их одалживаю, всегда собираюсь вернуть, но что-то неизбежно случается, и… — она прочистила горло, — и мы должны уважать главного садовника, — еще одна робкая, почти самоироничная улыбка тронула ее губы. — Я подумала создать что-нибудь специально для кустовых роз. Они должны быть длинными и крепкими.

Мысль о леди Эйслинн, с ее теплой улыбкой и прекрасными руками, борющейся с колючими, разросшимися кустами роз, заставила его призадуматься.

— Неужели нет… кого-нибудь, кто мог бы это сделать? — спросил он, тщательно подбирая слова.

Ее улыбка стала печальной, заставив сердце Хакона стучать быстрее, чем ударник по наковальне.

— Да, в Дундуране полно опытных садовников, но это… — ее взгляд опустился, изящные пальцы теребили уголок блокнота в кожаном переплете. — Видишь ли, этот розовый сад моей матери. Никто не прикасался к нему с тех пор, как ее не стало.

Что-то тяжелое завибрировало между ребер Хакона. Ее печаль была очевидна, и ему это не понравилось.

Такая женщина, как она, никогда не должна знать печали.

— Вероятно, этого не стоит делать, — пробормотала леди Эйслинн почти про себя. — Я уверена, что от этого будет больше проблем, чем пользы. Я просто подумала…

Глубоко вздохнув, Хакон почувствовал, как боль в его собственном сердце тянется к ее.

— Я знаю, каково это — скучать по матери, миледи. Если это принесет вам хоть какое-то утешение, то это того стоит. Я помогу вам всем, чем смогу.

Ее сияющие львиные глаза посмотрели на него с пониманием, и что-то фундаментальное сдвинулось внутри Хакона.

— Правда? — прошептала она.

— Все, что угодно, миледи. Я сделаю все, что вам нужно.

К его облегчению, печаль в ней угасла, сменившись пылом, который он хотел бы схватить обеими руками и прижать к своей груди.

— Я ценю это, правда. У последнего кузнеца не было времени на мои проекты.

— Мое время принадлежит вам, — рот у него сам собой развязался, но он ничего не мог с собой поделать. Если это заставит ее улыбаться, он может пообещать что угодно.

Дверь кузницы распахнулась с громким хлопком, заставив даже Вульфа подпрыгнуть, и в комнату ввалился Фергас. Мужчина сделал несколько шагов внутрь, прежде чем увидел леди Эйслинн и Хакона, уставившихся на него.

— О, миледи, прошу прощения…

— Не нужно, Фергас. Прости, что побеспокоила тебя и твоего нового кузнеца. Мы просто обсуждали проект, — она бросила Хакону еще одну ослепительную улыбку через плечо. — Я вернусь завтра с более подробными планом для тебя?

— Конечно, миледи. Я также найду для вас несколько вариантов рукоятей.

Ее улыбка стала шире, и она крепко прижала к груди блокнот, заставив Хакона сильно позавидовать стопке бумаги.

— Джентльмены, — сказала она, кивнув, — тогда я пожелаю вам спокойной ночи.

— Спокойной ночи, миледи.

— Спокойной ночи, миледи.

Фергас тихо закрыл за ней дверь и, не теряя времени, бросил хмурый взгляд на Хакона.

— Ты чего пристаешь к наследнице?

Хакон нахмурился.

— Она пришла ко мне с просьбой.

— Значит, подковы еще не готовы? — его хмурый взгляд переместился через плечо Хакона, чтобы заметить незаконченные, несформованные железные прутья.

— Разве просьба леди Эйслинн не важнее?

Бушуя под своей большой бородой, Фергас, пошатываясь, побрел дальше в кузницу.

— У нее много проектов. Всегда что-то нужно, — тот хмурый взгляд вернулся, и Фергас указал им и предостерегающим мясистым пальцем на Хакона. — Держи свои щенячьи взгляды при себе и оставь леди в покое. Ее здесь очень любят, и никто не потерпит, чтобы с ней играли.

Из горла Хакона вырвалось рычание, и внезапно он понял, что это было за рычание — его некогда послушный зверь пробуждался к жизни.

Сердце Хакона снова заколотилось, хотя зверь внутри него звучал все громче.

— Я хочу только помочь ей, — сказал он Фергасу сквозь стиснутые зубы.

Он никогда не стал бы играть с такой женщиной, как леди Эйслинн. Такая женщина, как она, была создана только для добрых дел, для преданности, страсти и любви. Иметь такую пару, как леди Эйслинн…

Старый кузнец хмыкнул.

— Посмотрим, как ты поступишь. Лучше всего сейчас выяснить, где твое место и оставаться там.

Кулаки Хакона сжались, эмоции бурлили сильнее, чем расплавленные реки, которые текли глубоко под Калдебраком. Он знал, что старый кузнец пьян и всегда угрюм, но предупреждать его чтобы он держался подальше? Намекнуть, что он может причинить ей какую-либо боль?

Невозможно.

Его зверь — внутренний инстинкт, который заставлял всех сородичей-орков драться, трахаться и находить пару — собственнически зарычал. У некоторых сородичей были звери, которые доводили их до силы берсерка в битве; у других были звери, которые давали им источник сопереживания и понимания других, что делало их превосходными целителями. Его зверь никогда раньше не был таким сильным, даже когда годами тосковал по Фели.

Он думал, что, возможно, будучи полукровкой, зверь в нем тоже был только наполовину. Наполовину таким сильным.

Инстинкт, ревущий в его груди, ничего не чувствовал наполовину. Он был полон рычащей агрессией на другого самца, предостерегая его от своей…

У Хакона перехватило дыхание.

Нет. Нет, зверь не мог быть прав.

Она просто нравилась ему, ее быстрый ум и улыбка, вот и все.

Это… это не могло быть чем-то большим.

Однако рациональность ничего не значила для рычащего существа внутри. Несколько минут, проведенных в тепле леди Эйслинн Дарроу, и адский инстинкт был готов сделать заявления, которые были невозможны.

«Невозможно», сказал он себе.

«Нет ничего невозможного», прорычал он в ответ.

6



Эйслинн поблагодарила свою служанку, Фиа, когда рыжеволосая красавица поставила на стол как простые блюда для Эйслинн, так и сытную порцию ночного пиршества Хью для Меррика.

— Это все, миледи? — спросила Фиа, дерзко подмигнув карими глазами, и на ее щеках заплясали многочисленные веснушки.

Гибкая, высокая и уверенная в себе, рыжеволосая девушка легко улыбалась и шутила, излучая теплоту, которая успокаивала даже самую встревоженную аристократку. Они хорошо относились друг к другу, и Эйслинн считала Фиа своим ближайшим доверенным лицом.

Именно Фиа помогала Эйслинн выбрать, что надеть, когда требовалось нечто большее, чем простая юбка. Именно Фиа научила ее флиртовать и рассказала, о чем просить мужчину, чтобы доставить ей удовольствие. Именно Фиа заботилась о том, чтобы она поела, когда Эйслинн полностью забывала об этом, увлекшись разработкой нового проекта.

Эйслинн жила в постоянном страхе, что какой-нибудь красивый рыцарь наконец вскружит Фиа голову и увезет ее прочь. К счастью, на Фиа, казалось, не влияли ни мужчины, ни женщины — хотя ей определенно нравилось получать внимание от ухажеров.