Зодчий. Книга II (СИ). Страница 50

— Приди в себя, Турбин!

Алевтина упала на землю, не сводя взгляда с Турбина, и мой охранник едва не бросился на помощь.

— Да соберись ты! — одёрнул я его.

Воздушник закивал отстранённо, но продолжал пялиться на убитую.

— Давай, доблесть, двигайся сам! — просипел я витязю, пытаюсь его поднять. Снегов и так-то был немаленьким, а тут ещё и боевой доспех. Плюс топор, который крепился цепью к пластикоровому наручу и волочился следом, будто уставшая от прогулки собачка, которую тащит за собой не менее уставший хозяин. Пришлось прибегать к магии.

Под усилителями и земельным аспектом я без труда подхватил товарища, едва передвигающего ногами. Турбин сразу отступил в сторону, понимая, что будет скорее мешать. Ночь сверкала огнями, ревела и наполнялась проклятьями. Тварь Изнанки гоняла людей Игнатьева, будто собака стаю котят, с восторженным воем раздирая то одного бойца, то другого. Бо́льшая часть его жертв бросилась наутёк сразу, так как не обладали даром, и тупое животное, ведомое инстинктами, погналось за убегающими. Вспышки огня гасли на теле монстра, ледяные стрелы пронзали изменённую плоть, но бронированный горжет защищал самое важное у чудища — голову. Так что пока Скверна одерживала верх.

Я протащил витязя через небольшой проход между двумя штабелей с гниющими брёвнами. Земля в мешочке усилителя нагрелась почти сразу. Так, секунду на передых, иначе запасов не хватит.

— Найди Капелюша! — приказал я топчущемуся рядом Турбину, и воздушник молча кивнул и растворился в ночи. Я огляделся по сторонам. Тварь сыграла важную роль, забрав всё внимание на себя. Жалкий Зодчий — это вам не порождение Скверны. И это, не стану скрывать, замечательно. Так, пошли дальше. Помогая идти витязю, я вытащил рацию:

— Вепрь, на связь!

Молчание.

— Муэ… — сказал вдруг Снегов, и его вырвало. Я едва уклонился, а затем чудом удержал падающего воина. Усилитель на груди уже натурально жёг, и в любой момент должен был прийти в негодность.

— Вепрь, на связь! Приём! — повторил я.

Охотники молчали. Мобильного телефона у их командира нет, Тень осталась в лагере за старшую, а больше у меня ничьих координат не имелось. Ладно. Я мысленно разблокировал свой смартфон, набрал сообщение и отправил девушке:

«Кащей предатель! Срочно найди отца и предупреди!»

Снова кто-то заверещал от боли, и это крик сначала поднялся в небо, а затем удалился и закончился треском сучьев. Тварь Изнанки взревела от радости, а потом завизжала от боли.

— В голову бейте! В голову! — заорал кто-то.

Так, потащили дальше.

Я устроил витязя за большим деревом, метрах в ста от лесозаготовки. Случилось это ровно в тот момент, когда треснул усилитель. Повезло, что не раньше. Так как я едва спину не сорвал, устраивая бронированного воина.

— Никуда не уходи! — выдохнул я осоловевшему витязю.

— Муэ… — ответил Снегов, снова накренившись. Этот опять отвоевался. Судьба умельцев незавидна. До старости если и доживают, то с вконец расшатанным здоровьем. А ведь он и так-то отбитый был на голову. Что теперь-то будет?

— Постарайся не умереть, ладно? — попросил я, понимая, что он меня не слышит, а затем поспешил к тому месту, где мы потеряли Капелюша.

Во вспышке огня я увидел, что монстр Изнанки припал на одно колено и вслепую размахивает лапами-мечами. На фоне огня мелькали человеческие силуэты. Кажется, скоро тварь закончится. А значит, надо спешить.

Телохранителей я отыскал быстро: помог знакомый силуэт Турбина. Воздушник склонился над телом товарища, и я перешёл на бег. Где-то здесь ещё и Володин валяется. Надеюсь, в пылу схватки до него никто не добрался. Вот только рисковать и вытаскивать горе-семьянина я сейчас не собираюсь.

— Бей! — раздалось громовое со стороны сражающих. — Давай, Макс!

И в этот момент монстр Изнанки со сдавленным стоном упал. Попытался встать, опираясь на руку-меч, но уже знакомый молотобоец подскочил к павшему и обрушил на голову чудовища молот. Затем ещё раз, и ещё. Раз на пятый он отступил, и заорал на лежащее порождение Скверны, колотя себя по груди свободной рукой. Натуральный псих.

