Княжество Семиречье (СИ). Страница 43
— И что вы? Купили что? — я кивнул на, почти пустые, санки, на дне которых лежал совсем небольшой сверток.
— Да что мы купили — ниток немного, а то прохудились совсем, да соль, потому как ту, что туземцы привозят, в пищу употреблять совсем невозможно. Она не сколько соленая, сколько горькая и вся пища после нее сильно горчит…
— Интересные дела у вас, отцы, творятся. — я поднял сетку накомарника, все равно меня комары и прочий гнус не кусали. Вились вокруг и, обиженно жужжа, улетали в поисках более легкой добычи.
— Приблудной девкой законную жену, вернее, теперь вдову покойного князя называют только враги, что князя извели и теперь пытаются весь народ, что княжество населяет, разорить, деньги все из княжества высосать и в разорении все оставить. А вдова покойного князя, княгиня Ванда Гамаюновна сюда идет с кораблями военными и воинской силой, дабы в княжестве должный порядок установить…
— Это, мил человек, не знаем, как тебя звать –величать, конечно хорошо, и если княгиня твоя все положенные бумаги имеет, то народ ее конечно примет. — охотники опять переглянулись: — Ты нам только скажи, как нам зимы пережить при таких ценах. Налоги собрали, деньжат у народа осталось немного, только на эти копейки ничего не укупишь у англичанина…
Понятно. Опять блокада, удушение конкурентов и опять англичанка гадит. Только все еще усугубляется срывом «северного завоза».
— Мужики! — я сунул руку в карман и побренчал монетами: — А давайте вы меня в поселок проводите, покажите, расскажите, что там и где, потом где-нибудь посидим с вами, выпьем, я угощаю. И вы мне про местное житье –бытье поведаете, как и с чего живете, что за товары в лавку нужно до ледостава завести и по какой цене продавать, чтобы население неудобство не испытывало и к власти уважение имело.
Городок Самарово. Какая-то лачуга.
Мои новые друзья, которые назвались Желаном и Васильком, привели меня к своему знакомцу, представленному как Тихомир после экскурсии по территории города. И теперь потребляя вонючую жижу, которую местные считали за брагу, и заедая эту брагу ягодой и слабосоленой рыбой, которая еще утром плескалась в водах Иртыша, я понимал, что мы с Вандой очень сильно попали. Пока девушка металась по стране, спасаясь от убийц, на огромных территориях княжества творился полнейший бедлам. Поставки товаров в лавки, осуществляемые до этого княжескими судами, были сорваны, по причине, что капитанам не давались деньги на закупки заказанных товаров, ссылаясь на то, что новая полюбовница покойного князя обчистила казну. С некоторыми лавочниками случились разные неприятности –кто на рыбалке утонул, а кто пропал, пойдя по ягоды. Единственным ручейком, что поставляли необходимое местным обывателям были британские суда, что приходили с Севера, но и цены за британский товар выросли в несколько раз. А ведь север, что русские, что местные племена нуждались во множестве видов товаров, на Севере ни ткани, ни металлы не производили, ни хлеб, ни картошка, ни капуста здесь не росли. Порох и свинец были привозными, и так чего ни возьмись, ничего нет. Соболиными шкурками сыт не будешь, а если питаться одной рыбой и олениной, то быстро протянешь ноги. И так со всем, чего не возьмись. А народ здесь очень себе на уме, не боящийся ни Богов, ни чертей, ни белых медведей, а сюда плывет та самая, «распутная девка», что якобы обчистила княжеские кладовые и сорвав подвоз всего необходимого, обрекла местных на обнищание и гибель. И если торговые лавки вновь не откроются, а их полки и лари не заполняться товарами по привычным ценам, никто не будет разбираться, жена это или любовница, брала она деньги или нет. Быстренько назначат Ванду виноватой во всех бедах и рано или поздно расправятся с ней, несмотря на любую охрану.
