Огненные стрелы (СИ). Страница 39

Буревестник был весь подобен сжатой пружине, его пальцы вцепились в подлокотники кресла так, что, казалось, дерево вот-вот потрескается, а фигура выражала полную готовность реализовать угрозу. Вот удивились бы бесконечные жалобщики и просители, которые жаждали внимания Наместника, если бы им на головы свалился орущий человек!

— И не подумаю, ваше высочество, — подобрался Гонзак, реагируя на резкую перемену настроения Аркана.

Он был умным человеком и понимал: волчонок превратился в матерого вожака, слова и дела которого имеют вес на всех землях подлунного мира, где живут люди. И поэтому опустил взгляд, признавал авторитет Буревестника.

— Я вижу, Арканы и Аквила нашли общий язык, — проговорил он гораздо более мирным тоном. — Надеюсь, что Первая Гавань и Аскерон до сих пор союзники?

— К чему эти вопросы? Их задаёт старый шпион Диоклетиан Гонзак или Гонорий Фрагонар — родственник Люция Фрагонара? — уточнил Рем, потихоньку остывая.

— И то, и другое, ваше высочество. Вы набираете людей, платите им большие деньги, и платите золотом! Корабли из Аскерона вторую неделю прибывают в Тулламору, а это — пять дней морем до Первой Гавани…

Нет-нет да и закрадывались мысли в головы глав Великих Семей Юго-Востока о том, что Арканы решили подмять под себя все населённые ортодоксами земли, и Гонзак эти подозрения только что аккуратно обозначил.

— Все ортодоксы — братья мне, и я буду при всякой возможности защищать их от чудищ, демонов, фоморов и иноверцев, как делал это в Аскероне, Кесарии и на Сафате, — отчеканил Буревестник. — Но только в том случае, если они сами захотят, чтобы им помогли. Помогите мне помочь вам! Вот чего я прошу. А их высочества князья Юго-Востока вместо этого явно собираются устроить коллективный суицид, убив себя и свои войска об объединенную армию узурпатора Краузе! Ничего более идиотского, чем вывести свои дружины верх по течению Рубона Великого и придумать было нельзя! Подумать только — двести верст от границы! Там выжженая земля! Эти ваши Фрагонары, Корнелии и Бергандали что, всерьез думают взять с собой припасов на два месяца? Тащить их от Первой Гавани на горбу? А дальше что? Или наладят снабжение от своих доменов? Ни у кого из них нет кораблей, способных шнырять вверх и вниз по течению с достаточной скоростью!

Диоклетиан Гонзак поперхнулся. Эта операция готовилась в строжайшей тайне — по крайней мере ему и всем князьям так казалось. Они рассчитывали встретить врага в узком месте, и дать ему бой на дальних подступах к владениям ортодоксов, и убить столько рыцарей и солдат противника, сколько потребуется для того, чтобы продолжать поход не имело смысла. И вот теперь этот герцог с другого края материка так презрительно говорит об этом! Значит — ему известно о замысле трех властителей Юго-Востока! То есть, и Краузе, и дю Массакр, и кто угодно ещё могут знать о походе ортодоксов!

Конечно, Гонзаку и в голову не могло прийти, что у Аркана в разведке работает натуральный пеликан, а по почтовому ведомству проходит несколько сотен черных дроздов… Да и возможности Черных Птиц Эадора Нилэндэйла спецслужбы юго-восточных ортодоксов представляли себе весьма приблизительно, как и размеры агентурной сети Гавора Коробейника.

— У Краузе сто тысяч человек, вооружённых и экипированных. Они выдвинутся вниз по Рубону Великому, после того, как наполнят военные магазины вдоль реки зерном. Сто тысяч! Скажите мне, многомудрый бывший шеф имперской тайной службы: кто встанет на стенах Первой Гавани, когда рыцари узурпатора провезут вокруг города на копьях головы ваших князей? — мрачно спросил Аркан.

Диоклетиан меланхолично молчал, подавленный. Он мог только надеяться, что у герцога Аскеронского, прозванного Буревестником, есть ответ на этот вопрос.

Неделя относительного спокойствия, в ходе которой Аркан занимался составлением списков личного состава будущего корпуса, накоплением на складах Тулламоры достаточных запасов продовольствия и снаряжения, бесконечной перепиской с Аскероном, Цитаделью Ордена и другими корреспондентами: Доль Наядой, Низац Роском, Байарадом. Неутомимые дрозды приносили сообщения с Рубона Великого, где несли свой дозор Черные Птицы Эадора.