Ну что, как итог — от дружин Володина и Игнатьева осталось всего пять одарённых. Обычные бойцы разбежались почти в самом начале схватки с порождением Скверны, кто смог. Остальные были разбросаны по лесозаготовке. Некоторые — кусочками. Кажется, дальше уже нужно работать самостоятельно.

— Вытаскивай его, — сказал я Турбину и указал на Капелюша. Воздушник покачал головой, но ничего не ответил. В руке телохранителя был зажат меч.

— Зодчий! — послышался голос графа. — Ау⁈ Ты думаешь, это всё? Думаешь, ты отделался от меня?

Живой, зараза. Но это и хорошо. Мне очень не хотелось бы, чтобы ублюдок помер где-нибудь за кадром. Было бы неплохо присутствовать при его смерти. Потому что достал. Хуже комара ночью, честное слово.

— Зо-о-одчий! Ты где⁈ — издевательски продолжал Игнатьев.

— Забирай Капелюша и уходи, — приказал я Турбину.

— Никак нет, — нахмурился тот.

Я ткнул ему пальцем в сторону Снегова.

— Там лежит твой начальник, тут твой друг. Толку от тебя в бою уже не будет. Сам сказал что пустой. Сдохнешь ты — сдохнут и они. Всё ясно?

— Зо-о-о-одчий! Не прячься! — надрывался Игнатьев.

Враги шли в нашу сторону. Пока неторопливо, приходя в себя после сражения. Пять измученных одарённых и вредный граф.

— Я вас не оставлю! — упрямо повторил Турбин.

Я распрямился:

— Ты очень много со мной споришь, Андрей. И сейчас скорее помешаешь мне, чем поможешь. Хочешь принести пользу — вытащи Капелюша. Я разберусь с ними и вернусь.

— Но…

— Я всё сказал! — процедил я, и, удивительно, но это сработало. Воздушник подхватил бесчувственного Капелюша подмышки и потащил прочь.

Мне удалось пройти шагов двадцать, прежде чем Игнатьев захохотал:

— О, Зодчий, ты всё-таки имеешь яйца! Но совсем не имеешь мозгов. Понимаю, это возраст. Ум у мальчиков просыпается к тридцати. И то не у всех.

Я молча перешёл на бег, выхватив меч. Идущие навстречу одарённые рассы́пались, чтобы не мешать друг другу. По центру оказался уже знакомый молотобоец — Ткач Реальности земельного аспекта, с навыками умельца. Справа окутался пламенем мастер-огневик, его сосед тоже был мастером, но стихию пока определить не удавалось. Значит, можно ждать любую гадость. Слева приближался ещё один Ткач, опять огневик, а рядом с ним напитывался мощью мастер земли. Воздушников и водников Игнатьев уже растерял. Остались самые крепкие, и, надо не забывать об этом, истощённые.

Я нырнул вправо, начав с огневика. Пламенная фигура с гудением обрушилась на меня градом ударов, пока я смещался так, чтобы противник закрыл меня от остальных. Бил он умело, питаясь от ярости и рассчитывая, что ведёт бой с земельником. Этот аспект я показывал без вопросов, как основной.

Поэтому он не был готов к моим действиям. Я мечом слил его очередную атаку в сторону, а затем левой рукой ударил в пылающую грудь, вложив в это движение водяной толчок, запитанный от усилителей. Огневика окутало облако пара, и он вскрикнул, а затем получил клинком в живот. Я отступил, парируя удары земельника-мастера, по-прежнему держась так, чтобы не позволять работать другим одарённым.

— Ты хорош, Зодчий. Даже жалко гробить такой талант, — воскликнул Игнатьев. — Мог далеко пойти, если бы вёл себя правильно.

Земельник работал так, как обычно и должен действовать представитель силового аспекта. Тяжёлые удары, агрессивный накат и игра с бронёй. Я отступал под размашистыми атаками, не забывая поглядывать за соседями. Ткач огня осторожничал, а вот мастер с непонятной школой ускорился, заходя ко мне во фланг.

— Дайте мне! — прохрипел молотобоец. — Дайте мне!

Он улыбался, словно сумасшедший. Глаза навыкате и не мигают. Под химией какой-то?

Я парировал ещё одну атаку противника, сделал ответный выпад, вложив в удар чуть аспекта. Сталь лязгнула о камень поднятой брони, контратаку пришлось принимать рукой, тоже покрытой камнем.