Городок Самарово. Пристань
Встал я сегодня очень рано и в очень плохом настроении. Если против похмелья, которым сейчас страдали мои вчерашние собутыльники, что вповалку лежали на земляном полу избы Тихомира, мой организм легко защищался примитивным заклинанием, то от всех остальных составляющих этой браги я просто отравился. С трудом утихомирив свой ревущий и бурлящий желудок, я встал с лавки, которую мне выделили из уважения, обвел покрасневшими глазами тесную избу. Из-за большой печи выглянула испуганная хозяйка, что с раннего утра хлопотала в бабьем углу. Увидев, что «важный человек» изволил пробудиться, замотанная в платок женская фигура с поклоном подала мне, вырезанную из цельного дерева, какую-то жидкость, оказавшуюся весьма годным рассолом. Сунув женщине в ладонь серебряный гривенник, я потянулся, вышел во двор, где, за отсутствием туалета, даже в виде дощатой будки, облегчился в заросли лопуха, после чего вернулся в избу и принялся будить своих собутыльников.
Свое помятое воинство на пристань я смог вывести только через полтора часа. Люди, вчера рвавшие у себя на груди ветхие рубахи и клявшиеся всеми клятвами, утром порвать в клочки проклятых англичашек, сегодня выглядели, как живые мертвецы. Но, тем не менее, молча собрались, подпоясались, выпили два жбана того же рассола, после чего разбежались, через десять минут вернувшись при оружии. Не знаю, способны ли стрелять их разномастные карамультуки, что, при размещении на выставке, могли заменить экспозицию «История развития ручного огнестрельного оружия на протяжении трех веков», но выглядели парни грозно, если смотреть издалека.
Первым делом, меня повели к общественному амбару, где хранились налоговые отчисления всего округа, сданные в своей натуральной форме. Честно говоря, этот сарай я хотел осмотреть еще ночью, и мы даже ходили на берег, запалив пару факелов, чтобы его срочно разыскать, но почему-то не нашли. Реку нашли, причал нашли, а вот сарай, что располагался в двух шагах от причала, почему-то, не нашли. Волшба какая-то, честное слово, не иначе.
Ну, при утреннем солнышке мне сарай конечно показали, и сейчас я пытался, через щель между, закрытыми на амбарный замок, створками ворот, рассмотреть, что же там, в сарае, хранится.
— И не надо, почтенный господин там ничего выглядывать. — позади меня остановился еще один покачивающийся абориген, выглядевший ничем не лучше моих собутыльников: — Все равно вы там ничего не разглядите…
— Это еще почему? — Удивился я: — У меня зрение очень острое…
— Да без разницы, какое у господина зрение…- абориген шатался с закрытыми глазами, но говорил четко: — Если из сарая все вывезли еще позавчера.
— Как вывезли? Кто посмел? — я хотел начать трясти гонца плохих новостей за грудки, но понял, что у него или оторвется голова, или порвется ветхая, заштопанная в десятке мест, рубаха.
— А я знаю? — резонно ответил мне мужик: — Я здесь ночной сторож. Был. Позавчера вечером вышел на службу, а мне староста сказал, что сарай пустой и в моей службе поселок более не нуждается. Вот я и пью.
— За мной. — скомандовал я своему воинству: — К дому старосты. И покажите кто-нибудь дорогу.
Разговор со старостой не задался.
Из добротной избы вышел мужик, лет сорока, одетый вполне прилично, а когда я, перед началом разговора, представился.
Не успел я закончить перечислять свои титулы, как местный голова дерзко прервал меня, заметив, что никаких великих князей в их ебенях никогда не было и ни будет, а перед собой он видит какого-то проходимца, что собрал местных пьяниц и теперь, дерзко, пытается что-то обманом получить у законной власти…
Я вам говорил, что водка и брага — это зло?
Если бы я столько не выпил вчера. Я был бы более адекватным, но, что сделано, то сделано… В общем, я повел себя совершенно неправильно. Привыкнув к легким победам, я сообщил старосте, что раз у него плохое зрение, и он не видит перед собой великого князя, значит я назначаю муниципальные перевыборы, в ходе которых мы выберем более зоркого главу муниципалитета…
Видимо, я слишком расслабленно тянул из кобуры свой револьвер. Во всяком случае злобный староста успел достать из складок армяка какую-то ручную бомбарду чудовищного калибра, выстрелить в меня и даже попасть. Моя магическая защита сработала штатно, отфутболив это ядро в рикошет, но только впервые сработала отдача, которая лягнула меня, как лошадь своим копытом, так, что мою светлость отбросило назад на пару шагов.