Это сделал Сайман. Страница 8

– Такие дела, – пробормотал он и шагнул в кабинет. – Нашел что-то интересное, а, Василий Егорович?

Филиппов не раз видел Арсения Вишнякова на фото в СМИ. Высокий, уверенный в себе мужчина с аккуратной «чеховской» бородкой, он носил очки в тонкой золотой оправе – скорее для придания значимости, чем ввиду плохого зрения, был в довольно неплохой физической форме, не брезговал пробежками по утрам и регулярными занятиями спортом.

Сидевший за рабочим столом человек определенно походил на Вишнякова.

Установление личностей убитых – один из ключевых моментов первой стадии расследования, личность определяет круг подозреваемых, мотивы и цели преступления. Когда жертвами становятся публичные люди, соблазн сразу указывать в протоколе их имена очень велик. Однако схожая внешность, одежда, маникюр или прическа могут ввести в заблуждение следствие, чем не раз пользовались преступники. Одежду можно имитировать, внешность исказить макияжем или операцией. Да и после смерти внешность человека меняется… Так что, с уверенностью утверждать, что сидевший за столом покойник, действительно, Вишняков, можно было только после проведения генетической экспертизы. Сейчас же он – мужчина сорока пяти или пятидесяти лет на вид, брюнет худощавого телосложения.

К этому моменту Яблочкин завершил описание трупа, его одежды и приметных черт вроде крохотного шрама над бровью, указал положение тела и предметов вокруг, сделал необходимые для протокола замеры – все это было сделано с помощью технических средств, когда помещение исследовали дроны. Но процедура требовала подтверждения и уточнения данных, чем, собственно, и занимался подполковник Яблочкин, сверяясь с данными технического протокола.

– Похоже, застрелился, – он кивнул на тело и сверился с данными судмедэксперта. – Выстрел с близкого расстояния, выходного пулевого отверстия не наблюдается…

Вишняков сидел, откинув голову на подголовник, в виске, у основания надбровной дуги, темнело небольшое входное пулевое отверстие с полукругом ожога на коже. Рука опущена на подлокотник, пистолет, вероятно, ставший орудием преступления, валялся тут же, у ножки стола.

Филиппов обратил внимание на расположение кресла: оно оказалось развернуто к панорамному окну, за которым открывался красивый вид на сад и Северную слободу. Вишняков перед тем, как застрелиться, любовался живописным видом? Или кресло развернулось после его смерти?

Он подошел к столу, встал за спиной погибшего и окинул взглядом кабинет.

Справа – стеллаж с книгами. В основном, по нейробиологии и нейромодуляции. Несколько томиков были пристроены довольно неаккуратно, в спешке, будто бы их вернули на полку второпях, сунув на более-менее свободные места. Это были труды Лосевского о психологии сознания и об особенностях адаптации нейросетей к логике биологического существа. Довольно популярные и спорные труды – Лосевский считал, что сознание человека и андроида не может быть полностью идентичным, так как в основе лежат разные биологические процессы. Ученого подняли на смех, потому что наличие сознания у андроидов академической наукой отрицалось полностью, тем более – сознания, основанного на биологических процессах, а в научных кругах его имя быстро стало табуированным. Тем более странно, что в кабинете Вишнякова, одного из основных оппонентов Лосевского, они оказались в непосредственной близости от рабочего места. Более того, читаны совершенно недавно и вполне увлеченно – корешок был потрепан, а из текста торчали разноцветные закладки.

Филиппов снял с полки одну из книг, наиболее зачитанную, и просмотрел выделенные Вишняковым пометки: глава о программном коде искусственного интеллекта, сравнительный анализ мозговой активности человека и андроида, ссылки на статьи зарубежных коллег. Филиппов поманил к себе зависшего под потолком дрона, дал команду зафиксировать обнаруженные данные, а сами книги передал криминалистами для работы – хорошо бы знать, как давно были сделаны эти правки и кем.

Перед Вишняковым лежал распахнутый ежедневник. Филиппов достал из кармана свою банковскую карту, аккуратно коснувшись с ее помощью ребра бумажного листка приподнял его и перевернул страницу – на ближайшие два дня, действительно, была запланирована поездка с семьей, все встречи оказались перенесены. А вот на послезавтра запланировано заседание ученого совета НИИ антропоморфизма, на котором Вишняков планировал быть – на полях, около отметки о времени начала мероприятия, стоял алый восклицательный знак и написано размашистым почерком «Т.А.Л. будет». Что обозначает это сокращение? Аббревиатура? Код? Инициалы? Филиппов посмотрел на потрепанный томик с монографией Лосевского. Его звали Тимур Альбертович. Он и есть этот самый «Т.А.Л.», который будет на заседании? Филиппов выделил эту информацию в протоколе и поставил отметку: «Проверить!». Эту информацию, действительно, стоило проверить. И узнать, общался ли убитый с Лосевским и как давно.

На столе лежали в беспорядке бумаги – Филиппов сдвинул их уголком банковской карты. Распечатки, вероятно, будущей речи, с многочисленными пометками и правками, оставленными тем же почерком, что и записи в ежедневнике. Федот Валерьевич заметил несколько графиков, распечатанных отдельно и отложенных под основную стопку документов. Среди них значились документы из НИИ экспериментальной имплантологии.

– Василий Егорович, надо эти документы зафиксировать.

– Будешь изучать? – Яблочкин усмехнулся.

– А куда я денусь…

Он заглянул под стол и посмотрел в мусорную корзину. Та оказалась пуста.

Филиппов распрямился и окинул взглядом кабинет еще раз. Предельно аккуратный, с педантично расставленными книгами и предметами интерьера, он характеризовал Вишнякова как очень сдержанного и внимательного человека, привыкшего к чистоте и порядку. Даже правки, которые он вносил в черновик своей работы, были написаны аккуратно, ровным, разборчивым почерком. Однако его стол был завален документами, книги – исписаны и поставлены не по порядку… Вишняков волновался, когда работал над текстом? Он был раздражен чем-то?

– Может, он просто торопился? – ответил ему Яблочкин.

Федот Валерьевич смутился – оказалось, он задумался и проговорил последние фразу вслух.

– Так торопился, что даже не поторопил супругу? Анна в домашнем комплекте, если ты не заметил, кофеек собиралась пить на втором этаже.

Яблочкин нахмурился:

– Да, кстати. У парней, сыновей Вишнякова, тоже сумки не собраны.

Филиппов поднял вверх указательный палец:

– Вот именно… И это довольно странно, учитывая показания домоправительницы и отметки в ежедневнике убитого… Они собирались в поездку, но почему-то вовремя не выехали.

– Может, перенесли время выезда? Поэтому все занимались привычными делами?

– Владислава Ивановна сказала, что они очень дорожили совместным отдыхом. Значит, должно было произойти нечто важное, чтобы в последний момент они отменили поездку.

– Не такой уж и последний – у парней сумки не собраны, они еще и не собирались никуда ехать.

Филиппов кивнул – он тоже об этом думал.

Он толкнул компьютерную мышь, та ожила, подсветившись ярко-голубым. Ожил и экран компьютера, открыв диалоговое окно и файл, над которым работал Арсений Вишняков. Федот Валерьевич просмотрел открытые вкладки – список продуктов, сайт туристического агентства «Адвенче», реестр допуска в лабораторию НИИ… Он просмотрел последние открытые документы.

– А вот это уже интересно. – Филиппов склонился к монитору: на нем значилась электронная запись, из которой выходило, что Вишняков назначил кому-то встречу, и она проходила ровно в тот момент, когда ученый, согласно предварительным данным, выстрелил себе в голову.

Глава 4. Первые улики

Пройдя на второй этаж, Филиппов зашел в комнату старшего из сыновей Вишняковых, Николая. Парню было чуть больше двадцати, на фото, которые помнил Федот Валерьевич, – видный парень спортивного телосложения. Собственно, это было все, что можно было сказать о парне, ничем примечательным Николай Вишняков не отличился.