Шпионаж и любовь. Страница 52

На холмах Веркора восторженные партизаны буквально кричали от радости. «Небо было заполнено сотнями самолетов союзников, сверкающих на солнце», – записал один. Самолеты летят над взлетно-посадочной полосой, фиксируя свои позиции, а затем снова кружат, пролетая низко и «рассеивая сотни парашютов, которые разрываются в голубом небе, как венчик белых цветов, радостно спускаясь… это было великолепное чувство!»; «Великолепное зрелище! – писал в дневнике другой. – Шум заполнил все плато и, должно быть, его услышали на равнине Баланс» [2]. Затем самолеты покачали крыльями в знак приветствия, отбрасывая солнечные блики, и «скрылись в облаках». В этой вылазке было сброшено больше контейнеров, чем за все предыдущие месяцы, в общей сложности более тысячи, помимо пистолетов-пулеметов «Стен», там были боеприпасы и одежда, коробки кукурузных хлопьев и блоки американских сигарет, перевязанные трехцветными лентами и надписями: «Браво, парни. Vive la France! [90] » [3].

Но доставка грузов произошла при дневном свете, «парашюты адски заметны на фоне неба», – с горечью прокомментировал Фрэнсис [4]. В течение получаса немецкий самолет-разведчик пролетел над районом рейда и обстрелял зону падения контейнеров. Все побежали в укрытия, кроме Кристины, которая, как рассказывала позднее Сильвиана, глядела на него, прикрыв глаза от солнца, и «выглядела настолько безмятежной и безразличной», что окружающие ее люди едва ли не усомнились в собственной реакции [5]. Полчаса спустя появились еще два истребителя, на этот раз они направлялись к холмам. «Les Amerlots! [91] » – закричали некоторые [6]. Только когда стали хорошо различимы свастики на фюзеляже, маки поняли, что это уже не союзники. Самолеты летели совсем низко, скользя над крышами города Веркор и обстреливая улицы из пулеметов. Затем последовало семь часов бомбежек. В Вассьё-ан-Веркор под зажигательные бомбы попали школьники, пламя взлетало в воздух на тридцать метров, но большинству жителей удалось спрятаться в подвалах и местных пещерах. Когда они осмелились выйти снова, в одиннадцать часов вечера, «город был разрушен», обломки и тела лежали кучами там, где в то утро стояли дома, церковь и местная булочная, а плато Веркор было окружено войсками вермахта [7].

Веркор представляет собой огромное синевато-серое известняковое плато в форме наконечника стрелы, длиной около сорока миль, шириной восемнадцать [92] и местами достигающее высоты 1000 м. Эта возвышенность, расположенная между департаментами Дром и Изер, соединяет четыре основных транспортных маршрута из Гренобля в Экс-ан-Прованс, Марсель и Ниццу. Потрясающе красивое плато с большинства сторон ограничено меловыми утесами; кое-где пейзаж почти идеально альпийский. Огромные речные ущелья и густые буковые и сосновые леса, в которых водится дикая серна, окружают несколько небольших деревень с богатыми садами и сельскохозяйственными угодьями, а многочисленные скальные выходы скрывают под собой обширные пещеры. Трудно представить лучшую территорию для действий растущей подпольной армии.

К началу 1943 года сокращение рабочей силы в Германии привело к невозможности удовлетворить производственные потребности. Нацисты уже пригнали польских рабочих, которые прилагали большие усилия, чтобы свести до минимума свою эффективность, и старались по возможности отсылать продукцию польскому подполью. 15 февраля 1943 года Германия ввела в действие во Франции Службу принудительного труда (Service du Travail Obligatoire, или STO), чтобы подключить французские трудовые ресурсы. Веркор, который уже использовался в качестве учебной базы для местных групп Сопротивления, теперь как магнит притягивал тысячи молодых французов, избегавших призыва на принудительные работы в Германии или даже отправки на русский фронт. Многие разбили лагеря среди густых лесов на плато Веркор. Им не платили, у них не было фальшивых документов или карточек, да и оставленные ими семьи нужно было каким-то образом поддерживать. Большинство этих беглецов носило гражданскую одежду: тяжелые башмаки, мешковатые брюки и джемперы поверх рубашек без ворота, а также темно-синие береты или кепки. Другие были одеты в линялые полосатые костюмы или старую форму, оставшуюся с прошлой войны. У некоторых не было обуви, и приходилось шить мокасины из прочного парашютного шелка. Поначалу оружия тоже не хватало, но они сумели сформировать отряды с сильной системой командования и связи, организовали поставки продовольствия, одежды и оборудования через местных фермеров и существующие сети Сопротивления, а собак научили лаять, когда на дальних склонах появлялись незнакомцы. Французские партизаны-маки стали реальностью.