Вместе с Зайчишкой они пытались разгадать загадки Мамерка Пустельги: тайну пляшущих человечков, стихов Хаямия, штрихов и точек. Двигалось дело и с планом: в Публичной библиотеке удалось найти подробный план Первой Гавани, правда — трехсотлетней давности, но Габриель логично предплоложила, что если и спрятаны где-то артефакты прежних, то в здании весьма старинном, или — стоящем на древнем фундаменте. Путем банального сравнения чертежа Мамерка и верхних проекций построек самых старых особняков, церквей и административных зданий — наметили четыре подходящих объекта для поисков на месте. «Под хвостом у льва» — это было написано совершенно недвусмысленно, так что Аркан рассчитывал путем банального осмотра найти в одном из зданий льва и разобраться, какое отношение к этому имеет Хайям и пляшущие человечки. А может быть и не имеют вовсе: Пустельга был тем еще оригиналом, и каждый из листков зеленой папки мог оказаться ключом к отдельной тайне!

Прошла относительно спокойная неделя — и события посыпались как из рога изобилия. И первым в их череде стало явление в апартаменты четы Арканов легендарного вождя Ёррина Сверкера — с всклокоченной бородой, а еще — с большим изжелта-синим бланшем под левым глазом. Но при этом гном выглядел весьма бодрым и энергичным:

— Я нашел ее! — закричал он с ходу. — Я нашел жену!

— Та-а-ак! — откладывая бумаги в сторону, повернулся к другу Аркан. — А ну, рассказывай.

— О-о-о-о! Это мифическая женщина, я тебя уверяю! — забегал по комнате гном. — Мы созданы друг для друга.

— Так-так… Легендарный вождь и мифическая женщина, да? — усмехнулся Рем. — Мне нужны подробности.

— Будут тебе подробности! Такие подробности, что ты с ума сойдешь, — многозначительно поднял палец Сверкер. — Итак, слушай: она печет и продает блины в закусочной на перекрестке, у особняка твоего этого Доэрти! Вот!

— И что? — не мог понять Рем.

Но тут включилась Габи, которая тут же, у подоконника читала какой-то огромный том по старинным шифрам и тайным письменам, бывшими в ходу у прежних:

— Ой-ей! Ёррин, это ведь кхазадская женщина, верно?

— О-о-о-о да! Самая настоящая кхазадская женщина, красивая и сильная — вон какой бланш мне поставила! Очень мощная женщина, очень! — он потирал руки, поглядывая на Аркана.

— И она печет блины на перекрестке? — Зайчишка вскочила с места. — Прямо вот так, стоит за прилавком и средь бела дня печет?

— Да-а-а-а! — гном обрадовался, что хоть кто-то его тут понимает и подскочил к Габи. — На свежем воздухе печет!

— Да что вы двое заладили… — возмутился Рем, а потом его глаза округлились: — Подождите-ка! То есть кхазадка в Претории, чуть ли не под открытым небом стоит себе и блинчики готовит?

— Я же говорю! Мифическая женщина!!! — едва ли не до потолка подпрыгнул гном. — Вот! Да! Ты понимаешь, что я обязательно должен на ней жениться! Пойдем, ты скажешь ей об этом.

— Я-а-а-а? — удивлению Рема не было предела.

— Конечно! Не могу же я сам себя нахваливать, это — дело друзей, — как нечто само собой разумеющееся пояснил лидер клана Сверкеров.

— А бланш она тебе… — Габи уже подобралась к нему с какой-то алхимической примочкой, надеясь поспособствовать рассасыванию гематомы и снятию отека.

— А, это я лишнего себе позволил, ну… Понимаешь, после того как мы это… Ну… В обоюдоприятственном смысле… Так я с утра хотел подлечиться, ибо голова страшно болела, встал с кровати, пошел на кухню, нашел на полочке выпивку — маленькую бутылочку. И отхлебнул! А это не выпивка оказалась, а какое-то то ли жидкое мыло, то ли моющая жижа, я как-то не разбирался…

— И что?

— И выплюнул!

— И-и-и-и…?

— На пол выплюнул! А она проснулась — и врезала мне, представь!

Аркан помотал головой. Брачные игры кхазадов ему доселе были неведомы, однако ситуация вырисовывалась трагикомическая. Гном же восхищенно поцокал языком, не мешая при этом Габи наносить на пострадавшую часть своего лица целебный состав: