Мистик: Незримый узел (СИ). Страница 46

Шута сейчас можно было сравнить с хирургом экстра-класса, который с минимумом имеющегося оборудования производил сложнейшую операцию, при этом ставя целью не только условное выживание — в данном случае получение нужной информации от объекта — пациента, но и минимальное количество побочек и последствий в результате проведенного «оперативного вмешательства». И у него это… получалось. Ощущалось, как он с ходу снёс те блоки, которые всё ещё мешали Лиаре полноценно и с полной эффективностью использовать свой разум, после чего пошло уже восстановление её собственных воспоминаний.

Казалось бы, почему не вытащить из всего затёртого нужные лично Шуту фрагменты, связанные с Незримыми и их планами, после чего остальное уже по остаточному принципу проработать? Ан нет, не всё было так просто, как, вполне возможно, помощнику Артаса хотелось. Ведь клятые Незримые использовали отнюдь не тонкие инструменты мистического характера, а нечто вроде «волшебного плевка серной кислотой», которая тупо вытравливала все, что ранее было в разуме бывшей ранее Корректором, амбициозной подручной прежних властителей Фрахталя, Кромешников. Но именно развитость и нестандартная мистическая школа сделали этот «плевок кислотой» отнюдь не таким эффективным, каким он должен был быть. Зацепкой явилась инициация мистиков Фрахталя Чёрным Бархатом — завесой, что когда-то разделяла две части того мира — собственно Фрахталь и совсем уж замысловатый Стазис. Запечатление Чёрного Бархата, в котором было нечто близкое Хаосу — не зря именно внедрение туда Зерна Хаоса так качественно и благотворно сказалось на мире в целом! — в самой сути Лиары дало отправную точку, точку опоры на то, что не могло быть разрушено теми методами, которые применили Незримые. Просто не рассчитывали на подобный сложнейший нестандарт, разработанный олицетворением самого Порядка за ради того, чтобы опасный для него мир не стал оплотом Хаоса. Фрахталь/Стазис всё равно этого не избежал — при моём ни разу не скромном участии — но не в этом дело. Просто теперь Шут получил главное — точку отсчета и мистическую основу для исцеления безжалостно выжженной памяти.

И пошло-поехало! Сложнейшая паутина даже не нейронных связей мозга, а их же, но кратно усложнённых ещё и мистическими связями сути личности с источником её могущества. Не сотворение нового — а это было бы куда проще — но плетение с опорой на случайно уцелевшие частицы прежнего. И уже отталкиваясь от полувосстановленных фрагментов сложнейшего паззла, шло обращение даже не к глубинам личности, а к «эху», что сначала исторгалось в мир, а оттуда и в межмирье, на Тропу-меж-мирами, где мы сейчас находились. Воистину божественный уровень оперирования энергетическими потоками, ничтожными следами энергофона, что исходил когда-то от «перепрошиваемой» в тупого стража места личности. Да-а, до такого лично мне если и удастся доползти, то не века, а миллионы условных лет спустя. Впечатлил меня Шут своим искусством по самое не могу. Скрывать подобное от самого придирчивого и заинтересованного зрителя, самого себя, было бы вершиной тупости. Зато и взять из увиденного я потенциально смогу много. Сперва предельно упростив, ну а потом… потом уж будем посмотреть, как дело пойдёт.

— Вот пока и всё, — устало выдохнул тот, кто не любил называть себя божеством Хаоса, но по факту им являлся, стоя лишь на одну ступень ниже того, кого называл обычно экселенцем. Но Артас — это отдельный разговор. Пока же…

— Лиара?

Слово-вопрос, но его оказалось более чем достаточно. Девушка, встряхнувшись, словно сбросив с себя пригибающий к земле груз, выглядела и ощущалась совсем иначе. И в глазах просматривалась не только и не столько ненависть, сколько облегчение, узнавание, осознание изменившейся ситуации. А ещё никаких попыток сорваться в столь не полезную сейчас истерику или даже банальную эмоциональную вспышку. Только звенящие от избытка эмоций слова:

— Я благодарна. И тебе, — прикосновение к моей руке, — И тебе, — взгляд в сторону того, кого «Корректор в отставке» знала как Урда. — Благодарность за такое не безмерна, но очень велика. Я должна вам обоим. И могу рассказывать то, что знаю о НИХ! Всё, от первого столкновения до того момента, когда меня… саму мою душу потрошили, даже не злорадствуя, не насмехаясь, просто считая каким-то червём на лабораторном столе.