В мае 1943 года в горах было несколько сотен маки. «У Веркора есть прекрасно организованная армия, – сообщил Фрэнсис в Лондон, – но им нужно дальнобойное и противотанковое оружие» [8]. Реакция была неоднозначной. Опыт Югославии уже продемонстрировал способность вермахта эффективно бороться с партизанскими силами, и тем не менее в Веркоре были явно созданы значительные силы Сопротивления, которые могли бы оказать чрезвычайно ценную помощь союзникам, препятствуя коммуникационным линиям нацистов и передвижению их войск. В результате решили снабдить маки стрелковым оружием, которое переправляли в горы пешком или на фермерских тележках, но, к сильному разочарованию французов, тяжелого вооружения не последовало.

У Фрэнсиса тоже были смешанные чувства к маки. С одной стороны, он признавал их потенциал в качестве партизанской армии, которая, организованная в небольшие группы, вооруженная и обученная, могла бы проводить эффективные диверсии и нападения из засады. С этой целью он связался с местными лидерами Французских внутренних сил (.Forces Frangaises de I'Interieur или FFI), хорошо организованного французского Сопротивления, лояльного де Голлю, чтобы давать советы и инструкции по использованию пистолетов-пулеметов «Стен» и револьверов. Он даже одолжил им Альбераи его радио. Но, с другой стороны, Фрэнсис критиковал эту армию-в-ожидании, полагая, что было бы полезнее, пусть и опаснее, оставаться в домах, подрывать поезда ночью, а затем возвращаться на работу, как обычно, на следующий день, «чем сидеть в лесу и вести себя, как бойскауты» [9]. Тем не менее к концу 1943 года в регионе было уже восемь больших лагерей, каждый из которых насчитывал от восьмидесяти до ста человек, ночевавших в наспех построенных хижинах, под навесами или в палатках из парашютного шелка, и еще сотни, живущих в хижинах пастухов, в деревнях или на местных фермах по всему плато Веркор.

Насколько это было возможно, Фрэнсис решил разделить свою диверсионную сеть «Жокей», поощряя маки развиваться в том же духе. Он чувствовал, что ценность плато Веркор заключается главным образом в его потенциале в качестве места высадки союзников и как укрытие для теневой армии, способной неоднократно атаковать немецкие войска в сотнях разных мест, так что никто не сможет предсказать, где и когда произойдет новая атака. В конце концов, основной принцип партизанской войны заключался в том, чтобы никогда не пытаться удержать позицию, а наносить наибольший урон и исчезать. Кроме того, агентам УСО было поручено проявлять «особую осторожность… чтобы избежать преждевременного масштабного восстания патриотов» [10]. Однако к осени 1943 года французы начали работать над более глобальным планом. Плато Веркор теперь называли «неприступной цитаделью», которая должна стать свободной территорией до прибытия подкреплений союзников [11]. Весной 1944 года по эфиру Би-би-си пришло известие, что генерал де Голль лично одобрил эту идею, и около 4 000 десантников будут сброшено в Веркор в ближайшее время. В течение нескольких оптимистичных недель на плато были подготовлены зоны приема десанта, как ни странно, названные по имени канцелярских товаров. «Точилка для карандашей» предназначалась для парашютистов из Алжира, «циркуль» – для десанта из Великобритании, а «папье-маше», «скотч» и «нож для бумаги» были общедоступными. В то же время, подстегиваемые обещаниями де Голля, а также верой в неприступность отвесных скал, которые образовывали естественный защитный барьер между внутренним пространством Веркора и окружающей сельской местностью, маки становились все более дерзкими в своих диверсионных операциях. Они не только захватывали партии продовольствия и топлива, но подрывали железнодорожные пути, мосты, телефонные и телеграфные кабели, опоры электропередач, а ключевые дороги были заблокированы, для чего вырубили аллеи из тысяч деревьев, посаженных по приказу Наполеона более ста лет назад для обеспечения тени для марширующих солдат.