— Лишнее, — отмахнулся усевшийся прямо на землю Шут, сейчас ни разу не оправдывающий своё прозвище. — Я пропустил через себя само твоё «я», а потому тайн нет. Иначе было нельзя, иначе не восстановить такое.

О как! Та, которую я считал близкой к умению плевать на всё и всех, чуток покраснела. Как я понимаю, это самое «чуток» для Лиары было настоящей бурей смущения и испытываемой неловкости. Понимаю, ведь кому хочется, чтобы самые потаённые уголки души оказались распахнуты, чтобы даже «личный ад, куда нет доступа даже самому Люциферу», перестал быть таковым. Однако… Девочка умная, понимала, что в её ситуации по-иному действительно не получилось бы ни шиша. Или только шиш и даже без масла, что тоже не есть хорошо.

— Поделишься узнанным, амиго? — вопрошаю Шута при полной поддержке «рисовальщика», пока, правда. безмолвной. Видать, тоже был занят изучением творящейся магии высшего порядка. — Нам с коллегой и бывшей пленницей этих тварей как бы невредно будет знать насчёт плана дальнейших действий. Он ведь у тебя наверняка уже сложился, да?

— План, да. План у меня хороший, — гомерически захохотал гаёр, попутно изображая извлечение из пустоты уже набитой и раскуренной трубки, затягиваясь и окутываясь клубами ароматного дыма. — Ядрёный план, забористый… Нашим плохо различимым знакомцам головы от него снесёт! Слушайте, что нужно будет сделать вам. А наши действия останутся скрытыми. В целях безопасности, конечно. Только они вам понравятся, а им… Если мазохисты — тоже понравятся.

Если этот циник-приколист начал стебаться над миром в привычном для себя духе — значит дела изменились в лучшую сторону. Уж настолько я Шута успел узнать за время своего с ним знакомства. А выдал он нам троим следующее…

Как оказалось, попутно с оживлением памяти Лиары, правая рука Артаса умудрился ещё и досконально изучить все три типа артефактов, которые использовались в «Механомагическом тресте Гинделла» для подготовки к межмировому катаклизму, зачем-то понадобившемуся Незримым. И прийти к определённым выводам, особенно после стыковки изученного со считанным из памяти Лиары.

— Иной Веер, — кривил недовольную физиономию Шут, произнося эти слова. — Тебя занесло туда, куда не должно было. И, разумеется, эти паразиты, вечно рыщущие даже не между мирами, а между Веерами Миров, при этом стремясь не привлекать внимания тех, кто сильнее, в поисках нового и диковинного, не могли пройти мимо. Не прошли. Нашли, подкупили кого надо, запугали кого могли, после чего хвать… И у них уникальная пленница, способная стать «бомбой с часовым механизмом». Магической, конечно, не какой-то там простой механикой, хотя и она там присутствовала из-за специфики мира. Время в твоих глазах, тощая, его бесконечное истечение, вот что их особенно заинтересовало. Жаль…

— Что жаль? — навострил уши «рисовальщик».

— Что кое-кому не удалось прихватить с собой ещё одного пленника наших врагов, — отозвался гаёр, не желая ничего скрывать, да и вообще. лично мне это ещё раньше известно стало, во время «предварительного инструктажа» перед отправкой в новый мир. — Понимаю, что он был не в их весовой категории, но всё равно жалко.

Ещё бы! Демон специфического подвида, обладающий титулом Умножающий Печаль, и двое начинающих эмиссаров Артаса: дроу по прозвищу Змей, да девушка-кошка Эйлинарра, вообще специализирующаяся на алхимии, причём не с уклоном в боевую её грань. Ладно, то дело прошлое, хотя знал этот демон о своих пленителях однозначно не меньше Лиары, а может и поболее неё.

— Бездарные любители перемалывать бриллианты в мелкую пыль, не способные на грамотную огранку того, что попадает в их загребущие ручки, — продолжал плеваться ядом Шут, попутно что-то колдуя. Делать это в параллель без ущерба для эффективности у него. вестимо, получалось. — Использовать ту, которая изначально способна использовать околдовывающий блеск Золота и неотвратимость уходящего времени, сумевшую выделить из окружающей серости ещё один Цвет для… Для «живой мины», для эксперимента, который должен был устроить катаклизм в связанных, но всего то двух мирах. Бездарности!